Матушкин Андрей Николаевич
Президент IAPD
Teammitglied
Private Zugriffsebene
Full members of NP "MOD"
Nach der Landung chinesischer Aktivisten auf den Diaoyu-Inseln (der japanische Name Senkaku - ca. übersetzt) und den darauf folgenden „antijapanischen Märschen“ und sogar Unruhen kann man sagen, dass das Problem des Archipels weit über das geografische Gebiet hinausging. Die Inseln im Ostchinesischen Meer, die von den alten Reichen wegen des "japanischen Faktors" historisch ignoriert wurden, schienen mit symbolischer Bedeutung ausgestattet zu sein und wurden zu einer Art "heißer Kartoffel", die chinesische und japanische Diplomaten einander zuwarfen. Die geringsten Änderungen in der Situation können sofort sensible Emotionen der Öffentlichkeit wieder entfachen.
Tatsächlich ist die oft ignorierte Realität hinter dem Streit um Diaoyu, dass China, das Land mit der größten Anzahl von Nachbarn an Land und auf See der Welt, sich in einer äußerst schwierigen geostrategischen Situation befindet, die von vielen verwirrenden territorialen Streitigkeiten begleitet wird. Nehmen wir zum Beispiel die Landgrenzen: Obwohl China Grenzprobleme mit 12 Nachbarländern offiziell beigelegt hat, gibt es auf 22.000 Kilometern seiner Landgrenze immer noch viele umstrittene Gebiete.
Trotz der Tatsache, dass alle von ihnen, wie Diaoyudao, zu wirklich umstrittenen Gebieten gehören (der Streit um Diaoydao wird in der wissenschaftlichen Gemeinschaft als falsches Problem angesehen, da Japans Position keine Rechtsgrundlage hat), verdienen sie die Aufmerksamkeit, die Diaoydao geschenkt wird, bei weitem nicht. Tatsächlich hat China in vielen territorialen Streitigkeiten auf einen konformen Ansatz zurückgegriffen. Denn in den Augen der Entscheidungsträger ist der Erfolg oder Misserfolg der Lösung eines territorialen Problems im Hinblick auf die friedliche Entwicklung Chinas einerseits ein potenzieller historischer Druck, kann aber gleichzeitig sehr leicht zu Feindseligkeit und Misstrauen der internationalen Gemeinschaft gegenüber führen der Aufstieg der VR China, der die chinesische Außenpolitik vor noch größere Herausforderungen stellen wird.
In Bezug auf das hoch "symbolische" Diaoydao können die Verantwortlichen für die öffentliche Ordnung Chinas derzeit offensichtlich die bisherige Linie nicht weiter verfolgen. In der Frage von Diaoyu hat China keinen nennenswerten Spielraum mehr.
"Chinesische" Prinzipien
Die Art und Weise, wie China „territoriale Probleme“ mit seinen Nachbarn löst, war schon immer ein beliebtes Thema für das Studium der Weltsinologie. Viele ausländische Wissenschaftler haben es als Schwerpunkt ihrer wissenschaftlichen Forschung gewählt.
Taylor Fravel, ein Mitarbeiter der Sicherheitsforschungsgruppe, außerordentlicher Professor für Politikwissenschaft am Massachusetts Institute of Technology, ist einer der bekanntesten Wissenschaftler auf diesem Gebiet. Seine Arbeit von 2008 mit dem Titel „Eine starke Grenze - ein sicheres Land: Zusammenarbeit und Konflikt im Kontext chinesischer Territorialstreitigkeiten“ beschreibt diesen Bereich sehr ausführlich.
Nachdem er mehrere Jahrzehnte damit verbracht hatte, Daten über Chinas Grenzstreitigkeiten gewissenhaft zu sammeln und zu organisieren, stellte er fest, dass „China die Souveränität des Staates und seiner Territorien als eines der heiligen Konzepte und die Unannehmbarkeit jeglicher Zugeständnisse in dieser Frage in der Realität erklärt Er ist bereit, Staatsgrenzen für andere Zwecke auf der Karte neu zu zeichnen. “ Zur Unterstützung dieser Schlussfolgerung verarbeitete er seit 1949 Daten zu 23 territorialen Konflikten, von denen 17 auf diplomatischem Wege gelöst wurden. In diesen Fällen erhielt China in der Regel weniger als 50% des umstrittenen Landes.
Trotz der Tatsache, dass China Streitigkeiten über Gebiete und Grenzen mit den meisten Nachbarstaaten durch Friedensverhandlungen und gegenseitige Zugeständnisse beigelegt hat, ersetzte der bewaffnete Konflikt in den Grenzproblemen mit Indien, der ehemaligen Sowjetunion und Vietnam gleichzeitig Friedensverhandlungen und gegenseitige Zugeständnisse.
Warum könnten Flexibilität und Starrheit gleichzeitig existieren - diese beiden völlig unterschiedlichen Ansätze? In Anbetracht des strategischen Interesses an der Wahrung des langfristigen Friedens und der Ruhe in den Grenzregionen und rund um China wurden die Ansätze des Staates vollständig von der Größe und den Ansätzen der Nachbarländer bestimmt. Laconic, dieses Prinzip kann ausgedrückt werden als "schwer auf starke Expansion zu reagieren, um mit den Schwachen im Moment konform zu sein".
Dieser Ansatz zeigt sich sehr deutlich in der Haltung Chinas zu territorialen Streitigkeiten mit der ehemaligen UdSSR.
Nachdem Stalin den Krieg mit Japan gewonnen hatte, stellte er nicht nur die von den Königen verlorenen Rechte wieder her, sondern besetzte auch die nördlichen vier Inseln (Südkurilen - ca. übersetzt). ), Dalian und die umliegenden Gebiete, zwangen China, die Unabhängigkeit der Äußeren Mongolei (heute der Staat der Mongolei - ca. übersetzt) anzuerkennen, und annektierten am 10. Oktober 1944 die chinesische Region Tannu-Uryanhai (Uryanhay-Territorium, jetzt die Republik Tyva - ca. übersetzt). .
Nach der Wiederherstellung der Rechte und Interessen der Zeit des zaristischen Russland und dem Beginn des Kalten Krieges begann sich der Kurs der Sowjetunion in Bezug auf Grenzfragen allmählich vom Ziel des "Haltens" zu entfernen und in Richtung "Expansion" zu driften. Diese Expansion begann mit Stalins Unterstützung für die DVRK, die den Koreakrieg auslöste, während der Regierungszeit von Chruschtschow mit der Kubakrise fortgesetzt wurde und in den Breschnew-Jahren einen Höhepunkt erreichte, als die UdSSR 1979 in Afghanistan einfiel.
In den 50er Jahren des letzten Jahrhunderts, als die chinesisch-sowjetischen Beziehungen „Flitterwochen“ erlebten, „beschränkte und machte die UdSSR in Fernost Zugeständnisse“, verfolgte China einen großzügigen und konformen Ansatz in Angelegenheiten, die die Grenzen der Parteien und territoriale Streitigkeiten betrafen. Beide Länder lösten das Problem "Lushun, Dalian und die chinesische Changchun-Eisenbahn" (CER - ca. Transl.) Und andere und schlossen den "chinesisch-sowjetischen Vertrag über Freundschaft, gegenseitige Unterstützung und Bündnis".
Später, infolge des Parteikampfes, verschlechterten sich die chinesisch-sowjetischen Beziehungen, und am Ende begann die UdSSR nicht nur, China durch zahlreiche Militärübungen in der Mongolei zu bedrohen, sondern begann im gleichen Zeitraum offen, expansionistische Techniken zu demonstrieren. Die an den Grenzen Nordchinas verärgerte Sowjetunion erklärte, dass die Verträge, nach denen das zaristische Russland die chinesischen Gebiete in Besitz nahm, "gleich" seien und fest auf der Angemessenheit der chinesisch-russischen Verträge des 19. Jahrhunderts und in den 60-70er Jahren bestanden. Das 20. Jahrhundert startete eine ungezügelte Kampagne zur Fälschung der Geschichte, bei der russische Namen in zahlreichen illegal besetzten chinesischen Ländern durch Toponyme ersetzt wurden.
Obwohl die sowjetische Aggression äußerlich darauf abzielte, den territorialen Status quo aufrechtzuerhalten, war sie im Wesentlichen ein Versuch, die Tatsache der Existenz "illegal usurpierter umstrittener Gebiete" zu ändern. Nach den Ereignissen von 1969 nahm China in Zhengbaodao (Damansky-Insel - ca. übersetzt) und in der Nähe des Zhalanashkol-Sees angesichts des harten und expansionistischen Ansatzes der Sowjetunion eine harte Position in territorialen Streitigkeiten ein.
Am 28. April 1969 wurde auf der ersten Plenarsitzung des Zentralkomitees der KP Chinas der 9. Versammlung, getrennt von den westlichen Behörden, ein Aufruf zur "Vorbereitung auf einen großen Krieg" veröffentlicht, und die Front sollte nicht auf die Grenze beschränkt sein. Im Kontext einer umfassenden Konfrontation mit der UdSSR drohte sich die Situation zu einer gefährlichen militärischen Konfrontation und sogar zu bewaffneten Konflikten zu entwickeln. Gleichzeitig war China aufgrund des kurzfristigen Nachteils der „Schwachen, Gegner der Starken“ gezwungen, erhebliche Ressourcen zu investieren, um auf die Grenzkrise zu reagieren, und es schien, dass das Spiel die Kerze nicht wert war.
Die nachfolgenden Ereignisse zeigten jedoch, dass ein starkes Signal, dass China in der Frage des umstrittenen Territoriums fest bleiben und keine Angst vor Gewaltdruck haben würde, eindeutig an die Sowjetunion weitergegeben wurde, und die Entscheidung für einen harten Kurs enthielt effektiv die expansiven Absichten und Aktionen der UdSSR und zwang sie dazu Angst, ihre gierigen Gebietsansprüche zu beenden.
Und umgekehrt, wenn China dann bei territorialen Streitigkeiten die Einhaltung der Vorschriften nachweisen würde, würde dies dazu beitragen, die Beziehungen zur Sowjetunion vorübergehend zu entschärfen und bewaffnete Konfrontationen zu vermeiden. Eine kurzfristige Ruhe an der Grenze könnte jedoch in Zukunft eine Zeitbombe sein. Unter dem Gesichtspunkt einer langfristigen Perspektive könnte die Geschmeidigkeit zu Illusionen und falschen Einschätzungen der „Schwäche“ Chinas in der expansionistischen UdSSR führen und ihr Vertrauen geben, dass der Expansionskurs die beste Wahl ist. In diesem Fall würde die Sowjetunion weiterhin Druck auf China ausüben und könnte in diesem Streit mehr Vorteile erhalten. Die Zugeständnisse Chinas konnten es nur in eine unangenehme Lage bringen, die selbst im alten China unter dem Motto bekannt war: „Das Königreich Qin auf dem Landweg zu befrieden, ist dasselbe wie ein Feuer mit Brennholz zu löschen. Es wird immer mehr Brennholz benötigt, aber das Feuer wird nicht aufhören. “
Daher musste China angesichts harter Versuche, die aktuelle Situation in territorialen Streitigkeiten zu ändern, eine noch größere Starrheit wählen, um seine eigenen langfristigen geostrategischen Interessen zu befriedigen. Wenn China territoriale Streitigkeiten mit einem Nachbarn hatte, der einen Kurs zur Aufrechterhaltung des Status quo verfolgte, griff China in der Regel auf Geschmeidigkeit zurück. Wenn China in diesem Fall Starrheit zeigt, könnte dies einen vorübergehenden Vorteil und Nutzen in der Frage der territorialen Grenze bringen. Ein solcher Ansatz könnte jedoch dazu führen, dass die Nachbarstaaten Angst davor haben und sogar ein Bündnis mit China eingehen dritter nicht regionaler starker Akteur, um die chinesische "Bedrohung" auszugleichen. Es wäre den dritten Staat wert, die Gelegenheit zu nutzen, um die militärische Infrastruktur in der Nähe der Grenzen Chinas zu platzieren, und dies würde für letztere einen langfristigen Sicherheitsdruck erzeugen und eine sichere Umgebung rund um den Rand bedrohen.
Während der Grenzverhandlungen mit drei zentralasiatischen Staaten - Kasachstan, Kirgisistan und Tadschikistan - zeigte China beispielsweise große Compliance und löste das Grenzproblem am Ende friedlich. Trotz der Zugeständnisse Chinas konnte er das Vertrauen der Regierungen der zentralasiatischen Staaten gewinnen und den Grundstein für die künftige groß angelegte handelspolitische und wirtschaftliche Zusammenarbeit legen. Wäre es nicht gleich zu Beginn zu Zugeständnissen gekommen, hätte China es kaum geschafft, in die Märkte für Öl und Gas, Telekommunikation und andere zentralasiatische Märkte einzutreten, die strategische Sicherheitsinteressen betreffen.
Unbekannt in der "Diaoydao-Gleichung"
Tatsächlich sind die beteiligten Staaten bei internationalen territorialen Streitigkeiten einerseits mit der Notwendigkeit konfrontiert, bestimmte außenpolitische Interessen zu befriedigen, aber sie sind noch besorgter über die Notwendigkeit innenpolitischer Ruhe. Schließlich ist das Territorium letztendlich einer der wichtigsten Faktoren, die die Anerkennung ihres eigenen Staates durch die Bürger beeinflussen. Besonders in demokratischen Ländern, in denen die öffentliche Meinung zu territorialen Streitigkeiten oft zum „letzten Strohhalm“ wird, wenn Politiker diese oder jene Entscheidung treffen.
"Die Theorie eines zweischichtigen Spiels" ist zu einem gemeinsamen Kennzeichen für die Beilegung territorialer Streitigkeiten durch die internationale Gemeinschaft geworden. Der Einfluss der Innenpolitik auf den Außen- und den umgekehrten Einfluss ist wie zwei Seiten derselben Medaille untrennbar miteinander verbunden. Drei Ebenen von Faktoren - der Persönlichkeitsfaktor eines Politikers sowie innen- und außenpolitische Faktoren - wirken sich ständig dynamisch auf die Lösung territorialer Probleme aus.
In dieser Hinsicht hat China bei der Beilegung territorialer Streitigkeiten in der Vergangenheit häufig die außenpolitischen Interessen maximiert und innenpolitische Faktoren, insbesondere die öffentliche Meinung, vernachlässigt. Nach dem Erwachen des öffentlichen Bewusstseins Chinas in territorialen Streitigkeiten mit anderen Staaten wird die öffentliche Meinung jedoch zu einem zunehmend aktiven Einflussfaktor.
In der Diaoyu-Frage haben die bisher verfolgten Taktiken auch die außenpolitischen Interessen maximiert.
Die Polemik zwischen China und Japan in Bezug auf die Frage der Souveränität über das Diaoyu Dao fiel zeitlich mit erheblichen Veränderungen der internationalen Situation im asiatisch-pazifischen Raum zusammen. In den frühen 1970er Jahren. Infolge von Kissingers geheimem Besuch in China und einer ernsthaften Korrektur des chinesischen Kurses durch die Nixon-Regierung kam es zu einer Entspannung in den chinesisch-amerikanischen Beziehungen. Um ein Abrutschen in eine passive Position zu verhindern, als die Diplomatie "über den Kopf" Tokios geführt wurde, beschloss Japan, die Tore der chinesisch-japanischen diplomatischen Beziehungen zu "öffnen", was mit den damaligen Plänen Chinas zusammenfiel. Aus außenpolitischen Gründen unterbreitete China schließlich einen Vorschlag, den Territorialstreit um Diaoyu zu verschieben.
Trotz der Tatsache, dass China, das den Streit verschob, weiterhin ständig seine Souveränität über Diaoyu erklärte, war die Entscheidung, den Streit selbst zu verschieben, bereits Ausdruck der Einhaltung. Japan war jedoch keineswegs mit einer solchen Einhaltung zufrieden und versuchte mit seiner wirklichen Kontrolle über den Archipel erneut, durch aktive Maßnahmen die nominelle Souveränität zu erlangen. Zu diesem Zweck griffen einige rechtsgerichtete Organisationen in Japan und der harte Flügel der Liberaldemokratischen Partei Japans ständig auf verschiedene Tricks zurück - angefangen mit Forderungen an die japanische Regierung im Jahr 1978, eine Infrastruktur auf den "Senkaku-Inseln" aufzubauen, bis hin zur jüngsten Initiative zum "Kauf von Inseln".
Trotz der Tatsache, dass all diese Tricks von der stillschweigenden Zustimmung und Zustimmung der japanischen Behörden begleitet wurden, blieben sie im Wesentlichen öffentlich und nicht Regierungsinitiativen. Noch wichtiger ist, dass Japan als demokratisches Land nicht zulassen kann, dass sich ein Territorialstreit zu einem bewaffneten Konflikt oder Krieg entwickelt. Schließlich verkörpern die Grenzen des Territoriums als besonderer Raum zweifellos eine gewisse rechtliche und politische Ordnung in der internationalen Politik. Die Beilegung territorialer Streitigkeiten durch Friedensverhandlungen ist ein gemeinsamer Ort und eine Regel in den internationalen Beziehungen, und Japan kann diesen Grundsatz nicht offen in Frage stellen. Japan hat die Absicht, die aktuelle Situation zu ändern, unterscheidet sich jedoch naturgemäß von den Absichten der ehemaligen Sowjetunion. Wenn wir die Situation nach dem früheren chinesischen Prinzip der Maximierung des außenpolitischen Nutzens bewerten, sollten wir einen konformen Kurs zur Stabilisierung und Entschärfung der Grenzsituation fortsetzen. Die Diaoydao-Frage ist jedoch wirklich über den Rahmen des üblichen territorialen Streits hinausgegangen, und die Politik kann sich nicht mehr darauf beziehen Positionen früherer Verhaltensstandards.
Die Lage der Grenzen auf unserem Planeten ähnelt der mit Edelsteinen eingelegten Lage, die aus vielen Ländern oder vielmehr vielen politischen Regimen besteht. Regime und Länder müssen jedoch nicht unbedingt vereint sein. Wenn Regime die Legitimität ihrer eigenen Macht anstreben müssen, müssen Länder wie Unternehmen, deren Bürgerangestellte keine alternative Zugehörigkeit zu ihnen haben und ihre Stabilität garantieren, die Einheit dieser Bürger stärken. Der Bindemittel kann Nationalität, Religion, Sprache, Kultur, Geschichte, Territorium und sogar politische Ansichten usw. sein.
Anstatt Diaeduo im modernen China als chinesisches Territorium zu bezeichnen, wäre es sinnvoll, diesen Archipel als eine Art Verständnispunkt zu definieren, an dem die bitteren historischen Erinnerungen der meisten Chinesen miteinander verwoben waren. Vor dem Hintergrund solch enormer innerer Unruhen erscheint das Diaoydao-Problem für China noch komplizierter. In der Tat wird der innenpolitische Faktor in China in Zukunft eine entscheidende Rolle bei der Entwicklung der Situation um Diaoyu spielen. Und deshalb ist die Zukunft auch voller Fragen mit unbekannten Antworten.
Übersetzung von Tatyana Schenkova
https://www.psj.ru/
Tatsächlich ist die oft ignorierte Realität hinter dem Streit um Diaoyu, dass China, das Land mit der größten Anzahl von Nachbarn an Land und auf See der Welt, sich in einer äußerst schwierigen geostrategischen Situation befindet, die von vielen verwirrenden territorialen Streitigkeiten begleitet wird. Nehmen wir zum Beispiel die Landgrenzen: Obwohl China Grenzprobleme mit 12 Nachbarländern offiziell beigelegt hat, gibt es auf 22.000 Kilometern seiner Landgrenze immer noch viele umstrittene Gebiete.
Trotz der Tatsache, dass alle von ihnen, wie Diaoyudao, zu wirklich umstrittenen Gebieten gehören (der Streit um Diaoydao wird in der wissenschaftlichen Gemeinschaft als falsches Problem angesehen, da Japans Position keine Rechtsgrundlage hat), verdienen sie die Aufmerksamkeit, die Diaoydao geschenkt wird, bei weitem nicht. Tatsächlich hat China in vielen territorialen Streitigkeiten auf einen konformen Ansatz zurückgegriffen. Denn in den Augen der Entscheidungsträger ist der Erfolg oder Misserfolg der Lösung eines territorialen Problems im Hinblick auf die friedliche Entwicklung Chinas einerseits ein potenzieller historischer Druck, kann aber gleichzeitig sehr leicht zu Feindseligkeit und Misstrauen der internationalen Gemeinschaft gegenüber führen der Aufstieg der VR China, der die chinesische Außenpolitik vor noch größere Herausforderungen stellen wird.
In Bezug auf das hoch "symbolische" Diaoydao können die Verantwortlichen für die öffentliche Ordnung Chinas derzeit offensichtlich die bisherige Linie nicht weiter verfolgen. In der Frage von Diaoyu hat China keinen nennenswerten Spielraum mehr.
"Chinesische" Prinzipien
Die Art und Weise, wie China „territoriale Probleme“ mit seinen Nachbarn löst, war schon immer ein beliebtes Thema für das Studium der Weltsinologie. Viele ausländische Wissenschaftler haben es als Schwerpunkt ihrer wissenschaftlichen Forschung gewählt.
Taylor Fravel, ein Mitarbeiter der Sicherheitsforschungsgruppe, außerordentlicher Professor für Politikwissenschaft am Massachusetts Institute of Technology, ist einer der bekanntesten Wissenschaftler auf diesem Gebiet. Seine Arbeit von 2008 mit dem Titel „Eine starke Grenze - ein sicheres Land: Zusammenarbeit und Konflikt im Kontext chinesischer Territorialstreitigkeiten“ beschreibt diesen Bereich sehr ausführlich.
Nachdem er mehrere Jahrzehnte damit verbracht hatte, Daten über Chinas Grenzstreitigkeiten gewissenhaft zu sammeln und zu organisieren, stellte er fest, dass „China die Souveränität des Staates und seiner Territorien als eines der heiligen Konzepte und die Unannehmbarkeit jeglicher Zugeständnisse in dieser Frage in der Realität erklärt Er ist bereit, Staatsgrenzen für andere Zwecke auf der Karte neu zu zeichnen. “ Zur Unterstützung dieser Schlussfolgerung verarbeitete er seit 1949 Daten zu 23 territorialen Konflikten, von denen 17 auf diplomatischem Wege gelöst wurden. In diesen Fällen erhielt China in der Regel weniger als 50% des umstrittenen Landes.
Trotz der Tatsache, dass China Streitigkeiten über Gebiete und Grenzen mit den meisten Nachbarstaaten durch Friedensverhandlungen und gegenseitige Zugeständnisse beigelegt hat, ersetzte der bewaffnete Konflikt in den Grenzproblemen mit Indien, der ehemaligen Sowjetunion und Vietnam gleichzeitig Friedensverhandlungen und gegenseitige Zugeständnisse.
Warum könnten Flexibilität und Starrheit gleichzeitig existieren - diese beiden völlig unterschiedlichen Ansätze? In Anbetracht des strategischen Interesses an der Wahrung des langfristigen Friedens und der Ruhe in den Grenzregionen und rund um China wurden die Ansätze des Staates vollständig von der Größe und den Ansätzen der Nachbarländer bestimmt. Laconic, dieses Prinzip kann ausgedrückt werden als "schwer auf starke Expansion zu reagieren, um mit den Schwachen im Moment konform zu sein".
Dieser Ansatz zeigt sich sehr deutlich in der Haltung Chinas zu territorialen Streitigkeiten mit der ehemaligen UdSSR.
Nachdem Stalin den Krieg mit Japan gewonnen hatte, stellte er nicht nur die von den Königen verlorenen Rechte wieder her, sondern besetzte auch die nördlichen vier Inseln (Südkurilen - ca. übersetzt). ), Dalian und die umliegenden Gebiete, zwangen China, die Unabhängigkeit der Äußeren Mongolei (heute der Staat der Mongolei - ca. übersetzt) anzuerkennen, und annektierten am 10. Oktober 1944 die chinesische Region Tannu-Uryanhai (Uryanhay-Territorium, jetzt die Republik Tyva - ca. übersetzt). .
Nach der Wiederherstellung der Rechte und Interessen der Zeit des zaristischen Russland und dem Beginn des Kalten Krieges begann sich der Kurs der Sowjetunion in Bezug auf Grenzfragen allmählich vom Ziel des "Haltens" zu entfernen und in Richtung "Expansion" zu driften. Diese Expansion begann mit Stalins Unterstützung für die DVRK, die den Koreakrieg auslöste, während der Regierungszeit von Chruschtschow mit der Kubakrise fortgesetzt wurde und in den Breschnew-Jahren einen Höhepunkt erreichte, als die UdSSR 1979 in Afghanistan einfiel.
In den 50er Jahren des letzten Jahrhunderts, als die chinesisch-sowjetischen Beziehungen „Flitterwochen“ erlebten, „beschränkte und machte die UdSSR in Fernost Zugeständnisse“, verfolgte China einen großzügigen und konformen Ansatz in Angelegenheiten, die die Grenzen der Parteien und territoriale Streitigkeiten betrafen. Beide Länder lösten das Problem "Lushun, Dalian und die chinesische Changchun-Eisenbahn" (CER - ca. Transl.) Und andere und schlossen den "chinesisch-sowjetischen Vertrag über Freundschaft, gegenseitige Unterstützung und Bündnis".
Später, infolge des Parteikampfes, verschlechterten sich die chinesisch-sowjetischen Beziehungen, und am Ende begann die UdSSR nicht nur, China durch zahlreiche Militärübungen in der Mongolei zu bedrohen, sondern begann im gleichen Zeitraum offen, expansionistische Techniken zu demonstrieren. Die an den Grenzen Nordchinas verärgerte Sowjetunion erklärte, dass die Verträge, nach denen das zaristische Russland die chinesischen Gebiete in Besitz nahm, "gleich" seien und fest auf der Angemessenheit der chinesisch-russischen Verträge des 19. Jahrhunderts und in den 60-70er Jahren bestanden. Das 20. Jahrhundert startete eine ungezügelte Kampagne zur Fälschung der Geschichte, bei der russische Namen in zahlreichen illegal besetzten chinesischen Ländern durch Toponyme ersetzt wurden.
Obwohl die sowjetische Aggression äußerlich darauf abzielte, den territorialen Status quo aufrechtzuerhalten, war sie im Wesentlichen ein Versuch, die Tatsache der Existenz "illegal usurpierter umstrittener Gebiete" zu ändern. Nach den Ereignissen von 1969 nahm China in Zhengbaodao (Damansky-Insel - ca. übersetzt) und in der Nähe des Zhalanashkol-Sees angesichts des harten und expansionistischen Ansatzes der Sowjetunion eine harte Position in territorialen Streitigkeiten ein.
Am 28. April 1969 wurde auf der ersten Plenarsitzung des Zentralkomitees der KP Chinas der 9. Versammlung, getrennt von den westlichen Behörden, ein Aufruf zur "Vorbereitung auf einen großen Krieg" veröffentlicht, und die Front sollte nicht auf die Grenze beschränkt sein. Im Kontext einer umfassenden Konfrontation mit der UdSSR drohte sich die Situation zu einer gefährlichen militärischen Konfrontation und sogar zu bewaffneten Konflikten zu entwickeln. Gleichzeitig war China aufgrund des kurzfristigen Nachteils der „Schwachen, Gegner der Starken“ gezwungen, erhebliche Ressourcen zu investieren, um auf die Grenzkrise zu reagieren, und es schien, dass das Spiel die Kerze nicht wert war.
Die nachfolgenden Ereignisse zeigten jedoch, dass ein starkes Signal, dass China in der Frage des umstrittenen Territoriums fest bleiben und keine Angst vor Gewaltdruck haben würde, eindeutig an die Sowjetunion weitergegeben wurde, und die Entscheidung für einen harten Kurs enthielt effektiv die expansiven Absichten und Aktionen der UdSSR und zwang sie dazu Angst, ihre gierigen Gebietsansprüche zu beenden.
Und umgekehrt, wenn China dann bei territorialen Streitigkeiten die Einhaltung der Vorschriften nachweisen würde, würde dies dazu beitragen, die Beziehungen zur Sowjetunion vorübergehend zu entschärfen und bewaffnete Konfrontationen zu vermeiden. Eine kurzfristige Ruhe an der Grenze könnte jedoch in Zukunft eine Zeitbombe sein. Unter dem Gesichtspunkt einer langfristigen Perspektive könnte die Geschmeidigkeit zu Illusionen und falschen Einschätzungen der „Schwäche“ Chinas in der expansionistischen UdSSR führen und ihr Vertrauen geben, dass der Expansionskurs die beste Wahl ist. In diesem Fall würde die Sowjetunion weiterhin Druck auf China ausüben und könnte in diesem Streit mehr Vorteile erhalten. Die Zugeständnisse Chinas konnten es nur in eine unangenehme Lage bringen, die selbst im alten China unter dem Motto bekannt war: „Das Königreich Qin auf dem Landweg zu befrieden, ist dasselbe wie ein Feuer mit Brennholz zu löschen. Es wird immer mehr Brennholz benötigt, aber das Feuer wird nicht aufhören. “
Daher musste China angesichts harter Versuche, die aktuelle Situation in territorialen Streitigkeiten zu ändern, eine noch größere Starrheit wählen, um seine eigenen langfristigen geostrategischen Interessen zu befriedigen. Wenn China territoriale Streitigkeiten mit einem Nachbarn hatte, der einen Kurs zur Aufrechterhaltung des Status quo verfolgte, griff China in der Regel auf Geschmeidigkeit zurück. Wenn China in diesem Fall Starrheit zeigt, könnte dies einen vorübergehenden Vorteil und Nutzen in der Frage der territorialen Grenze bringen. Ein solcher Ansatz könnte jedoch dazu führen, dass die Nachbarstaaten Angst davor haben und sogar ein Bündnis mit China eingehen dritter nicht regionaler starker Akteur, um die chinesische "Bedrohung" auszugleichen. Es wäre den dritten Staat wert, die Gelegenheit zu nutzen, um die militärische Infrastruktur in der Nähe der Grenzen Chinas zu platzieren, und dies würde für letztere einen langfristigen Sicherheitsdruck erzeugen und eine sichere Umgebung rund um den Rand bedrohen.
Während der Grenzverhandlungen mit drei zentralasiatischen Staaten - Kasachstan, Kirgisistan und Tadschikistan - zeigte China beispielsweise große Compliance und löste das Grenzproblem am Ende friedlich. Trotz der Zugeständnisse Chinas konnte er das Vertrauen der Regierungen der zentralasiatischen Staaten gewinnen und den Grundstein für die künftige groß angelegte handelspolitische und wirtschaftliche Zusammenarbeit legen. Wäre es nicht gleich zu Beginn zu Zugeständnissen gekommen, hätte China es kaum geschafft, in die Märkte für Öl und Gas, Telekommunikation und andere zentralasiatische Märkte einzutreten, die strategische Sicherheitsinteressen betreffen.
Unbekannt in der "Diaoydao-Gleichung"
Tatsächlich sind die beteiligten Staaten bei internationalen territorialen Streitigkeiten einerseits mit der Notwendigkeit konfrontiert, bestimmte außenpolitische Interessen zu befriedigen, aber sie sind noch besorgter über die Notwendigkeit innenpolitischer Ruhe. Schließlich ist das Territorium letztendlich einer der wichtigsten Faktoren, die die Anerkennung ihres eigenen Staates durch die Bürger beeinflussen. Besonders in demokratischen Ländern, in denen die öffentliche Meinung zu territorialen Streitigkeiten oft zum „letzten Strohhalm“ wird, wenn Politiker diese oder jene Entscheidung treffen.
"Die Theorie eines zweischichtigen Spiels" ist zu einem gemeinsamen Kennzeichen für die Beilegung territorialer Streitigkeiten durch die internationale Gemeinschaft geworden. Der Einfluss der Innenpolitik auf den Außen- und den umgekehrten Einfluss ist wie zwei Seiten derselben Medaille untrennbar miteinander verbunden. Drei Ebenen von Faktoren - der Persönlichkeitsfaktor eines Politikers sowie innen- und außenpolitische Faktoren - wirken sich ständig dynamisch auf die Lösung territorialer Probleme aus.
In dieser Hinsicht hat China bei der Beilegung territorialer Streitigkeiten in der Vergangenheit häufig die außenpolitischen Interessen maximiert und innenpolitische Faktoren, insbesondere die öffentliche Meinung, vernachlässigt. Nach dem Erwachen des öffentlichen Bewusstseins Chinas in territorialen Streitigkeiten mit anderen Staaten wird die öffentliche Meinung jedoch zu einem zunehmend aktiven Einflussfaktor.
In der Diaoyu-Frage haben die bisher verfolgten Taktiken auch die außenpolitischen Interessen maximiert.
Die Polemik zwischen China und Japan in Bezug auf die Frage der Souveränität über das Diaoyu Dao fiel zeitlich mit erheblichen Veränderungen der internationalen Situation im asiatisch-pazifischen Raum zusammen. In den frühen 1970er Jahren. Infolge von Kissingers geheimem Besuch in China und einer ernsthaften Korrektur des chinesischen Kurses durch die Nixon-Regierung kam es zu einer Entspannung in den chinesisch-amerikanischen Beziehungen. Um ein Abrutschen in eine passive Position zu verhindern, als die Diplomatie "über den Kopf" Tokios geführt wurde, beschloss Japan, die Tore der chinesisch-japanischen diplomatischen Beziehungen zu "öffnen", was mit den damaligen Plänen Chinas zusammenfiel. Aus außenpolitischen Gründen unterbreitete China schließlich einen Vorschlag, den Territorialstreit um Diaoyu zu verschieben.
Trotz der Tatsache, dass China, das den Streit verschob, weiterhin ständig seine Souveränität über Diaoyu erklärte, war die Entscheidung, den Streit selbst zu verschieben, bereits Ausdruck der Einhaltung. Japan war jedoch keineswegs mit einer solchen Einhaltung zufrieden und versuchte mit seiner wirklichen Kontrolle über den Archipel erneut, durch aktive Maßnahmen die nominelle Souveränität zu erlangen. Zu diesem Zweck griffen einige rechtsgerichtete Organisationen in Japan und der harte Flügel der Liberaldemokratischen Partei Japans ständig auf verschiedene Tricks zurück - angefangen mit Forderungen an die japanische Regierung im Jahr 1978, eine Infrastruktur auf den "Senkaku-Inseln" aufzubauen, bis hin zur jüngsten Initiative zum "Kauf von Inseln".
Trotz der Tatsache, dass all diese Tricks von der stillschweigenden Zustimmung und Zustimmung der japanischen Behörden begleitet wurden, blieben sie im Wesentlichen öffentlich und nicht Regierungsinitiativen. Noch wichtiger ist, dass Japan als demokratisches Land nicht zulassen kann, dass sich ein Territorialstreit zu einem bewaffneten Konflikt oder Krieg entwickelt. Schließlich verkörpern die Grenzen des Territoriums als besonderer Raum zweifellos eine gewisse rechtliche und politische Ordnung in der internationalen Politik. Die Beilegung territorialer Streitigkeiten durch Friedensverhandlungen ist ein gemeinsamer Ort und eine Regel in den internationalen Beziehungen, und Japan kann diesen Grundsatz nicht offen in Frage stellen. Japan hat die Absicht, die aktuelle Situation zu ändern, unterscheidet sich jedoch naturgemäß von den Absichten der ehemaligen Sowjetunion. Wenn wir die Situation nach dem früheren chinesischen Prinzip der Maximierung des außenpolitischen Nutzens bewerten, sollten wir einen konformen Kurs zur Stabilisierung und Entschärfung der Grenzsituation fortsetzen. Die Diaoydao-Frage ist jedoch wirklich über den Rahmen des üblichen territorialen Streits hinausgegangen, und die Politik kann sich nicht mehr darauf beziehen Positionen früherer Verhaltensstandards.
Die Lage der Grenzen auf unserem Planeten ähnelt der mit Edelsteinen eingelegten Lage, die aus vielen Ländern oder vielmehr vielen politischen Regimen besteht. Regime und Länder müssen jedoch nicht unbedingt vereint sein. Wenn Regime die Legitimität ihrer eigenen Macht anstreben müssen, müssen Länder wie Unternehmen, deren Bürgerangestellte keine alternative Zugehörigkeit zu ihnen haben und ihre Stabilität garantieren, die Einheit dieser Bürger stärken. Der Bindemittel kann Nationalität, Religion, Sprache, Kultur, Geschichte, Territorium und sogar politische Ansichten usw. sein.
Anstatt Diaeduo im modernen China als chinesisches Territorium zu bezeichnen, wäre es sinnvoll, diesen Archipel als eine Art Verständnispunkt zu definieren, an dem die bitteren historischen Erinnerungen der meisten Chinesen miteinander verwoben waren. Vor dem Hintergrund solch enormer innerer Unruhen erscheint das Diaoydao-Problem für China noch komplizierter. In der Tat wird der innenpolitische Faktor in China in Zukunft eine entscheidende Rolle bei der Entwicklung der Situation um Diaoyu spielen. Und deshalb ist die Zukunft auch voller Fragen mit unbekannten Antworten.
Übersetzung von Tatyana Schenkova
https://www.psj.ru/
Original message
После высадки китайских активистов на островах Дяоюйдао (японское название Сенкаку — прим.перев.) и последовавших за этим «антияпонских маршей» и даже беспорядков - можно сказать, что проблема архипелага вышла далеко за пределы области географии. Исторически игнорируемые старыми империями острова в Восточно-Китайском море из-за «японского фактора» как будто были наделены символическим значением, и стали своего рода «горячей картошкой», которую перекидывают друг другу китайские и японские дипломаты. Малейшие изменения ситуации способны моментально разжечь чуткие эмоции общественности.
На самом деле, часто игнорируемая реальность, стоящая за спором вокруг Дяоюйдао, заключается в следующем: Китай, будучи страной, обладающей наибольшим в мире количеством соседей на суше и на море, находится в исключительно сложной геостратегической ситуации, которая сопровождается множеством запутанных территориальных споров. Взять, к примеру, сухопутные границы: хотя Китай уже официально урегулировал пограничные вопросы с 12 соседними странами, но на 22 тыс. километрах его сухопутной границы по-прежнему существует немало спорных территорий.
Несмотря на то, что все они, подобно Дяоюйдао, относятся к реальным спорным территориям (спор вокруг Дяоюйдао в научной среде считается ложной проблемой, поскольку у позиции Японии нет никаких юридических оснований), но они и близко не удостаиваются того внимания, которое уделяется Дяоюйдао. В действительности во многих территориальных спорах Китай прибегает к уступчивому подходу. Потому что в глазах людей, принимающих решения, успех или неуспех решения той или иной территориальной проблемы в отношении мирного развития Китая представляет, с одной стороны, потенциальный исторический прессинг, но в то же время может весьма легко привести к враждебности и подозрительности международного сообщества в отношении подъема КНР, что выразится в еще больших вызовах для китайской внешней политики.
Но в данный момент в отношении высоко «символичного» Дяоюйдао лица, ответственные за китайскую государственную политику, очевидно уже не могут продолжать проводить прежнюю линию. В вопросе Дяоюйдао у Китая уже нет сколь-нибудь значительного пространства для выбора.
«Китайские» принципы
То, как Китай разрешает «территориальные проблемы» с соседями, всегда являлось популярным предметом изучения мирового китаеведения. Множество иностранных ученых выбрали его в качестве основного направления своих научных изысканий.
Сотрудник группы исследований в области безопасности, доцент политологии Массачусетского технологического института Тейлор Фравел (Taylor Fravel) — один из наиболее известных ученых в этой области. Его работа 2008 года под названием «Сильная граница — безопасная страна: сотрудничество и конфликты в контексте китайских территориальных споров» весьма полно описывает данную сферу.
Посвятив несколько десятилетий скрупулезному сбору и упорядочиванию данных о пограничных спорах Китая, он обнаружил, что «несмотря на то, что Китай заявляет о суверенитете государства и его территорий как об одном из священных понятий и о неприемлемости каких-либо уступок по данному вопросу, в действительности он готов заново проводить государственные границы на карте ради других целей». В подтверждение этого вывода он обработал данные о 23 территориальных конфликтах с 1949 года, из которых 17 было разрешено по дипломатическим каналам. В этих случаях Китай, как правило, получал менее 50% спорной земли.
Несмотря на то, что Китай решал споры о территориях и границе с большинством соседних государств посредством мирных переговоров и взаимных уступок, но в действительности в пограничных проблемах с Индией, бывшим Советским Союзом и Вьетнамом вооруженный конфликт в одно время заменил мирные переговоры и взаимные уступки.
Почему же могли одновременно существовать уступчивость и жесткость — эти два абсолютно разных подхода? В действительности, принимая во внимание стратегический интерес поддержания долгосрочного мира и спокойствия в пограничных регионах и по периметру Китая, подходы государства полностью определялись масштабом и подходами соседних стран. Лаконично этот принцип можно выразить как «жестко отвечать на сильную экспансию, уступчиво относиться к слабым на данный момент».
Этот подход очень четко виден на примере отношения Китая к территориальным спорам с бывшим СССР.
После победы в войне с Японией Сталин не только восстановил утраченные царями права, но и оккупировал северные четыре острова (Южные Курилы — прим. перев.), взял в концессию Китайско-восточную железную дорогу Китая, Люйшунь (Порт-Артур — прим. перев.), Далянь и прилегающие к ним районы, заставил Китай признать независимость Внешней Монголии (ныне государство Монголия — прим. перев.), а 10 октября 1944 года аннексировал китайский регион Танну-Урянхай (Урянхайский край, ныне Республика Тыва — прим. перев.).
После восстановления прав и интересов времен царской России и начала холодной войны курс Советского Союза в отношении вопросов границы постепенно стал отходить от установки на «удержание», дрейфуя в сторону «экспансии». Эта экспансия началась с поддержки Сталиным КНДР, начавшей Корейскую войну, продолжилась в правление Хрущева кубинским ракетным кризисом и достигла пика в годы Брежнева, когда в 1979 году СССР вторгся в Афганистан.
В 50-е годы прошлого века, когда китайско-советские отношения переживали «медовый месяц», СССР на Дальнем Востоке «осуществлял свертывание и делал уступки», Китай в делах, затрагивающих границы сторон и территориальные споры, проявил великодушный и уступчивый подход. Обе страны разрешили вопрос «Люйшуня, Даляня и Китайской Чанчуньской железной дороги» (КВЖД — прим. перев.) и др., заключив «Китайско-советский договор о дружбе, взаимной помощи и союзе».
Однако позднее, в результате партийной борьбы наступило ухудшение китайско-советских отношений, и в конце концов, СССР не только стал угрожать Китаю, проводя многочисленные учения войск в Монголии, но и в этот же период открыто стал демонстрировать экспансионистские приемы. Советский Союз досаждал на границах Северного Китая, заявлял, что договоры, по которым царская Россия завладела китайскими территориями, были «равноправными», твердо настаивая на разумности китайско-российских договоров XIX века, а в 60-70-е гг. XX века затеял разнузданную кампанию по фальсификации истории, заменив русскими названиями топонимы на многочисленных незаконно оккупированных китайских землях.
Советская агрессивность, хотя внешне и была направлена на поддержание территориального статус-кво, по сути являлась попыткой изменить факт наличия «незаконно узурпированных спорных территорий». После событий 1969 года на Чжэньбаодао (о. Даманский — прим. перев.) и у озера Жаланашколь, перед лицом жесткого и экспансионистского подхода Советского Союза, Китай в территориальных спорах занял жесткую позицию.
28 апреля 1969 года на первом пленуме ЦК КПК 9 созыва отдельно от властей Запада был выдвинут призыв «готовиться к большой войне», причем линию фронта планировалось не ограничивать границей. В условиях полномасштабной конфронтации с СССР ситуация грозила перерасти в опасное военное противостояние и даже вооруженный конфликт. При этом, будучи в краткосрочной перспективе в невыгодном положении «слабого, противостоящего сильному», Китай был вынужден вкладывать значительные ресурсы для реагирования на пограничный кризис, и казалось, что игра не стоила свеч.
Но дальнейшие события показали, что сильный сигнал о том, что Китай будет оставаться твердым в вопросе спорной территории и не страшится силового давления, был отчетливо передан Советскому Союзу, и выбор в пользу жесткого курса эффективным образом сдержал экспансионистские намерения и действия СССР, заставив его в испуге прекратить свои алчные территориальные претензии.
И наоборот, если бы Китай тогда в территориальных спорах проявил уступчивость, это помогло бы на время разрядить отношения с Советским Союзом и избежать вооруженного противостояния. Однако краткосрочное спокойствие на границе могло бы заложить мину замедленного действия в будущем. Ведь с точки зрения долгосрочной перспективы уступчивость могла бы породить у экспансионистского СССР иллюзии и неверные оценки в отношении «слабости» Китая и придать ему уверенность в том, что экспансионистский курс является наилучшим выбором. В этом случае Советский Союз продолжил бы оказывать давление на Китай и мог бы получить больше выгод в этом споре. Уступки Китая могли бы лишь поставить его в неудобное положение, известное еще в Древнем Китае по изречению: «Землями умиротворять царство Цинь – все равно, что дровами тушить пожар; дров нужно будет все больше, а пожар не прекратится».
Поэтому перед лицом жестких попыток изменить текущее положение в территориальных спорах Китаю пришлось выбрать еще большую жесткость, чтобы удовлетворить собственные долгосрочные геостратегические интересы. Если же у Китая случались территориальные споры с соседом, который проводил курс на сохранение статус-кво, то Китай, как правило, прибегал к уступчивости. Ведь если бы Китай проявлял в этом случае жесткость, то это могло бы принести временное преимущество и выгоды в территориально-пограничном вопросе, однако такой подход мог привести к тому, что соседние с Китаем государства стали бы бояться его и даже могли бы прибегнуть к союзу с третьим внерегиональным сильным игроком, чтобы уравновесить китайскую «угрозу». Стоило бы третьему государству, воспользовавшись случаем, разместить военную инфраструктуру у границ Китая, и это создало бы для последнего долгосрочный прессинг в сфере безопасности и угрожало бы безопасной среде по всему периметру.
Например, в ходе переговоров о границе с тремя центральноазиатскими государствами – Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном – Китай проявил огромную уступчивость и, в конце концов, мирно урегулировал пограничную проблему. Несмотря на сделанные Китаем уступки, это помогло ему завоевать доверие правительств центральноазиатских государств и заложило основы для будущего широкомасштабного торгово-экономического взаимодействия. Фактически, если бы в самом начале не были сделаны уступки, Китаю вряд ли удалось бы войти на нефтегазовый, телекоммуникационный и другие рынки Центральной Азии, затрагивающие интересы в сфере стратегической безопасности.
Неизвестные в «уравнении Дяоюйдао»
По сути дела, в международных территориальных спорах вовлеченные государства, с одной стороны, стоят перед необходимостью удовлетворить определенные внешнеполитические интересы, но еще больше их заботит потребность внутриполитического спокойствия. Ведь территория, в конечном итоге, является одним из важнейших факторов, влияющих на признание гражданами собственного государства. В особенности - в демократических странах, где общественное мнение по территориальным спорам зачастую становится той самой «последней соломинкой на чаше весов» при принятии политиками того или иного решения.
«Теория двухслойной игры» стала общей отличительной чертой разрешения территориальных споров международным сообществом. Влияние внутренней политики на внешнюю и обратное влияние, словно две стороны одной медали, - неразделимы. Три уровня факторов – фактор личности политика, а также внутри- и внешнеполитические факторы – все время динамически влияют на разрешение территориальных вопросов.
В этом отношении Китай при разрешении территориальных споров в прошлом зачастую максимизировал внешнеполитические интересы, пренебрегая внутриполитическими факторами, в особенности - общественным мнением. Однако, вслед за пробуждением китайского общественного сознания, в территориальных спорах с другими государствами общественное мнение становится все более активным фактором влияния.
В вопросе Дяоюйдао проводимая до сих пор тактика также максимизировала внешнеполитические интересы.
Полемика между Китаем и Японией в отношении вопроса суверенитета над Дяоюйдао совпала по времени со значительными переменами международной обстановки в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В начале 1970-х гг. в результате секретного визита Киссинджера в Китай и серьезной коррекции китайского курса администрацией Никсона, в китайско-американских отношениях наступила разрядка. Япония, чтобы не допустить скатывания в пассивное положение, когда дипломатия осуществлялась бы «через голову» Токио, приняла решение «распахнуть ворота» китайско-японских дипломатических отношений, что совпало с тогдашними планами Китая. По внешнеполитическим соображениям Китай, в конце концов, выдвинул предложение отложить территориальный спор вокруг Дяоюйдао.
Несмотря на то, что Китай, отложив спор, продолжал постоянно заявлять о своем суверенитете над Дяоюйдао, само по себе решение отложить спор уже являлось проявлением уступчивости. Однако Япония отнюдь не удовлетворилась подобной уступчивостью и, пользуясь своим реальным контролем над архипелагом, вновь попыталась активными действиями заполучить номинальный суверенитет. В этих целях некоторые организации правого толка внутри Японии и жесткое крыло Либерально-демократической партии Японии постоянно прибегали к различным ухищрениям – начиная с требований к японскому правительству в 1978 году возвести инфраструктуру на «островах Сенкаку» и заканчивая последней инициативой по «покупке островов».
Несмотря на то, что все эти уловки сопровождались молчаливым согласием и попустительством японских властей, по сути своей они оставались общественными, а не правительственными инициативами. Более важным является то, что Япония как демократическая страна не может допустить перерастания территориального спора в вооруженный конфликт или войну. Ведь границы территории, будучи особым пространством, несомненно, олицетворяют определенный юридическо-политический порядок в международной политике. Разрешение территориальных споров посредством мирных переговоров является общим местом и правилом в международных отношениях, и Япония не может открыто бросить вызов этому принципу. У Японии есть намерение изменить текущее положение, однако по своей природе оно отличается от намерений бывшего Советского Союза. Если оценивать ситуацию в соответствии с прежним китайским принципом максимизации внешнеполитической выгоды, то следовало бы продолжать уступчивый курс, чтобы стабилизировать и разрядить пограничную ситуацию, однако вопрос Дяоюйдао, действительно, уже вышел за пределы обычного территориального спора, и политики уже не могут относится к нему с позиции прошлых стандартов поведения.
Расположение границ на нашей планете похоже на инкрустацию из драгоценных камней, состоящую из множества стран, или скорее, множества политических режимов. Однако режимы и страны далеко не обязательно должны быть едины. Если режимам необходимо искать легитимность для собственной власти, то страны, подобно корпорациям, сотрудники-граждане которых безальтернативно принадлежат им и гарантируют их стабильность, должны укреплять единство этих граждан. Скрепляющим веществом может выступать национальность, религия, язык, культура, история, территория и даже политические взгляды и т.д.
В современном Китае вместо того, чтобы описывать Дяоюдао как китайскую территорию, стоило бы определять этот архипелаг как своего рода точку взаимопонимания, в которой сплелись в узел горькие исторические воспоминания большинства китайцев. На фоне такого колоссального внутреннего волнения проблема Дяоюйдао кажется для Китая еще более сложной. Ведь в будущем внутриполитический фактор в Китае будет играть определяющую роль в развитии ситуации вокруг Дяоюйдао. И именно поэтому будущее также наполняется великим множеством вопросов с неизвестными ответами.
Перевод Татьяны Щенковой
https://www.psj.ru/
На самом деле, часто игнорируемая реальность, стоящая за спором вокруг Дяоюйдао, заключается в следующем: Китай, будучи страной, обладающей наибольшим в мире количеством соседей на суше и на море, находится в исключительно сложной геостратегической ситуации, которая сопровождается множеством запутанных территориальных споров. Взять, к примеру, сухопутные границы: хотя Китай уже официально урегулировал пограничные вопросы с 12 соседними странами, но на 22 тыс. километрах его сухопутной границы по-прежнему существует немало спорных территорий.
Несмотря на то, что все они, подобно Дяоюйдао, относятся к реальным спорным территориям (спор вокруг Дяоюйдао в научной среде считается ложной проблемой, поскольку у позиции Японии нет никаких юридических оснований), но они и близко не удостаиваются того внимания, которое уделяется Дяоюйдао. В действительности во многих территориальных спорах Китай прибегает к уступчивому подходу. Потому что в глазах людей, принимающих решения, успех или неуспех решения той или иной территориальной проблемы в отношении мирного развития Китая представляет, с одной стороны, потенциальный исторический прессинг, но в то же время может весьма легко привести к враждебности и подозрительности международного сообщества в отношении подъема КНР, что выразится в еще больших вызовах для китайской внешней политики.
Но в данный момент в отношении высоко «символичного» Дяоюйдао лица, ответственные за китайскую государственную политику, очевидно уже не могут продолжать проводить прежнюю линию. В вопросе Дяоюйдао у Китая уже нет сколь-нибудь значительного пространства для выбора.
«Китайские» принципы
То, как Китай разрешает «территориальные проблемы» с соседями, всегда являлось популярным предметом изучения мирового китаеведения. Множество иностранных ученых выбрали его в качестве основного направления своих научных изысканий.
Сотрудник группы исследований в области безопасности, доцент политологии Массачусетского технологического института Тейлор Фравел (Taylor Fravel) — один из наиболее известных ученых в этой области. Его работа 2008 года под названием «Сильная граница — безопасная страна: сотрудничество и конфликты в контексте китайских территориальных споров» весьма полно описывает данную сферу.
Посвятив несколько десятилетий скрупулезному сбору и упорядочиванию данных о пограничных спорах Китая, он обнаружил, что «несмотря на то, что Китай заявляет о суверенитете государства и его территорий как об одном из священных понятий и о неприемлемости каких-либо уступок по данному вопросу, в действительности он готов заново проводить государственные границы на карте ради других целей». В подтверждение этого вывода он обработал данные о 23 территориальных конфликтах с 1949 года, из которых 17 было разрешено по дипломатическим каналам. В этих случаях Китай, как правило, получал менее 50% спорной земли.
Несмотря на то, что Китай решал споры о территориях и границе с большинством соседних государств посредством мирных переговоров и взаимных уступок, но в действительности в пограничных проблемах с Индией, бывшим Советским Союзом и Вьетнамом вооруженный конфликт в одно время заменил мирные переговоры и взаимные уступки.
Почему же могли одновременно существовать уступчивость и жесткость — эти два абсолютно разных подхода? В действительности, принимая во внимание стратегический интерес поддержания долгосрочного мира и спокойствия в пограничных регионах и по периметру Китая, подходы государства полностью определялись масштабом и подходами соседних стран. Лаконично этот принцип можно выразить как «жестко отвечать на сильную экспансию, уступчиво относиться к слабым на данный момент».
Этот подход очень четко виден на примере отношения Китая к территориальным спорам с бывшим СССР.
После победы в войне с Японией Сталин не только восстановил утраченные царями права, но и оккупировал северные четыре острова (Южные Курилы — прим. перев.), взял в концессию Китайско-восточную железную дорогу Китая, Люйшунь (Порт-Артур — прим. перев.), Далянь и прилегающие к ним районы, заставил Китай признать независимость Внешней Монголии (ныне государство Монголия — прим. перев.), а 10 октября 1944 года аннексировал китайский регион Танну-Урянхай (Урянхайский край, ныне Республика Тыва — прим. перев.).
После восстановления прав и интересов времен царской России и начала холодной войны курс Советского Союза в отношении вопросов границы постепенно стал отходить от установки на «удержание», дрейфуя в сторону «экспансии». Эта экспансия началась с поддержки Сталиным КНДР, начавшей Корейскую войну, продолжилась в правление Хрущева кубинским ракетным кризисом и достигла пика в годы Брежнева, когда в 1979 году СССР вторгся в Афганистан.
В 50-е годы прошлого века, когда китайско-советские отношения переживали «медовый месяц», СССР на Дальнем Востоке «осуществлял свертывание и делал уступки», Китай в делах, затрагивающих границы сторон и территориальные споры, проявил великодушный и уступчивый подход. Обе страны разрешили вопрос «Люйшуня, Даляня и Китайской Чанчуньской железной дороги» (КВЖД — прим. перев.) и др., заключив «Китайско-советский договор о дружбе, взаимной помощи и союзе».
Однако позднее, в результате партийной борьбы наступило ухудшение китайско-советских отношений, и в конце концов, СССР не только стал угрожать Китаю, проводя многочисленные учения войск в Монголии, но и в этот же период открыто стал демонстрировать экспансионистские приемы. Советский Союз досаждал на границах Северного Китая, заявлял, что договоры, по которым царская Россия завладела китайскими территориями, были «равноправными», твердо настаивая на разумности китайско-российских договоров XIX века, а в 60-70-е гг. XX века затеял разнузданную кампанию по фальсификации истории, заменив русскими названиями топонимы на многочисленных незаконно оккупированных китайских землях.
Советская агрессивность, хотя внешне и была направлена на поддержание территориального статус-кво, по сути являлась попыткой изменить факт наличия «незаконно узурпированных спорных территорий». После событий 1969 года на Чжэньбаодао (о. Даманский — прим. перев.) и у озера Жаланашколь, перед лицом жесткого и экспансионистского подхода Советского Союза, Китай в территориальных спорах занял жесткую позицию.
28 апреля 1969 года на первом пленуме ЦК КПК 9 созыва отдельно от властей Запада был выдвинут призыв «готовиться к большой войне», причем линию фронта планировалось не ограничивать границей. В условиях полномасштабной конфронтации с СССР ситуация грозила перерасти в опасное военное противостояние и даже вооруженный конфликт. При этом, будучи в краткосрочной перспективе в невыгодном положении «слабого, противостоящего сильному», Китай был вынужден вкладывать значительные ресурсы для реагирования на пограничный кризис, и казалось, что игра не стоила свеч.
Но дальнейшие события показали, что сильный сигнал о том, что Китай будет оставаться твердым в вопросе спорной территории и не страшится силового давления, был отчетливо передан Советскому Союзу, и выбор в пользу жесткого курса эффективным образом сдержал экспансионистские намерения и действия СССР, заставив его в испуге прекратить свои алчные территориальные претензии.
И наоборот, если бы Китай тогда в территориальных спорах проявил уступчивость, это помогло бы на время разрядить отношения с Советским Союзом и избежать вооруженного противостояния. Однако краткосрочное спокойствие на границе могло бы заложить мину замедленного действия в будущем. Ведь с точки зрения долгосрочной перспективы уступчивость могла бы породить у экспансионистского СССР иллюзии и неверные оценки в отношении «слабости» Китая и придать ему уверенность в том, что экспансионистский курс является наилучшим выбором. В этом случае Советский Союз продолжил бы оказывать давление на Китай и мог бы получить больше выгод в этом споре. Уступки Китая могли бы лишь поставить его в неудобное положение, известное еще в Древнем Китае по изречению: «Землями умиротворять царство Цинь – все равно, что дровами тушить пожар; дров нужно будет все больше, а пожар не прекратится».
Поэтому перед лицом жестких попыток изменить текущее положение в территориальных спорах Китаю пришлось выбрать еще большую жесткость, чтобы удовлетворить собственные долгосрочные геостратегические интересы. Если же у Китая случались территориальные споры с соседом, который проводил курс на сохранение статус-кво, то Китай, как правило, прибегал к уступчивости. Ведь если бы Китай проявлял в этом случае жесткость, то это могло бы принести временное преимущество и выгоды в территориально-пограничном вопросе, однако такой подход мог привести к тому, что соседние с Китаем государства стали бы бояться его и даже могли бы прибегнуть к союзу с третьим внерегиональным сильным игроком, чтобы уравновесить китайскую «угрозу». Стоило бы третьему государству, воспользовавшись случаем, разместить военную инфраструктуру у границ Китая, и это создало бы для последнего долгосрочный прессинг в сфере безопасности и угрожало бы безопасной среде по всему периметру.
Например, в ходе переговоров о границе с тремя центральноазиатскими государствами – Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном – Китай проявил огромную уступчивость и, в конце концов, мирно урегулировал пограничную проблему. Несмотря на сделанные Китаем уступки, это помогло ему завоевать доверие правительств центральноазиатских государств и заложило основы для будущего широкомасштабного торгово-экономического взаимодействия. Фактически, если бы в самом начале не были сделаны уступки, Китаю вряд ли удалось бы войти на нефтегазовый, телекоммуникационный и другие рынки Центральной Азии, затрагивающие интересы в сфере стратегической безопасности.
Неизвестные в «уравнении Дяоюйдао»
По сути дела, в международных территориальных спорах вовлеченные государства, с одной стороны, стоят перед необходимостью удовлетворить определенные внешнеполитические интересы, но еще больше их заботит потребность внутриполитического спокойствия. Ведь территория, в конечном итоге, является одним из важнейших факторов, влияющих на признание гражданами собственного государства. В особенности - в демократических странах, где общественное мнение по территориальным спорам зачастую становится той самой «последней соломинкой на чаше весов» при принятии политиками того или иного решения.
«Теория двухслойной игры» стала общей отличительной чертой разрешения территориальных споров международным сообществом. Влияние внутренней политики на внешнюю и обратное влияние, словно две стороны одной медали, - неразделимы. Три уровня факторов – фактор личности политика, а также внутри- и внешнеполитические факторы – все время динамически влияют на разрешение территориальных вопросов.
В этом отношении Китай при разрешении территориальных споров в прошлом зачастую максимизировал внешнеполитические интересы, пренебрегая внутриполитическими факторами, в особенности - общественным мнением. Однако, вслед за пробуждением китайского общественного сознания, в территориальных спорах с другими государствами общественное мнение становится все более активным фактором влияния.
В вопросе Дяоюйдао проводимая до сих пор тактика также максимизировала внешнеполитические интересы.
Полемика между Китаем и Японией в отношении вопроса суверенитета над Дяоюйдао совпала по времени со значительными переменами международной обстановки в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В начале 1970-х гг. в результате секретного визита Киссинджера в Китай и серьезной коррекции китайского курса администрацией Никсона, в китайско-американских отношениях наступила разрядка. Япония, чтобы не допустить скатывания в пассивное положение, когда дипломатия осуществлялась бы «через голову» Токио, приняла решение «распахнуть ворота» китайско-японских дипломатических отношений, что совпало с тогдашними планами Китая. По внешнеполитическим соображениям Китай, в конце концов, выдвинул предложение отложить территориальный спор вокруг Дяоюйдао.
Несмотря на то, что Китай, отложив спор, продолжал постоянно заявлять о своем суверенитете над Дяоюйдао, само по себе решение отложить спор уже являлось проявлением уступчивости. Однако Япония отнюдь не удовлетворилась подобной уступчивостью и, пользуясь своим реальным контролем над архипелагом, вновь попыталась активными действиями заполучить номинальный суверенитет. В этих целях некоторые организации правого толка внутри Японии и жесткое крыло Либерально-демократической партии Японии постоянно прибегали к различным ухищрениям – начиная с требований к японскому правительству в 1978 году возвести инфраструктуру на «островах Сенкаку» и заканчивая последней инициативой по «покупке островов».
Несмотря на то, что все эти уловки сопровождались молчаливым согласием и попустительством японских властей, по сути своей они оставались общественными, а не правительственными инициативами. Более важным является то, что Япония как демократическая страна не может допустить перерастания территориального спора в вооруженный конфликт или войну. Ведь границы территории, будучи особым пространством, несомненно, олицетворяют определенный юридическо-политический порядок в международной политике. Разрешение территориальных споров посредством мирных переговоров является общим местом и правилом в международных отношениях, и Япония не может открыто бросить вызов этому принципу. У Японии есть намерение изменить текущее положение, однако по своей природе оно отличается от намерений бывшего Советского Союза. Если оценивать ситуацию в соответствии с прежним китайским принципом максимизации внешнеполитической выгоды, то следовало бы продолжать уступчивый курс, чтобы стабилизировать и разрядить пограничную ситуацию, однако вопрос Дяоюйдао, действительно, уже вышел за пределы обычного территориального спора, и политики уже не могут относится к нему с позиции прошлых стандартов поведения.
Расположение границ на нашей планете похоже на инкрустацию из драгоценных камней, состоящую из множества стран, или скорее, множества политических режимов. Однако режимы и страны далеко не обязательно должны быть едины. Если режимам необходимо искать легитимность для собственной власти, то страны, подобно корпорациям, сотрудники-граждане которых безальтернативно принадлежат им и гарантируют их стабильность, должны укреплять единство этих граждан. Скрепляющим веществом может выступать национальность, религия, язык, культура, история, территория и даже политические взгляды и т.д.
В современном Китае вместо того, чтобы описывать Дяоюдао как китайскую территорию, стоило бы определять этот архипелаг как своего рода точку взаимопонимания, в которой сплелись в узел горькие исторические воспоминания большинства китайцев. На фоне такого колоссального внутреннего волнения проблема Дяоюйдао кажется для Китая еще более сложной. Ведь в будущем внутриполитический фактор в Китае будет играть определяющую роль в развитии ситуации вокруг Дяоюйдао. И именно поэтому будущее также наполняется великим множеством вопросов с неизвестными ответами.
Перевод Татьяны Щенковой
https://www.psj.ru/
