The country of victorious rudeness: why in Russia they cannot argue without insults
Why are the country's most important problems discussed exclusively in the form of verbal aggression?
Dmitry Medvedev called on the United Russia party, which has been headed for almost a year, to be an example of civilized controversy and create a space of reasonable dialogue around itself. Judging by the only specific recommendation “when they are rude, they must respond harshly, but at the same time civilly: through the court, through other law enforcement procedures”, Medvedev alluded to the recent scandal surrounding the article on political prostitution in Moskovsky Komsomolets. What to do “United Russia”, when its representatives begin to be rude to opponents or to each other, for some reason it was not specified.
Dmitry Anatolyevich himself in August 2008 described the Georgian authorities as "political freaks." In October 2011, he said that opposition representatives who criticized United Russia use "ordinary lies", and they only "talk their tongues", "fail work" and "get caught in bribes." In December 2012, he called the “swamp case” investigators “goats” for coming with searches at 8 in the morning. Members of United Russia systematically speak out in the same spirit. Ramzan Kadyrov publicly resented the “venality” of the referee of the football match “Terek” - “Rubin”. Andrei Isaev on his twitter reacted to the mentioned article in Moskovsky Komsomolets in the terms “yellow newspaper”, “bastards”, “vile, vile, dirty hitting”.
This manner of speaking is rudeness, if you use the vocabulary of the prime minister, in linguistic terms, a similar style of communication is usually called verbal aggression.
Aggression is the behavior of any living creature, demonstrating strength and superiority, often in a situation of emerging conflict. The verbal aggression resorted to by a person seeks to achieve the same goal without the help of his fists, dispensing with an effective utterance. Public political controversy is a natural environment for verbal aggression aimed at intimidating and suppressing an opponent, and not at all for a search for mutual understanding. In other words, speech aggression does not imply dialogue.
In modern Russia, speech aggression is becoming the most frequent means of public expression: the opposition thus seeks to oppose the authorities, the authorities - to show who is the boss, the media - to attract the audience with an illusory courage.
Being in an aggressive speech environment, where the degree of discussion is constantly increasing, is extremely uncomfortable. Therefore, the idea of deputies to stop the escalation of aggression is not bad in itself, but its implementation has traditionally begun from the wrong end, having adopted a statement about the abuse of the media by the right to freedom of speech.
Meanwhile, it is obvious that speech aggression is not due at all to excessive freedom of speech, but to tension in a society that is by no means linguistic in nature. Social tension is only reflected in the speech behavior of the media, but they are not its root cause.
With a zero degree of freedom of speech in the Soviet Union, the level of speech aggression was extremely high: the editorial in the newspaper Pravda was an aggressive text that forcibly introduced a set of ideological principles into the reader’s mind. And insults to political opponents were quite admissible, moreover, our sensitive State Duma could not stand that aesthetics at all: nevertheless, over time, public ideas about the boundaries of what is permitted in public speech change.
Along with the statement of the Duma and the legislative restriction on the use of mat in the media. Coincided not only in time, but also in the background. The introduction of fines for “foul language” comes from the common misconception that the mat is offensive in any case of its public use. Although an insult is a kind of speech action aimed at a specific person or organization. If a citizen of the Russian Federation simply stumbled on the stairs, grabbed a red-hot item and publicly expressed his emotions, this would not be a purposeful action. And obscene jokes, often told by citizens, are not intended to offend someone, their main purpose is to give aesthetic pleasure.
Like jokes, aggressive statements in certain types of media are constructed not so much for the sake of insult, but for the love of art. The text of Georgy Jans “Political Prostitution Changes Gender”, which so hurt the deputies, of course, is not a god news what a masterpiece of elegant literature. But it is fully consistent with the concept of Moskovsky Komsomolets: orientation toward the average man (that is, towards the majority), conversational manner of communication, simplified abstractions, and increased expressiveness. Political meanings are presented in an accessible form: through substantive details (which apartment, who are friends, which car) or through visual analogies - for example, with prostitution.
Of course, a short communication distance, familiarity and aggression are embedded in this concept. Conversation, which serves as a stylistic prototype for mass media, is initially more expressive and more aggressive than literary and book speech, from which the media grow for a narrower audience.
In other words, nothing unexpected, egregious, and deserving of such an emotional reaction is found in this article from Moskovsky Komsomolets.
All ordinary stereotypes from the field of man-woman relations are involved in it, which also corresponds to the stylistic concept of conversationalism: “What normal peasant needs a“ tank in a skirt ”that can roll up into the ground? ..”. In this sense, his text, perhaps, even meets the ideas of traditional values, which, incidentally, are often referred to by the deputies mentioned in the article.
It is funny that the State Duma’s response statement appeals to the same distribution of gender roles and indirectly to the image of a “normal peasant”: “The insults contained in this material were not especially outrageous to the State Duma’s deputies, which in itself is a challenge to all citizens who gave their votes votes for them, but to women deputies, mothers and wives. ” A normal man in full accordance with his gender role, as you know, will not tolerate a public insult to a woman who is the guardian of traditional values.
In general, deputies and the MK live in the same coordinate system and speak the same language - the language of traditional values, which once again confirms the success of the concept of the Moscow Komsomolets and other mass media focused on the interests of the layman. Just in case, I’ll make a reservation: the average person is not an insult, it is a term.
Unfortunately, at the level of everyday, reduced meanings, a constructive dialogue is impossible.
A slightly different level of abstraction is necessary, but even the deputies themselves read the conflict text, in particular the literal perception of the phraseological phrase “political prostitution”, which was divided into its component words and misunderstood as their sum: prostitutes in politics, testify to its impossibility.
Meanwhile, The New York Times has introduced a new level of comment moderation on its website. To speak about the election of a new Pope, the user will have to answer a question about his religion. Based on the responses, the system initially sorts the opinions so that a priori conflicting positions do not even collide in the same comment thread. This is common sense: in American communication, a number of large-scale problems, including religious views, are referred to as “ethical conflicts” and initially recognize the impossibility of their constructive resolution. For a civilized conversation on such topics, the interlocutors need at least some common starting position, otherwise the escalation of aggression in the dialogue can turn into violence.
The most painful and aggressive controversy in Russia occurs precisely around what the Americans call an insoluble ethical conflict - the foundations of the political system, the role of religion in society. historical characters. An analysis of Russian-speaking public disputes gives a clear picture of the national attitude towards aggressive polemics: it gives pleasure to interlocutors by their very fact and is perceived as art, approximately like small talk in high society. Making fun of an opponent and logical juggling are the most harmless polemical techniques that, against the general background of mutual insults, do not even seem to be something unacceptable. Parody blogs and microblogs aggressively ridiculed by public politicians are popular in Russia and almost unknown, for example, in Germany. Speech aggression is organic for the national culture of communication, and it seems that it will be difficult to contrast any norms to this favorite means of self-expression.
Source: https://www.forbes.ru/mneniya-column/tse ... it-bez-osk
Why are the country's most important problems discussed exclusively in the form of verbal aggression?
Dmitry Medvedev called on the United Russia party, which has been headed for almost a year, to be an example of civilized controversy and create a space of reasonable dialogue around itself. Judging by the only specific recommendation “when they are rude, they must respond harshly, but at the same time civilly: through the court, through other law enforcement procedures”, Medvedev alluded to the recent scandal surrounding the article on political prostitution in Moskovsky Komsomolets. What to do “United Russia”, when its representatives begin to be rude to opponents or to each other, for some reason it was not specified.
Dmitry Anatolyevich himself in August 2008 described the Georgian authorities as "political freaks." In October 2011, he said that opposition representatives who criticized United Russia use "ordinary lies", and they only "talk their tongues", "fail work" and "get caught in bribes." In December 2012, he called the “swamp case” investigators “goats” for coming with searches at 8 in the morning. Members of United Russia systematically speak out in the same spirit. Ramzan Kadyrov publicly resented the “venality” of the referee of the football match “Terek” - “Rubin”. Andrei Isaev on his twitter reacted to the mentioned article in Moskovsky Komsomolets in the terms “yellow newspaper”, “bastards”, “vile, vile, dirty hitting”.
This manner of speaking is rudeness, if you use the vocabulary of the prime minister, in linguistic terms, a similar style of communication is usually called verbal aggression.
Aggression is the behavior of any living creature, demonstrating strength and superiority, often in a situation of emerging conflict. The verbal aggression resorted to by a person seeks to achieve the same goal without the help of his fists, dispensing with an effective utterance. Public political controversy is a natural environment for verbal aggression aimed at intimidating and suppressing an opponent, and not at all for a search for mutual understanding. In other words, speech aggression does not imply dialogue.
In modern Russia, speech aggression is becoming the most frequent means of public expression: the opposition thus seeks to oppose the authorities, the authorities - to show who is the boss, the media - to attract the audience with an illusory courage.
Being in an aggressive speech environment, where the degree of discussion is constantly increasing, is extremely uncomfortable. Therefore, the idea of deputies to stop the escalation of aggression is not bad in itself, but its implementation has traditionally begun from the wrong end, having adopted a statement about the abuse of the media by the right to freedom of speech.
Meanwhile, it is obvious that speech aggression is not due at all to excessive freedom of speech, but to tension in a society that is by no means linguistic in nature. Social tension is only reflected in the speech behavior of the media, but they are not its root cause.
With a zero degree of freedom of speech in the Soviet Union, the level of speech aggression was extremely high: the editorial in the newspaper Pravda was an aggressive text that forcibly introduced a set of ideological principles into the reader’s mind. And insults to political opponents were quite admissible, moreover, our sensitive State Duma could not stand that aesthetics at all: nevertheless, over time, public ideas about the boundaries of what is permitted in public speech change.
Along with the statement of the Duma and the legislative restriction on the use of mat in the media. Coincided not only in time, but also in the background. The introduction of fines for “foul language” comes from the common misconception that the mat is offensive in any case of its public use. Although an insult is a kind of speech action aimed at a specific person or organization. If a citizen of the Russian Federation simply stumbled on the stairs, grabbed a red-hot item and publicly expressed his emotions, this would not be a purposeful action. And obscene jokes, often told by citizens, are not intended to offend someone, their main purpose is to give aesthetic pleasure.
Like jokes, aggressive statements in certain types of media are constructed not so much for the sake of insult, but for the love of art. The text of Georgy Jans “Political Prostitution Changes Gender”, which so hurt the deputies, of course, is not a god news what a masterpiece of elegant literature. But it is fully consistent with the concept of Moskovsky Komsomolets: orientation toward the average man (that is, towards the majority), conversational manner of communication, simplified abstractions, and increased expressiveness. Political meanings are presented in an accessible form: through substantive details (which apartment, who are friends, which car) or through visual analogies - for example, with prostitution.
Of course, a short communication distance, familiarity and aggression are embedded in this concept. Conversation, which serves as a stylistic prototype for mass media, is initially more expressive and more aggressive than literary and book speech, from which the media grow for a narrower audience.
In other words, nothing unexpected, egregious, and deserving of such an emotional reaction is found in this article from Moskovsky Komsomolets.
All ordinary stereotypes from the field of man-woman relations are involved in it, which also corresponds to the stylistic concept of conversationalism: “What normal peasant needs a“ tank in a skirt ”that can roll up into the ground? ..”. In this sense, his text, perhaps, even meets the ideas of traditional values, which, incidentally, are often referred to by the deputies mentioned in the article.
It is funny that the State Duma’s response statement appeals to the same distribution of gender roles and indirectly to the image of a “normal peasant”: “The insults contained in this material were not especially outrageous to the State Duma’s deputies, which in itself is a challenge to all citizens who gave their votes votes for them, but to women deputies, mothers and wives. ” A normal man in full accordance with his gender role, as you know, will not tolerate a public insult to a woman who is the guardian of traditional values.
In general, deputies and the MK live in the same coordinate system and speak the same language - the language of traditional values, which once again confirms the success of the concept of the Moscow Komsomolets and other mass media focused on the interests of the layman. Just in case, I’ll make a reservation: the average person is not an insult, it is a term.
Unfortunately, at the level of everyday, reduced meanings, a constructive dialogue is impossible.
A slightly different level of abstraction is necessary, but even the deputies themselves read the conflict text, in particular the literal perception of the phraseological phrase “political prostitution”, which was divided into its component words and misunderstood as their sum: prostitutes in politics, testify to its impossibility.
Meanwhile, The New York Times has introduced a new level of comment moderation on its website. To speak about the election of a new Pope, the user will have to answer a question about his religion. Based on the responses, the system initially sorts the opinions so that a priori conflicting positions do not even collide in the same comment thread. This is common sense: in American communication, a number of large-scale problems, including religious views, are referred to as “ethical conflicts” and initially recognize the impossibility of their constructive resolution. For a civilized conversation on such topics, the interlocutors need at least some common starting position, otherwise the escalation of aggression in the dialogue can turn into violence.
The most painful and aggressive controversy in Russia occurs precisely around what the Americans call an insoluble ethical conflict - the foundations of the political system, the role of religion in society. historical characters. An analysis of Russian-speaking public disputes gives a clear picture of the national attitude towards aggressive polemics: it gives pleasure to interlocutors by their very fact and is perceived as art, approximately like small talk in high society. Making fun of an opponent and logical juggling are the most harmless polemical techniques that, against the general background of mutual insults, do not even seem to be something unacceptable. Parody blogs and microblogs aggressively ridiculed by public politicians are popular in Russia and almost unknown, for example, in Germany. Speech aggression is organic for the national culture of communication, and it seems that it will be difficult to contrast any norms to this favorite means of self-expression.
Source: https://www.forbes.ru/mneniya-column/tse ... it-bez-osk
Original message
Страна победившего хамства: почему в России не могут спорить без оскорблений
Почему важнейшие проблемы страны обсуждаются исключительно в форме речевой агрессии?
Дмитрий Медведев призвал партию «Единая Россия», которую возглавляет уже почти год, быть примером цивилизованной полемики и создать вокруг себя пространство разумного диалога. Судя по единственной конкретной рекомендации «когда хамят, отвечать жестко, но в то же время цивилизованно: через суд, через другие правоохранительные процедуры», Медведев намекал на недавний скандал вокруг статьи о политической проституции в «Московском комсомольце». Что делать «Единой России», когда хамить оппонентам или друг другу начинают ее представители, отчего-то не уточнялось.
Сам Дмитрий Анатольевич в августе 2008-го охарактеризовал грузинские власти как «политических уродцев». В октябре 2011-го говорил, что представители оппозиции, критикующие «Единую Россию», используют «обычное вранье», а сами только «болтают языком», «проваливают работы» и «попадаются на взятках». В декабре 2012-го назвал следователей по «болотному делу» «козлами» за то, что они приходят с обысками в 8 утра. Члены «Единой России» систематически высказываются в том же духе. Рамзан Кадыров во всеуслышание возмущался «продажностью» судьи футбольного матча «Терек» - «Рубин». Андрей Исаев в своем твиттере реагировал на упомянутую статью в «Московском комсомольце» в выражениях «желтая газетенка», «мерзавцы», «мерзкий, подлый, грязный наезд».
Эта манера изъясняться и есть хамство, если пользоваться лексиконом премьера, в лингвистических же терминах подобный стиль общения принято называть речевой агрессией.
Агрессия – это поведение любого живого существа, демонстрирующее силу и превосходство, часто – в ситуации назревающего конфликта. Речевая агрессия, к которой прибегает человек, стремится достигнуть той же цели без помощи кулаков, обойдясь эффективным высказыванием. Публичная политическая полемика – естественная среда для речевой агрессии, направленной на запугивание и подавление оппонента, а вовсе не на поиск взаимопонимания. Иными словами, речевая агрессия не подразумевает диалога.
В современной России речевая агрессия становится наиболее частым средством публичного самовыражения: оппозиция таким образом стремится противопоставить себя власти, власть – показать, кто тут хозяин, СМИ – привлечь аудиторию иллюзорной смелостью.
Находиться в агрессивной речевой среде, где градус дискуссии постоянно повышается, крайне дискомфортно. Поэтому идея депутатов остановить эскалацию агрессии сама по себе неплоха, но вот ее реализацию традиционно начали не с того конца, приняв заявление о злоупотреблении СМИ правом на свободу слова.
Меж тем очевидно, что речевая агрессия обусловлена вовсе не избыточной свободой слова, а напряжением в обществе, которое имеет отнюдь не лингвистическую природу. Социальное напряжение только отражается в речевом поведении СМИ, но они не являются его первопричиной.
При нулевой степени свободы слова в Советском Союзе уровень речевой агрессии был крайне высок: передовица в газете «Правда» представляла собой агрессивный текст, насильственно внедряющий в сознание читателя набор идеологических установок. Да и оскорбления в адрес политических оппонентов были вполне допустимы, причем той эстетики наша чувствительная Госдума не выдержала бы совсем: все-таки с течением времени общественные представлении о границах дозволенного в публичной речи меняются.
Совпало с заявлением Думы и законодательное ограничение использование мата в СМИ. Совпало не только во времени, но и в подоплеке. Введение штрафов за «нецензурную брань» исходит из распространенного заблуждения, что мат оскорбителен в любом случае его публичного использования. Хотя оскорбление – это своего рода действие речью, направленное на какого-то определенного человека или организацию. Если же гражданин РФ просто споткнулся на лестнице, схватился за раскаленный предмет и публично выразил свои эмоции, это не будет целенаправленным действием. И матерные анекдоты, частенько рассказываемые гражданами, не ставят своей целью оскорбить кого-то, их основной смысл – доставить эстетическое удовольствие.
Подобно анекдотам, агрессивные высказывания в определенных типах СМИ конструируются не столько ради оскорбления, сколько из любви к искусству. Текст Георгия Янса «Политическая проституция меняет пол», так сильно задевший депутатов, конечно, не бог весть какой шедевр изящной словесности. Но он полностью соответствует концепции «Московского комсомольца»: ориентация на обывателя (то есть на большинство), разговорная манера общения, упрощенность абстракций, повышенная экспрессивность. Политические смыслы представлены в доступной форме: через предметно-бытовые детали (какая квартира, кто друзья, какая машина) или через наглядные аналогии – вот, например, с проституцией.
Разумеется, короткая дистанция общения, фамильярность и агрессия заложены в эту концепцию. Разговорная речь, служащая стилистическим прообразом для массовых СМИ, изначально более экспрессивна и более агрессивна, чем речь литературно-книжная, из которой произрастают СМИ для более узкой аудитории.
Иными словами, ничего неожиданного, вопиющего и заслуживающего столь эмоциональной реакции в этой статье из «Московского комсомольца» не обнаруживается.
В ней задействованы все обыденные стереотипы из области отношений мужчины и женщины, что тоже соответствует стилистической концепции разговорности: «Какому нормальному мужику нужен «танк в юбке», который может и в землю закатать?..». В этом смысле его текст, пожалуй, даже отвечает идеям традиционных ценностей, к которым, кстати, нередко обращаются и упомянутые в статье депутаты.
Забавно, что ответное заявление Госдумы апеллирует к тому же распределению гендерных ролей и косвенно к образу «нормального мужика»: «Особенное возмущение вызвали содержащиеся в этом материале оскорбления в адрес не просто депутатов Госдумы — что само по себе является вызовом всем гражданам-избирателям, отдавшим за них свои голоса, — но в адрес депутатов-женщин, матерей и жен». Нормальный мужик в полном соответствии со своей гендерной ролью, как известно, не потерпит публичного оскорбления женщины – хранительницы традиционных ценностей.
В общем, депутаты и МК живут в одной системе координат и разговаривают на одном языке – языке традиционных ценностей, что лишний раз подтверждает успешность концепции «Московского комсомольца» и прочих СМИ, ориентированных на интересы обывателя. На всякий случай оговорюсь: обыватель – это не оскорбление, это термин.
К сожалению, на уровне бытовых, сниженных смыслов конструктивный диалог невозможен.
Необходим несколько иной уровень абстракции, но о его невозможности свидетельствует даже само прочтение депутатами конфликтного текста, в частности буквальное восприятие фразеологического оборота «политическая проституция», который был расчленен на составляющие его слова и превратно понят как их сумма: проститутки в политике.
Тем временем газета The New York Times ввела новый уровень премодерации комментариев на своем сайте. Чтобы высказаться об избрании нового Папы Римского, пользователю придется ответить на вопрос о своем вероисповедании. На основании ответов система изначально отсортирует мнения, чтобы априори конфликтующие позиции даже не сталкивались в одной ветке комментариев. В этом есть здравый смысл: в американской коммуникативистике ряд масштабных проблем, включая и религиозные воззрения, относят к группе под общим названием «этические конфликты» и изначально признают невозможность их конструктивного разрешения. Для цивилизованного разговора на подобные темы собеседникам необходимы хотя бы какие-то общие исходные позиции, иначе эскалация агрессии в диалоге может перейти в насилие.
Самая болезненная и агрессивная полемика в России происходит как раз вокруг того, что американцы называют неразрешимым этическим конфликтом -- основах политического устройства, роли религии в обществе. исторических персонажах. Анализ русскоязычных публичных споров дает отчетливую картину национального отношения к агрессивной полемике: она доставляет собеседникам удовольствие самим своим фактом и воспринимается как искусство, примерно как светская беседа в высшем обществе. Высмеивание оппонента и логические передергивания – это самые безобидные полемические приемы, которые на общем фоне взаимных оскорблений даже не кажутся чем-то недопустимым. Пародийные блоги и микроблоги, агрессивно высмеивающие публичных политиков, популярны в России и практически неизвестны, например, в Германии. Речевая агрессия органична для национальной культуры общения, и, кажется, этому излюбленному средству самовыражения трудно будет противопоставить какие бы то ни было нормы.
Источник: https://www.forbes.ru/mneniya-column/tse ... it-bez-osk
Почему важнейшие проблемы страны обсуждаются исключительно в форме речевой агрессии?
Дмитрий Медведев призвал партию «Единая Россия», которую возглавляет уже почти год, быть примером цивилизованной полемики и создать вокруг себя пространство разумного диалога. Судя по единственной конкретной рекомендации «когда хамят, отвечать жестко, но в то же время цивилизованно: через суд, через другие правоохранительные процедуры», Медведев намекал на недавний скандал вокруг статьи о политической проституции в «Московском комсомольце». Что делать «Единой России», когда хамить оппонентам или друг другу начинают ее представители, отчего-то не уточнялось.
Сам Дмитрий Анатольевич в августе 2008-го охарактеризовал грузинские власти как «политических уродцев». В октябре 2011-го говорил, что представители оппозиции, критикующие «Единую Россию», используют «обычное вранье», а сами только «болтают языком», «проваливают работы» и «попадаются на взятках». В декабре 2012-го назвал следователей по «болотному делу» «козлами» за то, что они приходят с обысками в 8 утра. Члены «Единой России» систематически высказываются в том же духе. Рамзан Кадыров во всеуслышание возмущался «продажностью» судьи футбольного матча «Терек» - «Рубин». Андрей Исаев в своем твиттере реагировал на упомянутую статью в «Московском комсомольце» в выражениях «желтая газетенка», «мерзавцы», «мерзкий, подлый, грязный наезд».
Эта манера изъясняться и есть хамство, если пользоваться лексиконом премьера, в лингвистических же терминах подобный стиль общения принято называть речевой агрессией.
Агрессия – это поведение любого живого существа, демонстрирующее силу и превосходство, часто – в ситуации назревающего конфликта. Речевая агрессия, к которой прибегает человек, стремится достигнуть той же цели без помощи кулаков, обойдясь эффективным высказыванием. Публичная политическая полемика – естественная среда для речевой агрессии, направленной на запугивание и подавление оппонента, а вовсе не на поиск взаимопонимания. Иными словами, речевая агрессия не подразумевает диалога.
В современной России речевая агрессия становится наиболее частым средством публичного самовыражения: оппозиция таким образом стремится противопоставить себя власти, власть – показать, кто тут хозяин, СМИ – привлечь аудиторию иллюзорной смелостью.
Находиться в агрессивной речевой среде, где градус дискуссии постоянно повышается, крайне дискомфортно. Поэтому идея депутатов остановить эскалацию агрессии сама по себе неплоха, но вот ее реализацию традиционно начали не с того конца, приняв заявление о злоупотреблении СМИ правом на свободу слова.
Меж тем очевидно, что речевая агрессия обусловлена вовсе не избыточной свободой слова, а напряжением в обществе, которое имеет отнюдь не лингвистическую природу. Социальное напряжение только отражается в речевом поведении СМИ, но они не являются его первопричиной.
При нулевой степени свободы слова в Советском Союзе уровень речевой агрессии был крайне высок: передовица в газете «Правда» представляла собой агрессивный текст, насильственно внедряющий в сознание читателя набор идеологических установок. Да и оскорбления в адрес политических оппонентов были вполне допустимы, причем той эстетики наша чувствительная Госдума не выдержала бы совсем: все-таки с течением времени общественные представлении о границах дозволенного в публичной речи меняются.
Совпало с заявлением Думы и законодательное ограничение использование мата в СМИ. Совпало не только во времени, но и в подоплеке. Введение штрафов за «нецензурную брань» исходит из распространенного заблуждения, что мат оскорбителен в любом случае его публичного использования. Хотя оскорбление – это своего рода действие речью, направленное на какого-то определенного человека или организацию. Если же гражданин РФ просто споткнулся на лестнице, схватился за раскаленный предмет и публично выразил свои эмоции, это не будет целенаправленным действием. И матерные анекдоты, частенько рассказываемые гражданами, не ставят своей целью оскорбить кого-то, их основной смысл – доставить эстетическое удовольствие.
Подобно анекдотам, агрессивные высказывания в определенных типах СМИ конструируются не столько ради оскорбления, сколько из любви к искусству. Текст Георгия Янса «Политическая проституция меняет пол», так сильно задевший депутатов, конечно, не бог весть какой шедевр изящной словесности. Но он полностью соответствует концепции «Московского комсомольца»: ориентация на обывателя (то есть на большинство), разговорная манера общения, упрощенность абстракций, повышенная экспрессивность. Политические смыслы представлены в доступной форме: через предметно-бытовые детали (какая квартира, кто друзья, какая машина) или через наглядные аналогии – вот, например, с проституцией.
Разумеется, короткая дистанция общения, фамильярность и агрессия заложены в эту концепцию. Разговорная речь, служащая стилистическим прообразом для массовых СМИ, изначально более экспрессивна и более агрессивна, чем речь литературно-книжная, из которой произрастают СМИ для более узкой аудитории.
Иными словами, ничего неожиданного, вопиющего и заслуживающего столь эмоциональной реакции в этой статье из «Московского комсомольца» не обнаруживается.
В ней задействованы все обыденные стереотипы из области отношений мужчины и женщины, что тоже соответствует стилистической концепции разговорности: «Какому нормальному мужику нужен «танк в юбке», который может и в землю закатать?..». В этом смысле его текст, пожалуй, даже отвечает идеям традиционных ценностей, к которым, кстати, нередко обращаются и упомянутые в статье депутаты.
Забавно, что ответное заявление Госдумы апеллирует к тому же распределению гендерных ролей и косвенно к образу «нормального мужика»: «Особенное возмущение вызвали содержащиеся в этом материале оскорбления в адрес не просто депутатов Госдумы — что само по себе является вызовом всем гражданам-избирателям, отдавшим за них свои голоса, — но в адрес депутатов-женщин, матерей и жен». Нормальный мужик в полном соответствии со своей гендерной ролью, как известно, не потерпит публичного оскорбления женщины – хранительницы традиционных ценностей.
В общем, депутаты и МК живут в одной системе координат и разговаривают на одном языке – языке традиционных ценностей, что лишний раз подтверждает успешность концепции «Московского комсомольца» и прочих СМИ, ориентированных на интересы обывателя. На всякий случай оговорюсь: обыватель – это не оскорбление, это термин.
К сожалению, на уровне бытовых, сниженных смыслов конструктивный диалог невозможен.
Необходим несколько иной уровень абстракции, но о его невозможности свидетельствует даже само прочтение депутатами конфликтного текста, в частности буквальное восприятие фразеологического оборота «политическая проституция», который был расчленен на составляющие его слова и превратно понят как их сумма: проститутки в политике.
Тем временем газета The New York Times ввела новый уровень премодерации комментариев на своем сайте. Чтобы высказаться об избрании нового Папы Римского, пользователю придется ответить на вопрос о своем вероисповедании. На основании ответов система изначально отсортирует мнения, чтобы априори конфликтующие позиции даже не сталкивались в одной ветке комментариев. В этом есть здравый смысл: в американской коммуникативистике ряд масштабных проблем, включая и религиозные воззрения, относят к группе под общим названием «этические конфликты» и изначально признают невозможность их конструктивного разрешения. Для цивилизованного разговора на подобные темы собеседникам необходимы хотя бы какие-то общие исходные позиции, иначе эскалация агрессии в диалоге может перейти в насилие.
Самая болезненная и агрессивная полемика в России происходит как раз вокруг того, что американцы называют неразрешимым этическим конфликтом -- основах политического устройства, роли религии в обществе. исторических персонажах. Анализ русскоязычных публичных споров дает отчетливую картину национального отношения к агрессивной полемике: она доставляет собеседникам удовольствие самим своим фактом и воспринимается как искусство, примерно как светская беседа в высшем обществе. Высмеивание оппонента и логические передергивания – это самые безобидные полемические приемы, которые на общем фоне взаимных оскорблений даже не кажутся чем-то недопустимым. Пародийные блоги и микроблоги, агрессивно высмеивающие публичных политиков, популярны в России и практически неизвестны, например, в Германии. Речевая агрессия органична для национальной культуры общения, и, кажется, этому излюбленному средству самовыражения трудно будет противопоставить какие бы то ни было нормы.
Источник: https://www.forbes.ru/mneniya-column/tse ... it-bez-osk
