Shortly after his election to the Senate, Warren Harding, the future twenty-ninth president of the United States, rode the train from Washington to New York. When he was resting in a first-class club carriage, a stranger appeared nearby. “That's the meeting!” He exclaimed, and rushed to Garding with a hug. It seemed inconvenient for the senator to admit that he did not recognize this man, who was probably his old acquaintance. He thought that memory could have failed him, and a conversation began between them. After a while, two more passengers joined them, and the company decided to play the game on a contractual bridge.
The game went against Harding. After a few hours of travel, he lost more than he had in his wallet. “It's okay,” said the lucky player. “Here's my address in New York.” You can send me a check. "
Returning to Washington, Harding spoke about his loss to Senator Charles Curtis, a former passionate gambler. Having ascertained some circumstances of the road meeting, Curtis resolutely declared: “They were a sharpie.” And he offered to ask the Secret Service to check the New York address of that "fellow traveler." Curtis's suspicions were confirmed: at the indicated address there was a crappy little room, rented by railway cheaters specifically in order to have a mailing address for receiving by mail the money of the passengers they collected.
The future president was gutted by criminals who used speckled cards - the oldest and favorite tool for cheaters.
Card Arms Race
Cards invented, as you know, in the 9th century in China, appeared in Europe at the end of the 14th century, and almost immediately there were crooks playing with labeled cards. Ways to put tags that are hardly noticeable to the prying eyes on a card shirt are described in detail in a book on gambling, published in England in the middle of the 16th century.
Manufacturers of playing cards immediately began to look for ways to deal with this evil. A special, completely opaque paper was developed. Cards began to be made of two layers of thick glossy paper, glued with black glue based on soot - such a card under no lighting conditions is visible to the light and resists bending, denting, wrinkling and scuffing. The gloss on the cards prevented ink or paint marks on them. But even more ingenuity was shown by those for whom dishonest game became a profession.
The profession of a sharpie quickly became dangerous. In the XVI century, caught cheaters were sent to the gallows. American courts recognized the victims of cheaters the right to physically crack down on criminals, up to their murder.
In 1849, a magistrate of one of the French cities asked the famous magician Jean Robert-Uden to study one hundred and fifty card decks confiscated from a suspiciously successful professional player. For two weeks, armed with a magnifying glass, an experienced magician examined the map after map, but could not find anything unusual. The then cards did not have a shirt pattern - their back was white. It was believed that in an empty pure white field, any attempt to inflict specks would be noticeable.
The upset magician, resigned to his failure, got up from his chair and angrily threw the cards on the table. “And suddenly it seemed to me that on the shiny back of one of the cards I noticed a pale spot,” wrote Robert-Uden. - I came a step closer, and the stain disappeared. But then it appeared again when I retreated again. ” The magician realized that the sharpie was removing gloss from one place - perhaps just dropping a drop of water on the cardboard, and thereby making a mark visible only at a certain distance, at a certain angle and under certain lighting. The spot spot spoke of the suit and rank of the card. Robert-Uden became interested in this problem and a few years later published a whole book on the methods of "working" card cheaters.
Since 1850, a complex pattern began to be applied to the back of the cards. The idea was that it would hide observable contaminants that accidentally got on the card during its use - drops of coffee or wine, scuffs by which an dishonest or just observant player could distinguish a familiar card.
However, the deceivers began to use the card shirt pattern for their own purposes, adding to it inconspicuous signal strokes, dots or shades. There was a real arms race between card manufacturers and cheaters. The first developed glossing methods that prevent any marking. The second sought recipes for paints and ink for applying inconspicuous labels on the most shiny cardboard.
In response to the release of state-guaranteed clean decks in sealed parcels, rogues have developed ways to replace those decks with labeled ones. They did not stop at large-scale operations: they sold cheaply batches of labeled cards to merchants, from whom owners of hotel and club kiosks and restaurants bought them. Having thus prepared the ground, the crooks went to play in these institutions.
In the middle of the last century, the Spanish sharpie Bianco purchased a large number of high-quality Spanish decks. He carefully marked each card in them, sealed them in the original packaging, and sold them cheaply to Havana, then known as the capital of card games for money. Then he sailed to Cuba to "reap the fruits of his labor."
Having landed in Havana, Bianco discovered that everything goes as he calculated: “his” decks were sold with a guarantee of their purity in all the best casinos. Playing in these institutions, Bianco tore huge banks. In order not to arouse suspicion, in every place of the new game in the next casino or club, he complained about a major loss, allegedly having just befallen him in a neighboring gambling house.
Thief at the thief ...
In the meantime, the French cheater Lafarcade arrived in Havana. He managed to break into one of the most aristocratic clubs in the Cuban capital and steal several decks of cards there to mark them and put them into the game in the same club. But, having printed stolen decks in his hotel room, he found that all the cards in them were already marked. Carefully making inquiries and buying fresh decks from Havana suppliers, he realized that he had stumbled upon a giant scam.
Trying to figure out its organizer, Laforkad walked around the game houses and watched the players. Soon he turned his attention to Bianco, who, with constant luck, always complained about losses. And in a cozy corner of one of the clubs, Lafarcade made up with Bianco a private party in ekarte, during which he literally revealed his scam cards in front of him and offered a choice: either share half of his cheating income with him or immediately expose it. The Spaniard had no choice but to take the Frenchman to share.
But after a while Bianco was tired of sharing money, and he fled from Cuba. Lafarcade tried to continue the scam on his own, but the Spaniard, introduced by the Spaniard in the Havana casinos, ran out of stock. Lafarcade himself lacked the skills and experience to launch his speckled “product” into the game.
He was soon caught cheating and arrested. But the investigation failed to prove that he was throwing cards or tossing marked decks into the game (and he really was innocent of this), so he was acquitted.
Other cheaters have developed ways to mark cards as the game progresses. The cards were marked with a sharp fingernail or the tip of a needle soldered to the ring, causing points or scratches, palpable. Marked with special ink from olive oil, camphor, stearin and aniline. If necessary, the sharpie slightly moistened his finger with this paint, a small supply of which was stored on the button of the suit or even on a special pad such as an ink pad sewn behind the lapel of the jacket. After the game, a speck of such ink was easily erased from the cards, leaving no evidence.
If the sharpie could not mark the cards, he tried to spy on which cards the opponent had in his hands. The simplest but rarely successful trick is to put your partner with your back to a mirror, varnished cabinet or other reflective surface. More subtle methods are using a glass surface of a table, a polished cigarette case, or even a puddle of a drink deliberately spilled on a table.
Robert-Uden described in his book a cheating snuffbox, on the lid of which, by pressing a hidden button, the oval portrait of the lady was replaced by a concave mirror that allowed the person who was distributing the cards to see what was getting to someone.
Such mirrors were hidden in smoking snuffboxes, matchboxes, on rings and even on the tips of cigarettes and toothpicks. According to one American expert on cheating art, it is enough for a crook to know the place of only one card in the deck in order to earn a lot of money on this.
But there are more interesting options, when the sharpie does not just know the position of the cards, but can control it by slipping the right card at the right time or removing the disadvantageous one.
Happy dutchman
Different methods of card substitution were used. In the simplest cases, everything was based only on sleight of hand. The card was hidden in a sleeve, under a knee, under a shirt collar. There were also mechanical devices with springs, capable of removing the card from the hand of a sharpieur in the sleeve or in the bosom, and then throw it into the game. In 1888, a San Francisco cheater P.J. Keplinger, nicknamed the Happy Dutchman, revolutionized the business of cheating by developing his ingenious mechanism based on previous achievements of anonymous inventors. In the double sleeve of a specially tailored shirt, a retractable steel clip was placed, which, at the request of the player, could grab a card or several cards from his hand and draw them into the sleeve. Likewise, cards could be issued from one sleeve to another. The whole system was driven by a cable that passed under the clothes through a series of tubes and pulleys to the knee of the Happy Dutchman. Sitting at the card table, the player groped for the end of the cable, brought it out through the cut in the seam of the leg and clung to the other knee. Under the table, a thin cable connecting the player’s knees was not visible. Spreading the knees, the rogue forced the steel clamp to extend and unclench, and, bringing the knees down, closed and pulled the clamp into the sleeve. A few hours of training, and Keplinger learned to hide and give out any card he got.
The brilliantly conceived device acted silently, imperceptibly and without fail. The enemy could look into the cheater in the sleeve and not see anything suspicious. Slowly exploiting his invention, Keplinger could well feed him all his life. But greed ruined him. Or maybe it was already the excitement of a professional player.
He began to use his system in the most famous gambling houses in San Francisco in poker against the same inveterate crooks as himself. And he did this from time to time, as caution required, but almost constantly. His experienced partners quickly realized that this was not clean: he couldn’t lead him from game to game. They devised a plan to expose the Happy Dutchman.
On a conditional signal, three opponents seized Keplinger and, methodically searching him from head to toe, found his invention. He was offered a choice: either to make the same thing for each of the whistleblowers or to undergo Lynch's trial. Naturally, he preferred to stay alive and after a few years Keplinger's “mechanical arm” became a common tool for cheaters around the world. At the end of the century, specialized companies sold his "San Francisco apparatus" for one hundred dollars - the amount in those years was very considerable, but the magic device was worth it.
Since then, many new products have appeared in this area. One of the options for a “mechanical arm” is attached to the chest and is driven by a deep breath or exhale. In the United States, cards that are speckled with a pigment that is noticeable only to those who wear contact lenses of a certain color are freely sold. The police cannot confiscate such goods as a means of committing a crime because these cards are sold in joke and raffle shops.
Professional cheaters use special gunners armed with binoculars and a walkie-talkie. In 1949, the famous American sharpie Nick Dandolos, nicknamed Greek, won with the help of such a gunner half a million dollars.
Opposite the building of the Flamingo Hotel in Las Vegas, where the game was going on, a room was rented in which a man was sitting, armed with strong binoculars and a walkie-talkie. Greek partners were seated with their backs to the window. Further was a matter of technology.
How about us?
In Russia, the first mention of card games dates back to the beginning of the 17th century. Most likely, the cards came to us in the Time of Troubles from the Poles. And then there were people who wanted to forcibly turn luck to face themselves. But the preserved documents do not allow us to judge now whether there were a lot of cheaters then and how they were punished. The fact is that very soon after the appearance of cards in Russia they were banned by royal decree. In the Code of Alexei Mikhailovich, gamblers are mentioned in one phrase with killers and thieves. Equally punished and honest, and dishonest players.
However, the inventory of palace property that has come down to us, compiled after the death of the king, where several tens of decks are noted, shows that there was no strict ban on the court, cards were played in the palace. But the cards became a legal way of spending leisure time only under Peter the Great.
In the novel of the notorious Thaddeus Bulgarin “Ivan Vyzhigin” (1829), some methods of card deception used at that time in Russia are described. Here's how one of the cheaters dedicates the hero of the novel to the secrets of his craft:
“Zarezin took a snuffbox out of a drawer in a table and handed it to me.
“Do you see anything in her?” - he asked.
“Nothing, except that it is heavy and very well made,” I answered.
- It’s difficult because the middle is golden, and the top is platinum and that this severity is very necessary. You see, this lower bottom is surrounded by a rib or frame, and in the very middle of the bottom is a flower trimmed with mat? Now if you please, look: here I am, for example, a banker (the one who gives out cards and against whom the partners called the ponters play. - Auth.).
When this Zarezin sat down at the table, took the cards in his hands and continued:
- Now I see that the second card should win a big jackpot. I put the cards on the table, I cover the deck with a snuffbox, as if from precaution, so that the pontoons do not see the cards; I take out my handkerchief, wipe my nose, then open the snuffbox, take the tobacco, take off the snuffbox, continue throwing, and you see: the seven, which was supposed to lie to the left, lie to the right.
“How does this work out?”
- That's how. The snuffbox has two bottoms. This flower is plug-in, on a spring, and is spread on the mat with wax or glue. When I take tobacco, I press the middle with my finger. The top card sticks to the flower and is held in a frame. The second remains top. Now comes another card, which I need to put to the right. I put the snuffbox on the cards in exactly the same order, press the bottom and the card lags behind the flower and lays up, and the one that was supposed to win the first hand loses to the punter the second. ”
Then Zarezin demonstrates another miracle of technology, the so-called guillotine, “... the word is French,” he says, “but the invention is Russian, and not as terrible as the French mechanism of the same name.” The guillotine was a card, the suit of which and the glasses could be changed with the movement of a finger. Any card (not just a figure one, but with glasses) was carefully split in the middle into two leaves, between which a mechanism for changing glasses was inserted: a thin steel spring from the watch, one tip of which barely protruded from the side of the card, and glasses cut from other cards were glued to the other . Sometimes they used not a spring, but a flat lever made by flattening a thin sewing needle on the anvil. Then, on the face of the split card, windows were cut out in place of the glasses, and the whole card was glued again. With the incorrect light of the candles, the partners could not notice that the sharpie, moving the protruding tip of the clock spring with his fingernail, puts the glasses he needs into the cut-out windows.
Gogol, who was at one time very keen on cards, described in the play "Players" several ways of throwing speckled decks into the game.
“Our agent comes to the fair,” says one of the characters, an experienced sharpie. - Stops disguised as a merchant in a city tavern. Shops have not yet had time to hire, chests and packs are kept in the room. He lives in a tavern, is wasted, eats, drinks - and suddenly disappears in the middle of nowhere, without paying. The owner fumbles in the room. He sees that there is only one pack left: he unpacks - one hundred dozen maps. Cards, naturally, were immediately sold at a public auction. The merchants instantly grabbed them to their shops. And four days later the whole city was lost! ” With the help of a trick with a missing merchant, a cheating team flooded the city with marked cards.
Or here's another trick. A trio flies past the yard of a wealthy landowner, which a group of visiting cheaters intends to beat. The cart is packed with drunken passengers singing songs. A suitcase falls out of the three. The yard waving, screaming, but the three already sped away. They unfastened the suitcase - there is some dress, underwear and a deck of forty cards. Cards, of course, went to the lords' tables, and the next day everything, the owner and his guests, were left without a penny in your pocket! They were robbed by a sharpie, who tossed a suitcase with cards that were accordingly “processed” by them.
Havana at the Shklov estate
In an anonymous book, “The Player’s Life Described by Himself, or the Discovery of the Tricks of a Card Game”, published in 1826, the case is described when a passionate gambler and a music lover were beaten into cards using a violin. Two sat down to play Boston, and the third, a virtuoso violinist, began to walk around the room, playing improvisations as if for the entertainment of the players. Going around the table, he saw the cards of both players, and with his game passed on to his accomplice who participated in the game information about the card suits that were held by his partner. For example, if a violinist began to play bass strings, it meant peaks, high tones - clubs, and so on. Another way to transmit information is code words. Knowing what kind of cards the partner has in his hands, the sharpie turned to his assistant: “What do you think? Go! " Or: "My friend, how lucky you are!" If the first word of the phrase began with the letter “H” - it was an instruction to go with worms, “B” - with a tambourine, and so on.
International adventurers, who knew cheating techniques, also visited Russia. The short-time favorite of Catherine Second Lieutenant-General S. G. Zorich was known as a passionate gambler who introduced a game at court at such amounts that no one had ever thought of before him. It is he who is mentioned in Pushkin's The Queen of Spades. For the scandalous hobby for cards, the queen removed Zorich from the yard. He settled on his estate in Shklov, Ukraine, where he took up the big game and the adventures associated with it. Very soon, Shklov became a kind of European Havana - an international center for card games, which attracted adventurers from all over Europe.
Among them were the famous cheaters of that time - the Austrian counts brothers Zanovich (they really were counts, the title helped them in scams), close friends of the famous Casanova. Knowing that fresh decks came to Zorich with carts, dexterous counts slipped a mass of speckled decks into one of the carts and began to win.
In the same place, in Ukraine, Zanovichi engaged in forging not only cards, but banknotes, which they caught on - in Shklov they found fake Russian banknotes worth 700,000 rubles. Counts with shame sent out of Russia.
Apparently, not without the help of such partners, General Zorich left behind a card debt of two million rubles.
Much could be said about the methods of "work" of modern Russian cheaters. But the author of these lines remembers that as far back as the century before last after the publication of the book of Robert-Uden, exposing the methods of cheaters, the French magician began to receive threatening letters from professionals in the criminal near-card industry and he had to urgently change the address ...
Author: Yuri Frolov, Source: InterPOLICY, № 7 2001
The game went against Harding. After a few hours of travel, he lost more than he had in his wallet. “It's okay,” said the lucky player. “Here's my address in New York.” You can send me a check. "
Returning to Washington, Harding spoke about his loss to Senator Charles Curtis, a former passionate gambler. Having ascertained some circumstances of the road meeting, Curtis resolutely declared: “They were a sharpie.” And he offered to ask the Secret Service to check the New York address of that "fellow traveler." Curtis's suspicions were confirmed: at the indicated address there was a crappy little room, rented by railway cheaters specifically in order to have a mailing address for receiving by mail the money of the passengers they collected.
The future president was gutted by criminals who used speckled cards - the oldest and favorite tool for cheaters.
Card Arms Race
Cards invented, as you know, in the 9th century in China, appeared in Europe at the end of the 14th century, and almost immediately there were crooks playing with labeled cards. Ways to put tags that are hardly noticeable to the prying eyes on a card shirt are described in detail in a book on gambling, published in England in the middle of the 16th century.
Manufacturers of playing cards immediately began to look for ways to deal with this evil. A special, completely opaque paper was developed. Cards began to be made of two layers of thick glossy paper, glued with black glue based on soot - such a card under no lighting conditions is visible to the light and resists bending, denting, wrinkling and scuffing. The gloss on the cards prevented ink or paint marks on them. But even more ingenuity was shown by those for whom dishonest game became a profession.
The profession of a sharpie quickly became dangerous. In the XVI century, caught cheaters were sent to the gallows. American courts recognized the victims of cheaters the right to physically crack down on criminals, up to their murder.
In 1849, a magistrate of one of the French cities asked the famous magician Jean Robert-Uden to study one hundred and fifty card decks confiscated from a suspiciously successful professional player. For two weeks, armed with a magnifying glass, an experienced magician examined the map after map, but could not find anything unusual. The then cards did not have a shirt pattern - their back was white. It was believed that in an empty pure white field, any attempt to inflict specks would be noticeable.
The upset magician, resigned to his failure, got up from his chair and angrily threw the cards on the table. “And suddenly it seemed to me that on the shiny back of one of the cards I noticed a pale spot,” wrote Robert-Uden. - I came a step closer, and the stain disappeared. But then it appeared again when I retreated again. ” The magician realized that the sharpie was removing gloss from one place - perhaps just dropping a drop of water on the cardboard, and thereby making a mark visible only at a certain distance, at a certain angle and under certain lighting. The spot spot spoke of the suit and rank of the card. Robert-Uden became interested in this problem and a few years later published a whole book on the methods of "working" card cheaters.
Since 1850, a complex pattern began to be applied to the back of the cards. The idea was that it would hide observable contaminants that accidentally got on the card during its use - drops of coffee or wine, scuffs by which an dishonest or just observant player could distinguish a familiar card.
However, the deceivers began to use the card shirt pattern for their own purposes, adding to it inconspicuous signal strokes, dots or shades. There was a real arms race between card manufacturers and cheaters. The first developed glossing methods that prevent any marking. The second sought recipes for paints and ink for applying inconspicuous labels on the most shiny cardboard.
In response to the release of state-guaranteed clean decks in sealed parcels, rogues have developed ways to replace those decks with labeled ones. They did not stop at large-scale operations: they sold cheaply batches of labeled cards to merchants, from whom owners of hotel and club kiosks and restaurants bought them. Having thus prepared the ground, the crooks went to play in these institutions.
In the middle of the last century, the Spanish sharpie Bianco purchased a large number of high-quality Spanish decks. He carefully marked each card in them, sealed them in the original packaging, and sold them cheaply to Havana, then known as the capital of card games for money. Then he sailed to Cuba to "reap the fruits of his labor."
Having landed in Havana, Bianco discovered that everything goes as he calculated: “his” decks were sold with a guarantee of their purity in all the best casinos. Playing in these institutions, Bianco tore huge banks. In order not to arouse suspicion, in every place of the new game in the next casino or club, he complained about a major loss, allegedly having just befallen him in a neighboring gambling house.
Thief at the thief ...
In the meantime, the French cheater Lafarcade arrived in Havana. He managed to break into one of the most aristocratic clubs in the Cuban capital and steal several decks of cards there to mark them and put them into the game in the same club. But, having printed stolen decks in his hotel room, he found that all the cards in them were already marked. Carefully making inquiries and buying fresh decks from Havana suppliers, he realized that he had stumbled upon a giant scam.
Trying to figure out its organizer, Laforkad walked around the game houses and watched the players. Soon he turned his attention to Bianco, who, with constant luck, always complained about losses. And in a cozy corner of one of the clubs, Lafarcade made up with Bianco a private party in ekarte, during which he literally revealed his scam cards in front of him and offered a choice: either share half of his cheating income with him or immediately expose it. The Spaniard had no choice but to take the Frenchman to share.
But after a while Bianco was tired of sharing money, and he fled from Cuba. Lafarcade tried to continue the scam on his own, but the Spaniard, introduced by the Spaniard in the Havana casinos, ran out of stock. Lafarcade himself lacked the skills and experience to launch his speckled “product” into the game.
He was soon caught cheating and arrested. But the investigation failed to prove that he was throwing cards or tossing marked decks into the game (and he really was innocent of this), so he was acquitted.
Other cheaters have developed ways to mark cards as the game progresses. The cards were marked with a sharp fingernail or the tip of a needle soldered to the ring, causing points or scratches, palpable. Marked with special ink from olive oil, camphor, stearin and aniline. If necessary, the sharpie slightly moistened his finger with this paint, a small supply of which was stored on the button of the suit or even on a special pad such as an ink pad sewn behind the lapel of the jacket. After the game, a speck of such ink was easily erased from the cards, leaving no evidence.
If the sharpie could not mark the cards, he tried to spy on which cards the opponent had in his hands. The simplest but rarely successful trick is to put your partner with your back to a mirror, varnished cabinet or other reflective surface. More subtle methods are using a glass surface of a table, a polished cigarette case, or even a puddle of a drink deliberately spilled on a table.
Robert-Uden described in his book a cheating snuffbox, on the lid of which, by pressing a hidden button, the oval portrait of the lady was replaced by a concave mirror that allowed the person who was distributing the cards to see what was getting to someone.
Such mirrors were hidden in smoking snuffboxes, matchboxes, on rings and even on the tips of cigarettes and toothpicks. According to one American expert on cheating art, it is enough for a crook to know the place of only one card in the deck in order to earn a lot of money on this.
But there are more interesting options, when the sharpie does not just know the position of the cards, but can control it by slipping the right card at the right time or removing the disadvantageous one.
Happy dutchman
Different methods of card substitution were used. In the simplest cases, everything was based only on sleight of hand. The card was hidden in a sleeve, under a knee, under a shirt collar. There were also mechanical devices with springs, capable of removing the card from the hand of a sharpieur in the sleeve or in the bosom, and then throw it into the game. In 1888, a San Francisco cheater P.J. Keplinger, nicknamed the Happy Dutchman, revolutionized the business of cheating by developing his ingenious mechanism based on previous achievements of anonymous inventors. In the double sleeve of a specially tailored shirt, a retractable steel clip was placed, which, at the request of the player, could grab a card or several cards from his hand and draw them into the sleeve. Likewise, cards could be issued from one sleeve to another. The whole system was driven by a cable that passed under the clothes through a series of tubes and pulleys to the knee of the Happy Dutchman. Sitting at the card table, the player groped for the end of the cable, brought it out through the cut in the seam of the leg and clung to the other knee. Under the table, a thin cable connecting the player’s knees was not visible. Spreading the knees, the rogue forced the steel clamp to extend and unclench, and, bringing the knees down, closed and pulled the clamp into the sleeve. A few hours of training, and Keplinger learned to hide and give out any card he got.
The brilliantly conceived device acted silently, imperceptibly and without fail. The enemy could look into the cheater in the sleeve and not see anything suspicious. Slowly exploiting his invention, Keplinger could well feed him all his life. But greed ruined him. Or maybe it was already the excitement of a professional player.
He began to use his system in the most famous gambling houses in San Francisco in poker against the same inveterate crooks as himself. And he did this from time to time, as caution required, but almost constantly. His experienced partners quickly realized that this was not clean: he couldn’t lead him from game to game. They devised a plan to expose the Happy Dutchman.
On a conditional signal, three opponents seized Keplinger and, methodically searching him from head to toe, found his invention. He was offered a choice: either to make the same thing for each of the whistleblowers or to undergo Lynch's trial. Naturally, he preferred to stay alive and after a few years Keplinger's “mechanical arm” became a common tool for cheaters around the world. At the end of the century, specialized companies sold his "San Francisco apparatus" for one hundred dollars - the amount in those years was very considerable, but the magic device was worth it.
Since then, many new products have appeared in this area. One of the options for a “mechanical arm” is attached to the chest and is driven by a deep breath or exhale. In the United States, cards that are speckled with a pigment that is noticeable only to those who wear contact lenses of a certain color are freely sold. The police cannot confiscate such goods as a means of committing a crime because these cards are sold in joke and raffle shops.
Professional cheaters use special gunners armed with binoculars and a walkie-talkie. In 1949, the famous American sharpie Nick Dandolos, nicknamed Greek, won with the help of such a gunner half a million dollars.
Opposite the building of the Flamingo Hotel in Las Vegas, where the game was going on, a room was rented in which a man was sitting, armed with strong binoculars and a walkie-talkie. Greek partners were seated with their backs to the window. Further was a matter of technology.
How about us?
In Russia, the first mention of card games dates back to the beginning of the 17th century. Most likely, the cards came to us in the Time of Troubles from the Poles. And then there were people who wanted to forcibly turn luck to face themselves. But the preserved documents do not allow us to judge now whether there were a lot of cheaters then and how they were punished. The fact is that very soon after the appearance of cards in Russia they were banned by royal decree. In the Code of Alexei Mikhailovich, gamblers are mentioned in one phrase with killers and thieves. Equally punished and honest, and dishonest players.
However, the inventory of palace property that has come down to us, compiled after the death of the king, where several tens of decks are noted, shows that there was no strict ban on the court, cards were played in the palace. But the cards became a legal way of spending leisure time only under Peter the Great.
In the novel of the notorious Thaddeus Bulgarin “Ivan Vyzhigin” (1829), some methods of card deception used at that time in Russia are described. Here's how one of the cheaters dedicates the hero of the novel to the secrets of his craft:
“Zarezin took a snuffbox out of a drawer in a table and handed it to me.
“Do you see anything in her?” - he asked.
“Nothing, except that it is heavy and very well made,” I answered.
- It’s difficult because the middle is golden, and the top is platinum and that this severity is very necessary. You see, this lower bottom is surrounded by a rib or frame, and in the very middle of the bottom is a flower trimmed with mat? Now if you please, look: here I am, for example, a banker (the one who gives out cards and against whom the partners called the ponters play. - Auth.).
When this Zarezin sat down at the table, took the cards in his hands and continued:
- Now I see that the second card should win a big jackpot. I put the cards on the table, I cover the deck with a snuffbox, as if from precaution, so that the pontoons do not see the cards; I take out my handkerchief, wipe my nose, then open the snuffbox, take the tobacco, take off the snuffbox, continue throwing, and you see: the seven, which was supposed to lie to the left, lie to the right.
“How does this work out?”
- That's how. The snuffbox has two bottoms. This flower is plug-in, on a spring, and is spread on the mat with wax or glue. When I take tobacco, I press the middle with my finger. The top card sticks to the flower and is held in a frame. The second remains top. Now comes another card, which I need to put to the right. I put the snuffbox on the cards in exactly the same order, press the bottom and the card lags behind the flower and lays up, and the one that was supposed to win the first hand loses to the punter the second. ”
Then Zarezin demonstrates another miracle of technology, the so-called guillotine, “... the word is French,” he says, “but the invention is Russian, and not as terrible as the French mechanism of the same name.” The guillotine was a card, the suit of which and the glasses could be changed with the movement of a finger. Any card (not just a figure one, but with glasses) was carefully split in the middle into two leaves, between which a mechanism for changing glasses was inserted: a thin steel spring from the watch, one tip of which barely protruded from the side of the card, and glasses cut from other cards were glued to the other . Sometimes they used not a spring, but a flat lever made by flattening a thin sewing needle on the anvil. Then, on the face of the split card, windows were cut out in place of the glasses, and the whole card was glued again. With the incorrect light of the candles, the partners could not notice that the sharpie, moving the protruding tip of the clock spring with his fingernail, puts the glasses he needs into the cut-out windows.
Gogol, who was at one time very keen on cards, described in the play "Players" several ways of throwing speckled decks into the game.
“Our agent comes to the fair,” says one of the characters, an experienced sharpie. - Stops disguised as a merchant in a city tavern. Shops have not yet had time to hire, chests and packs are kept in the room. He lives in a tavern, is wasted, eats, drinks - and suddenly disappears in the middle of nowhere, without paying. The owner fumbles in the room. He sees that there is only one pack left: he unpacks - one hundred dozen maps. Cards, naturally, were immediately sold at a public auction. The merchants instantly grabbed them to their shops. And four days later the whole city was lost! ” With the help of a trick with a missing merchant, a cheating team flooded the city with marked cards.
Or here's another trick. A trio flies past the yard of a wealthy landowner, which a group of visiting cheaters intends to beat. The cart is packed with drunken passengers singing songs. A suitcase falls out of the three. The yard waving, screaming, but the three already sped away. They unfastened the suitcase - there is some dress, underwear and a deck of forty cards. Cards, of course, went to the lords' tables, and the next day everything, the owner and his guests, were left without a penny in your pocket! They were robbed by a sharpie, who tossed a suitcase with cards that were accordingly “processed” by them.
Havana at the Shklov estate
In an anonymous book, “The Player’s Life Described by Himself, or the Discovery of the Tricks of a Card Game”, published in 1826, the case is described when a passionate gambler and a music lover were beaten into cards using a violin. Two sat down to play Boston, and the third, a virtuoso violinist, began to walk around the room, playing improvisations as if for the entertainment of the players. Going around the table, he saw the cards of both players, and with his game passed on to his accomplice who participated in the game information about the card suits that were held by his partner. For example, if a violinist began to play bass strings, it meant peaks, high tones - clubs, and so on. Another way to transmit information is code words. Knowing what kind of cards the partner has in his hands, the sharpie turned to his assistant: “What do you think? Go! " Or: "My friend, how lucky you are!" If the first word of the phrase began with the letter “H” - it was an instruction to go with worms, “B” - with a tambourine, and so on.
International adventurers, who knew cheating techniques, also visited Russia. The short-time favorite of Catherine Second Lieutenant-General S. G. Zorich was known as a passionate gambler who introduced a game at court at such amounts that no one had ever thought of before him. It is he who is mentioned in Pushkin's The Queen of Spades. For the scandalous hobby for cards, the queen removed Zorich from the yard. He settled on his estate in Shklov, Ukraine, where he took up the big game and the adventures associated with it. Very soon, Shklov became a kind of European Havana - an international center for card games, which attracted adventurers from all over Europe.
Among them were the famous cheaters of that time - the Austrian counts brothers Zanovich (they really were counts, the title helped them in scams), close friends of the famous Casanova. Knowing that fresh decks came to Zorich with carts, dexterous counts slipped a mass of speckled decks into one of the carts and began to win.
In the same place, in Ukraine, Zanovichi engaged in forging not only cards, but banknotes, which they caught on - in Shklov they found fake Russian banknotes worth 700,000 rubles. Counts with shame sent out of Russia.
Apparently, not without the help of such partners, General Zorich left behind a card debt of two million rubles.
Much could be said about the methods of "work" of modern Russian cheaters. But the author of these lines remembers that as far back as the century before last after the publication of the book of Robert-Uden, exposing the methods of cheaters, the French magician began to receive threatening letters from professionals in the criminal near-card industry and he had to urgently change the address ...
Author: Yuri Frolov, Source: InterPOLICY, № 7 2001
Original message
Вскоре после своего избрания в сенат Уоррен Гардинг, будущий двадцать девятый президент США, ехал на поезде из Вашингтона в Нью-Йорк. Когда он отдыхал в клубном вагоне первого класса, рядом появился незнакомец. «Вот так встреча!» — воскликнул он и бросился к Гардингу с объятиями. Сенатору показалось неудобным признаться в том, что он не узнает этого человека, который, вероятно, был его давним знакомым. Он подумал, что его могла подвести память, и между ними завязался разговор. Через некоторое время к ним присоединились еще два пассажира, и компания решила разыграть партию в договорный бридж.
Игра пошла не в пользу Гардинга. Через несколько часов пути он проиграл больше, чем было у него в бумажнике. «Ничего страшного, — сказал удачливый игрок. — Вот вам мой адрес в Нью-Йорке. Вы можете прислать мне чек».
Вернувшись в Вашингтон, Гардинг рассказал о своем проигрыше сенатору Чарлзу Кертису, бывшему страстному картежнику. Выяснив некоторые обстоятельства дорожной встречи, Кертис решительно заявил: «Это были шулера». И предложил попросить Секретную службу проверить нью-йоркский адрес того «попутчика». Подозрения Кертиса подтвердились: по указанному адресу находилась дрянная комнатушка, снятая железнодорожными шулерами специально для того, чтобы иметь почтовый адрес для получения по почте денег обобранных ими пассажиров.
Будущего президента выпотрошили преступники, использовавшие крапленые карты — древнейший и любимейший инструмент шулеров.
Гонка карточных вооружений
Карты, изобретенные, как известно, в IX веке в Китае, появились в Европе в конце XIV века, и почти сразу же нашлись жулики, игравшие мечеными картами. Способы ставить на рубашку карт малозаметные постороннему глазу метки подробно описаны в книге об азартных играх, вышедшей в Англии еще в середине XVI века.
Производители игральных карт стали тут же искать способы борьбы с этим злом. Разрабатывалась специальная абсолютно непрозрачная бумага. Карты стали делать из двух слоев плотной глянцевой бумаги, склеивая их черным клеем на основе сажи — такая карта ни при каких условиях освещения не просматривается на свет и сопротивляется перегибанию, нанесению вмятин, морщин и потертостей. Покрывавший карты глянец предотвращал нанесение на них меток чернилами или краской. Но еще большую изобретательность проявляли те, для кого нечестная игра стала профессией.
Профессия шулера быстро стала опасной. В XVI веке пойманных шулеров отправляли на виселицу. Американские суды признавали за жертвами шулеров право физически расправляться с преступниками, вплоть до их убийства.
В 1849 году магистрат одного из французских городов попросил знаменитого фокусника Жана Робер-Удена изучить сто пятьдесят карточных колод, конфискованных у подозрительно удачливого профессионального игрока. Две недели, вооружившись увеличительным стеклом, опытный фокусник исследовал карту за картой, но не мог обнаружить ничего необычного. Тогдашние карты не имели рисунка рубашки — их обратная сторона была белой. Считалось, что на пустом чисто-белом поле будет заметна всякая попытка нанести крап.
Расстроенный фокусник, смирившись со своей неудачей, встал с кресла и зло бросил на стол карты. «И вдруг мне показалось, что на блестящей спинке одной из карт я заметил бледное пятно, — писал Робер-Уден. — Я подошел на шаг ближе, и пятно исчезло. Но тут же появилось опять, когда я снова отступил». Фокусник понял, что шулер удалял с одного места глянец — возможно, просто капая на картон каплю воды, и тем самым делал метку, видимую только на определенном расстоянии, под определенным углом и при определенном освещении. Место пятна говорило о масти и ранге карты. Робер-Уден заинтересовался этой проблемой и через несколько лет опубликовал целую книгу о методах «работы» карточных шулеров.
С 1850 года на обратную сторону карт стали наносить сложный рисунок. Идея состояла в том, что он позволит скрыть приметные загрязнения, случайно попавшие на карту в процессе ее использования — капли кофе или вина, потертости, по которым нечестный или просто наблюдательный игрок может отличать знакомую карту.
Однако и рисунок рубашки карт обманщики стали использовать в своих целях, добавляя к нему малозаметные сигнальные штрихи, точки или оттенки. Шла настоящая гонка вооружений между производителями карт и шулерами. Первые разрабатывали способы глянцевания, предотвращающие всякое мечение. Вторые искали рецепты красок и чернил для нанесения малозаметных меток на самый блестящий картон.
В ответ на выпуск гарантированных государством чистых колод в опечатанных бандеролях жулики разработали способы подмены тех колод на меченые. Не останавливались и перед широкомасштабными операциями: продавали по дешевке партии меченых карт торговцам, у которых их покупали владельцы гостиничных и клубных киосков и ресторанов. Подготовив тем самым почву, жулики шли играть в эти заведения.
В середине прошлого века испанский шулер Бьянко закупил большое количество высококачественных испанских колод. Он тщательно пометил в них каждую карту, запечатал в оригинальные упаковки и дешево перепродал в Гавану, слывшую тогда столицей карточных игр на деньги. Потом он сам приплыл на Кубу, чтобы «пожать плоды своего труда».
Высадившись в Гаване, Бьянко обнаружил, что все идет так, как он рассчитал: «его» колоды продавались с гарантией их чистоты во всех лучших казино. Играя в этих заведениях, Бьянко срывал огромные банки. Чтобы не вызывать подозрений, в каждом месте новой игры в очередном казино или клубе он жаловался на крупный проигрыш, якобы только что постигший его в соседнем игорном доме.
Вор у вора...
Тем временем в Гавану прибыл французский карточный шулер Лафоркад. Он сумел проникнуть в один из самых аристократических клубов кубинской столицы и украсть там несколько колод карт, чтобы пометить их и ввести в игру в том же клубе. Но, распечатав в своем номере гостиницы украденные колоды, он обнаружил, что все карты в них уже мечены. Осторожно наводя справки и покупая свежие колоды у гаванских поставщиков, он понял, что наткнулся на гигантскую аферу.
Пытаясь вычислить ее организатора, Лафоркад ходил по игровым домам и следил за игроками. Вскоре он обратил внимание на Бьянко, который при постоянном везении вечно жаловался на проигрыши. И вот в уютном уголке одного из клубов Лафоркад составил с Бьянко приватную партию в экартэ, в ходе которой он в буквальном смысле раскрыл перед ним карты его аферы и предложил выбор: либо поделиться с ним половиной всех шулерских доходов или немедленное разоблачение. Испанцу не оставалось ничего другого, как взять француза в долю.
Но через некоторое время Бьянко надоело делиться деньгами, и он бежал с Кубы. Лафоркад попытался продолжить аферу самостоятельно, но внедренный испанцем в гаванские казино запас крапленых колод иссякал. Самому же Лафоркаду не хватало навыков и опыта, чтобы запустить в игру свой крапленый «товар».
Вскоре он был пойман на обмане и арестован. Но следствию не удалось доказать, что он метил карты или подбрасывал меченые колоды в игру (и он действительно был в этом невиновен), так что его оправдали.
Другие шулера разрабатывали способы метить карты по ходу игры. Карты метили острым ногтем или кончиком иголки, припаянным к перстню, нанося точки или царапины, ощутимые осязанием. Наносили метки и специальными чернилами из оливкового масла, камфары, стеарина и анилина. При необходимости шулер слегка смачивал свой палец этой краской, небольшой запас которой хранился на пуговице костюма или даже на специальной подушечке типа штемпельной, пришитой за лацканом пиджака. После игры пятнышко таких чернил легко стиралось с карт, не оставляя улик.
Если шулеру не удавалось пометить карты, он пытался подсмотреть, какие карты на руках у противника. Самый простой, но редко удающийся трюк — посадить партнера спиной к зеркалу, лакированному шкафу или другой отражающей поверхности. Более тонкие методы — это использование стеклянной ной поверхности стола, полированного портсигара или даже лужицы нарочно пролитого на стол напитка.
Робер-Уден описал в своей книге шулерскую табакерку, на крышке которой нажатием скрытой кнопки овальный портрет дамы заменялся вогнутым зеркальцем, позволявшим человеку, раздающему карты, видеть, что кому достается.
Такие зеркальца прятали в курительных табакерках, спичечных коробках, на перстнях и даже на кончиках сигарет и зубочисток. Как считает один американский эксперт по шулерскому искусству, жулику достаточно знать место всего одной карты в колоде, чтобы заработать на этом кучу денег.
Но бывают и более интересные варианты, когда шулер не просто знает положение карт, а может им управлять, подсовывая нужную карту в нужный момент или удаляя невыгодную.
Счастливый Голландец
Применялись разные методы подмены карт. В простейших случаях все было основано лишь на ловкости рук. Карту прятали в рукаве, под коленом, под воротником рубашки. Появились и механические устройства с пружинами, способные убрать карту из руки шулера в рукав или за пазуху, а потом вбросить ее в игру. В 1888 году шулер из Сан-Франциско П. Дж. Кеплинджер по прозвищу Счастливый Голландец произвел революцию в шулерском деле, разработав на основе предыдущих достижений анонимных изобретателей свой остроумнейший механизм. В двойном рукаве специально сшитой рубашки помещался выдвижной стальной зажим, который по желанию игрока мог выхватывать у него из руки карту или несколько карт и втягивать их в рукав. Точно так же карты могли выдаваться из рукава в руку. Вся система приводилась в действие тросиком, который проходил под одеждой через ряд трубочек и шкивов до колена Счастливого Голландца. Сидя за карточным столом, игрок нащупывал конец тросика, выводил его через разрез в шве брючины наружу и цеплял к другому колену. Под столом тонкий тросик, соединявший колени игрока, не был заметен. Разводя колени, жулик заставлял стальной зажим выдвинуться и разжаться, а сводя колени, закрывал и втягивал зажим в рукав. Несколько часов тренировок, и Кеплинджер научился прятать и выдавать любую доставшуюся ему карту.
Блестяще задуманное устройство действовало бесшумно, незаметно и безотказно. Противник мог заглянуть шулеру в рукав и не увидеть ничего подозрительного. Потихоньку эксплуатируя свое изобретение, Кеплинджер мог бы неплохо кормиться им всю жизнь. Но его сгубила жадность. А может быть, это уже был азарт профессионального игрока.
Он стал использовать свою систему в самых известных игорных домах Сан-Франциско в покере против таких же отпетых жуликов, как он сам. И делал это не время от времени, как требовала осторожность, а почти постоянно. Его опытные партнеры быстро поняли, что здесь дело нечисто: не может так вести из игры в игру. Они разработали план разоблачения Счастливого Голландца.
По условному сигналу трое противников схватили Кеплинджера и, методично обыскав его с ног до головы, нашли его изобретение. Ему предложи ли выбор: либо смастерить такую же штуку для каждого из разоблачителей либо подвергнуться суду Линча. Он, естественно, предпочел остаться в живых и через несколько лет «механическая рука» Кеплинджера стала обычным инструментом шулеров во всем мире. В конце века специализированные компании продавали его «сан-францисский аппарат» по сто долларов — сумма в те годы очень немалая, но волшебный прибор того стоил.
С тех пор в этой области появилось немало новинок. Один из вариантов «механической руки» крепится к грудной клетке и приводится в действие глубоким вдохом или выдохом. В США свободно продаются карты, крапленые таким пигментом, который заметен лишь тому, кто носит контактные линзы определенного цвета. Полиция не может конфисковать такой товар как средство совершения преступления потому, что эти карты продаются в магазинах шуток и розыгрышей.
Профессиональные шулеры используют и специальных наводчиков, вооруженных биноклем и рацией. В 1949 году известный американский шулер Ник Дандолос по прозвищу Грек выиграл с помощью такого наводчика полмиллиона долларов.
Напротив здания гостиницы «Фламинго» в Лас-Вегасе, где шла игра, была снята комната, в которой сидел человек, вооруженный сильным биноклем и рацией. Партнеров Грека усаживали спиной к окну. Дальнейшее было делом техники.
А как у нас?
В России первое упоминание о карточных играх относится к началу XVII века. Скорее всего, карты попали к нам в Смутное время от поляков. И тут же появились люди, желавшие насильно повернуть удачу к себе лицом. Но сохранившиеся документы не позволяют ныне судить о том много ли тогда было шулеров и как их наказывали. Дело в том, что очень скоро после появления карт в России они были запрещены царским указом. В Уложении Алексея Михайловича картежники упоминаются в одной фразе с убийцами и ворами. Равно наказывались и честные, и нечестные игроки.
Впрочем, дошедшая до нас опись дворцового имущества, составленная после смерти царя, где отмечено наличие нескольких десятков колод, показывает, что ко двору строгий запрет не относился, во дворце в карты играли. Но законным способом проведения досуга карты стали лишь при Петре Первом.
В романе небезызвестного Фаддея Булгарина «Иван Выжигин» (1829 год) описываются некоторые применявшиеся в то время в России способы карточного обмана. Вот как один из шулеров посвящает героя романа в тайны своего ремесла:
«Зарезин вынул из ящика в столе табакерку и подал ее мне.
— Видите ли вы в ней что-нибудь? — спросил он.
— Ничего, кроме того, что она тяжела и очень хорошо сделана, — отвечал я.
— Тяжела оттого, что середина золотая, а верх платиновый и что тяжесть эта весьма нужна. Видите, это нижнее дно обведено рубчиком или рамочкою, а на самой середине дна — цветок, отделанный матом? Теперь извольте смотреть: вот я, например, банкир (тот, кто раздает карты и против кого играют партнеры, называвшиеся понтёрами. — Авт.).
При сем Зарезин сел за стол, взял карты в руки и продолжал:
— Теперь вижу, что вторая карта должна выиграть большой куш. Кладу карты на стол, прикрываю колоду табакеркой, как бы из предосторожности, чтобы понтёры не видали карт; вынимаю платок, вытираю нос, потом открываю табакерку, беру табаку, снимаю табакерку, продолжаю метать, и вот видите: семерка, которая должна была лечь влево, ложится направо.
— Как же это получается?
— А вот как. В табакерке два дна. Этот цветочек вставной, на пружине, и намазан по мату воском или клеем. Когда я беру табак, то прижимаю пальцем середину. Верхняя карта прилипает к цветку и держится в рамочке. Вторая остается верхней. Теперь идет другая карта, которую мне надобно положить направо. Я точно же таким порядком кладу табакерку на карты, прижимаю дно и карта отстает от цветка и ложится наверх, а та, которая должна была выиграть при первой раздаче, проигрывает понтёру при второй».
Затем Зарезин демонстрирует еще одно чудо техники, так называемую гильотину, «...слово французское, — говорит он, — но изобретение русское, и не столь страшное, как французский механизм того же названия». Гильотина представляла собой карту, масть которой и очки можно было менять движением пальца. Любую карту (только не фигурную, а с очками) осторожно расщепляли посередине на два листочка, между которыми вставляли механизм для смены очков: тонкую стальную пружинку от часов, один кончик которой еле выступал сбоку карты, а к другому были приклеены вырезанные из других карт очки. Иногда использовали не пружинку, а плоский рычажок, изготовленный расплющиванием на наковальне тонкой швейной иглы. Затем в лицевом листочке расщепленной карты на месте очков вырезали окошки, и всю карту склеивали опять. При неверном свете свечей партнеры не могли заметить, что шулер, двигая ногтем выступающий кончик часовой пружинки, выставляет в прорезанные окошки нужные ему очки.
Гоголь, одно время сильно увлекавшийся картами, описал в пьесе «Игроки» несколько способов подбрасывания в игру крапленых колод.
«Приезжает на ярмонку наш агент, — рассказывает один из персонажей, опытный шулер. — Останавливается под видом купца в городском трактире. Лавки еще не успел нанять, сундуки и вьюки держит в комнате. Живет он в трактире, издерживается, ест, пьет — и вдруг пропадает неизвестно куда, не заплативши. Хозяин шарит в комнате. Видит, остался один вьюк: распаковывает — сто дюжин карт. Карты, натурально, тут же продали с публичного торга. Купцы вмиг расхватали их в свои лавки. А через четыре дня проигрался весь город!» С помощью трюка с пропавшим купцом шулерская команда наводнила город мечеными картами.
Или вот еще такой трюк. Мимо двора богатого помещика, которого намерена обыграть группа приезжих шулеров, во весь опор летит тройка. Возок набит пьяными пассажирами, распевающими песни. Из тройки выпадает чемодан. Дворня машет, кричит, но тройка уже умчалась. Развязали чемодан — там кое-какое платье, белье и колод сорок карт. Карты, естественно, пошли на барские столы, и на другой же день все, и хозяин, и его гости, остались без копейки в кармане! Их обобрали шулера, подбросившие чемодан с соответственно «обработанными» ими картами.
Гавана в имении Шклов
В анонимной книге «Жизнь игрока, описанная им самим, или Открытие хитростей карточной игры», изданной в 1826 году, рассказан случай, когда страстного картежника и к тому же меломана обыграли в карты с помощью скрипки. Двое сели играть в бостон, а третий, скрипач-виртуоз, стал ходить по комнате, наигрывая импровизации как бы для развлечения играющих. Обходя стол, он видел карты обоих игроков, и своей игрой передавал своему сообщнику, участвовавшему в игре, сведения о мастях карт, находящихся на руках у его партнера. Например, если скрипач начинал играть на басовых струнах, это означало пики, на высоких тонах — трефы, и так далее. Другой способ передачи информации — кодовые слова. Зная, какие карты есть на руках у партнера, шулер обращался к помощнику: «Что ты думаешь? Ходи!» Или: «Батенька мой, как же тебе везет!» Если первое слово фразы начиналось на букву «Ч» — это было указание ходить с червей, на «Б» — с бубен, и так далее.
Заезжали в Россию и международные авантюристы, владевшие шулерскими приемами. Кратковременный фаворит Екатерины Второй генерал-поручик С. Г. Зорич был известен как страстный картежник, введший при дворе игру на такие суммы, о которых до него никто и не помышлял. Именно он упоминается в «Пиковой даме» Пушкина. За скандальное увлечение картами царица удалила Зорича от двора. Он поселился в своем имении в Шклове, на Украине, где занялся большой игрой и связанными с нею авантюрами. Очень скоро Шклов стал чем-то вроде европейской Гаваны — международным центром карточных игр, куда съезжались искатели приключений со всей Европы.
Среди них оказались известные шулера того времени — австрийские графы братья Зановичи (они действительно были графами, титул помогал им в аферах), близкие друзья знаменитого Казановы. Зная, что свежие колоды поступали к Зоричу с обозами, ловкие графы подсунули в один из обозов массу крапленых колод и стали неизменно выигрывать.
Там же, на Украине, Зановичи занялись подделкой не только карт, но и банкнот, на чем и попались — в Шклове нашли поддельные российские ассигнации на 700 000 рублей. Графов с позором выслали за пределы России.
Видимо, не без помощи таких партнеров генерал Зорич оставил после себя карточных долгов на два миллиона рублей.
Многое можно было бы рассказать и о методах «работы» современных российских шулеров. Но автор этих строк помнит, что еще в позапрошлом веке после выхода в свет книги Робер-Удена, разоблачившего методы шулеров, французский фокусник стал получать угрожающие письма от профессионалов преступного околокарточного промысла и ему пришлось срочно сменить адрес...
Автор :Юрий Фролов, Источник : InterПОЛИЦИЯ, № 7 2001 г
Игра пошла не в пользу Гардинга. Через несколько часов пути он проиграл больше, чем было у него в бумажнике. «Ничего страшного, — сказал удачливый игрок. — Вот вам мой адрес в Нью-Йорке. Вы можете прислать мне чек».
Вернувшись в Вашингтон, Гардинг рассказал о своем проигрыше сенатору Чарлзу Кертису, бывшему страстному картежнику. Выяснив некоторые обстоятельства дорожной встречи, Кертис решительно заявил: «Это были шулера». И предложил попросить Секретную службу проверить нью-йоркский адрес того «попутчика». Подозрения Кертиса подтвердились: по указанному адресу находилась дрянная комнатушка, снятая железнодорожными шулерами специально для того, чтобы иметь почтовый адрес для получения по почте денег обобранных ими пассажиров.
Будущего президента выпотрошили преступники, использовавшие крапленые карты — древнейший и любимейший инструмент шулеров.
Гонка карточных вооружений
Карты, изобретенные, как известно, в IX веке в Китае, появились в Европе в конце XIV века, и почти сразу же нашлись жулики, игравшие мечеными картами. Способы ставить на рубашку карт малозаметные постороннему глазу метки подробно описаны в книге об азартных играх, вышедшей в Англии еще в середине XVI века.
Производители игральных карт стали тут же искать способы борьбы с этим злом. Разрабатывалась специальная абсолютно непрозрачная бумага. Карты стали делать из двух слоев плотной глянцевой бумаги, склеивая их черным клеем на основе сажи — такая карта ни при каких условиях освещения не просматривается на свет и сопротивляется перегибанию, нанесению вмятин, морщин и потертостей. Покрывавший карты глянец предотвращал нанесение на них меток чернилами или краской. Но еще большую изобретательность проявляли те, для кого нечестная игра стала профессией.
Профессия шулера быстро стала опасной. В XVI веке пойманных шулеров отправляли на виселицу. Американские суды признавали за жертвами шулеров право физически расправляться с преступниками, вплоть до их убийства.
В 1849 году магистрат одного из французских городов попросил знаменитого фокусника Жана Робер-Удена изучить сто пятьдесят карточных колод, конфискованных у подозрительно удачливого профессионального игрока. Две недели, вооружившись увеличительным стеклом, опытный фокусник исследовал карту за картой, но не мог обнаружить ничего необычного. Тогдашние карты не имели рисунка рубашки — их обратная сторона была белой. Считалось, что на пустом чисто-белом поле будет заметна всякая попытка нанести крап.
Расстроенный фокусник, смирившись со своей неудачей, встал с кресла и зло бросил на стол карты. «И вдруг мне показалось, что на блестящей спинке одной из карт я заметил бледное пятно, — писал Робер-Уден. — Я подошел на шаг ближе, и пятно исчезло. Но тут же появилось опять, когда я снова отступил». Фокусник понял, что шулер удалял с одного места глянец — возможно, просто капая на картон каплю воды, и тем самым делал метку, видимую только на определенном расстоянии, под определенным углом и при определенном освещении. Место пятна говорило о масти и ранге карты. Робер-Уден заинтересовался этой проблемой и через несколько лет опубликовал целую книгу о методах «работы» карточных шулеров.
С 1850 года на обратную сторону карт стали наносить сложный рисунок. Идея состояла в том, что он позволит скрыть приметные загрязнения, случайно попавшие на карту в процессе ее использования — капли кофе или вина, потертости, по которым нечестный или просто наблюдательный игрок может отличать знакомую карту.
Однако и рисунок рубашки карт обманщики стали использовать в своих целях, добавляя к нему малозаметные сигнальные штрихи, точки или оттенки. Шла настоящая гонка вооружений между производителями карт и шулерами. Первые разрабатывали способы глянцевания, предотвращающие всякое мечение. Вторые искали рецепты красок и чернил для нанесения малозаметных меток на самый блестящий картон.
В ответ на выпуск гарантированных государством чистых колод в опечатанных бандеролях жулики разработали способы подмены тех колод на меченые. Не останавливались и перед широкомасштабными операциями: продавали по дешевке партии меченых карт торговцам, у которых их покупали владельцы гостиничных и клубных киосков и ресторанов. Подготовив тем самым почву, жулики шли играть в эти заведения.
В середине прошлого века испанский шулер Бьянко закупил большое количество высококачественных испанских колод. Он тщательно пометил в них каждую карту, запечатал в оригинальные упаковки и дешево перепродал в Гавану, слывшую тогда столицей карточных игр на деньги. Потом он сам приплыл на Кубу, чтобы «пожать плоды своего труда».
Высадившись в Гаване, Бьянко обнаружил, что все идет так, как он рассчитал: «его» колоды продавались с гарантией их чистоты во всех лучших казино. Играя в этих заведениях, Бьянко срывал огромные банки. Чтобы не вызывать подозрений, в каждом месте новой игры в очередном казино или клубе он жаловался на крупный проигрыш, якобы только что постигший его в соседнем игорном доме.
Вор у вора...
Тем временем в Гавану прибыл французский карточный шулер Лафоркад. Он сумел проникнуть в один из самых аристократических клубов кубинской столицы и украсть там несколько колод карт, чтобы пометить их и ввести в игру в том же клубе. Но, распечатав в своем номере гостиницы украденные колоды, он обнаружил, что все карты в них уже мечены. Осторожно наводя справки и покупая свежие колоды у гаванских поставщиков, он понял, что наткнулся на гигантскую аферу.
Пытаясь вычислить ее организатора, Лафоркад ходил по игровым домам и следил за игроками. Вскоре он обратил внимание на Бьянко, который при постоянном везении вечно жаловался на проигрыши. И вот в уютном уголке одного из клубов Лафоркад составил с Бьянко приватную партию в экартэ, в ходе которой он в буквальном смысле раскрыл перед ним карты его аферы и предложил выбор: либо поделиться с ним половиной всех шулерских доходов или немедленное разоблачение. Испанцу не оставалось ничего другого, как взять француза в долю.
Но через некоторое время Бьянко надоело делиться деньгами, и он бежал с Кубы. Лафоркад попытался продолжить аферу самостоятельно, но внедренный испанцем в гаванские казино запас крапленых колод иссякал. Самому же Лафоркаду не хватало навыков и опыта, чтобы запустить в игру свой крапленый «товар».
Вскоре он был пойман на обмане и арестован. Но следствию не удалось доказать, что он метил карты или подбрасывал меченые колоды в игру (и он действительно был в этом невиновен), так что его оправдали.
Другие шулера разрабатывали способы метить карты по ходу игры. Карты метили острым ногтем или кончиком иголки, припаянным к перстню, нанося точки или царапины, ощутимые осязанием. Наносили метки и специальными чернилами из оливкового масла, камфары, стеарина и анилина. При необходимости шулер слегка смачивал свой палец этой краской, небольшой запас которой хранился на пуговице костюма или даже на специальной подушечке типа штемпельной, пришитой за лацканом пиджака. После игры пятнышко таких чернил легко стиралось с карт, не оставляя улик.
Если шулеру не удавалось пометить карты, он пытался подсмотреть, какие карты на руках у противника. Самый простой, но редко удающийся трюк — посадить партнера спиной к зеркалу, лакированному шкафу или другой отражающей поверхности. Более тонкие методы — это использование стеклянной ной поверхности стола, полированного портсигара или даже лужицы нарочно пролитого на стол напитка.
Робер-Уден описал в своей книге шулерскую табакерку, на крышке которой нажатием скрытой кнопки овальный портрет дамы заменялся вогнутым зеркальцем, позволявшим человеку, раздающему карты, видеть, что кому достается.
Такие зеркальца прятали в курительных табакерках, спичечных коробках, на перстнях и даже на кончиках сигарет и зубочисток. Как считает один американский эксперт по шулерскому искусству, жулику достаточно знать место всего одной карты в колоде, чтобы заработать на этом кучу денег.
Но бывают и более интересные варианты, когда шулер не просто знает положение карт, а может им управлять, подсовывая нужную карту в нужный момент или удаляя невыгодную.
Счастливый Голландец
Применялись разные методы подмены карт. В простейших случаях все было основано лишь на ловкости рук. Карту прятали в рукаве, под коленом, под воротником рубашки. Появились и механические устройства с пружинами, способные убрать карту из руки шулера в рукав или за пазуху, а потом вбросить ее в игру. В 1888 году шулер из Сан-Франциско П. Дж. Кеплинджер по прозвищу Счастливый Голландец произвел революцию в шулерском деле, разработав на основе предыдущих достижений анонимных изобретателей свой остроумнейший механизм. В двойном рукаве специально сшитой рубашки помещался выдвижной стальной зажим, который по желанию игрока мог выхватывать у него из руки карту или несколько карт и втягивать их в рукав. Точно так же карты могли выдаваться из рукава в руку. Вся система приводилась в действие тросиком, который проходил под одеждой через ряд трубочек и шкивов до колена Счастливого Голландца. Сидя за карточным столом, игрок нащупывал конец тросика, выводил его через разрез в шве брючины наружу и цеплял к другому колену. Под столом тонкий тросик, соединявший колени игрока, не был заметен. Разводя колени, жулик заставлял стальной зажим выдвинуться и разжаться, а сводя колени, закрывал и втягивал зажим в рукав. Несколько часов тренировок, и Кеплинджер научился прятать и выдавать любую доставшуюся ему карту.
Блестяще задуманное устройство действовало бесшумно, незаметно и безотказно. Противник мог заглянуть шулеру в рукав и не увидеть ничего подозрительного. Потихоньку эксплуатируя свое изобретение, Кеплинджер мог бы неплохо кормиться им всю жизнь. Но его сгубила жадность. А может быть, это уже был азарт профессионального игрока.
Он стал использовать свою систему в самых известных игорных домах Сан-Франциско в покере против таких же отпетых жуликов, как он сам. И делал это не время от времени, как требовала осторожность, а почти постоянно. Его опытные партнеры быстро поняли, что здесь дело нечисто: не может так вести из игры в игру. Они разработали план разоблачения Счастливого Голландца.
По условному сигналу трое противников схватили Кеплинджера и, методично обыскав его с ног до головы, нашли его изобретение. Ему предложи ли выбор: либо смастерить такую же штуку для каждого из разоблачителей либо подвергнуться суду Линча. Он, естественно, предпочел остаться в живых и через несколько лет «механическая рука» Кеплинджера стала обычным инструментом шулеров во всем мире. В конце века специализированные компании продавали его «сан-францисский аппарат» по сто долларов — сумма в те годы очень немалая, но волшебный прибор того стоил.
С тех пор в этой области появилось немало новинок. Один из вариантов «механической руки» крепится к грудной клетке и приводится в действие глубоким вдохом или выдохом. В США свободно продаются карты, крапленые таким пигментом, который заметен лишь тому, кто носит контактные линзы определенного цвета. Полиция не может конфисковать такой товар как средство совершения преступления потому, что эти карты продаются в магазинах шуток и розыгрышей.
Профессиональные шулеры используют и специальных наводчиков, вооруженных биноклем и рацией. В 1949 году известный американский шулер Ник Дандолос по прозвищу Грек выиграл с помощью такого наводчика полмиллиона долларов.
Напротив здания гостиницы «Фламинго» в Лас-Вегасе, где шла игра, была снята комната, в которой сидел человек, вооруженный сильным биноклем и рацией. Партнеров Грека усаживали спиной к окну. Дальнейшее было делом техники.
А как у нас?
В России первое упоминание о карточных играх относится к началу XVII века. Скорее всего, карты попали к нам в Смутное время от поляков. И тут же появились люди, желавшие насильно повернуть удачу к себе лицом. Но сохранившиеся документы не позволяют ныне судить о том много ли тогда было шулеров и как их наказывали. Дело в том, что очень скоро после появления карт в России они были запрещены царским указом. В Уложении Алексея Михайловича картежники упоминаются в одной фразе с убийцами и ворами. Равно наказывались и честные, и нечестные игроки.
Впрочем, дошедшая до нас опись дворцового имущества, составленная после смерти царя, где отмечено наличие нескольких десятков колод, показывает, что ко двору строгий запрет не относился, во дворце в карты играли. Но законным способом проведения досуга карты стали лишь при Петре Первом.
В романе небезызвестного Фаддея Булгарина «Иван Выжигин» (1829 год) описываются некоторые применявшиеся в то время в России способы карточного обмана. Вот как один из шулеров посвящает героя романа в тайны своего ремесла:
«Зарезин вынул из ящика в столе табакерку и подал ее мне.
— Видите ли вы в ней что-нибудь? — спросил он.
— Ничего, кроме того, что она тяжела и очень хорошо сделана, — отвечал я.
— Тяжела оттого, что середина золотая, а верх платиновый и что тяжесть эта весьма нужна. Видите, это нижнее дно обведено рубчиком или рамочкою, а на самой середине дна — цветок, отделанный матом? Теперь извольте смотреть: вот я, например, банкир (тот, кто раздает карты и против кого играют партнеры, называвшиеся понтёрами. — Авт.).
При сем Зарезин сел за стол, взял карты в руки и продолжал:
— Теперь вижу, что вторая карта должна выиграть большой куш. Кладу карты на стол, прикрываю колоду табакеркой, как бы из предосторожности, чтобы понтёры не видали карт; вынимаю платок, вытираю нос, потом открываю табакерку, беру табаку, снимаю табакерку, продолжаю метать, и вот видите: семерка, которая должна была лечь влево, ложится направо.
— Как же это получается?
— А вот как. В табакерке два дна. Этот цветочек вставной, на пружине, и намазан по мату воском или клеем. Когда я беру табак, то прижимаю пальцем середину. Верхняя карта прилипает к цветку и держится в рамочке. Вторая остается верхней. Теперь идет другая карта, которую мне надобно положить направо. Я точно же таким порядком кладу табакерку на карты, прижимаю дно и карта отстает от цветка и ложится наверх, а та, которая должна была выиграть при первой раздаче, проигрывает понтёру при второй».
Затем Зарезин демонстрирует еще одно чудо техники, так называемую гильотину, «...слово французское, — говорит он, — но изобретение русское, и не столь страшное, как французский механизм того же названия». Гильотина представляла собой карту, масть которой и очки можно было менять движением пальца. Любую карту (только не фигурную, а с очками) осторожно расщепляли посередине на два листочка, между которыми вставляли механизм для смены очков: тонкую стальную пружинку от часов, один кончик которой еле выступал сбоку карты, а к другому были приклеены вырезанные из других карт очки. Иногда использовали не пружинку, а плоский рычажок, изготовленный расплющиванием на наковальне тонкой швейной иглы. Затем в лицевом листочке расщепленной карты на месте очков вырезали окошки, и всю карту склеивали опять. При неверном свете свечей партнеры не могли заметить, что шулер, двигая ногтем выступающий кончик часовой пружинки, выставляет в прорезанные окошки нужные ему очки.
Гоголь, одно время сильно увлекавшийся картами, описал в пьесе «Игроки» несколько способов подбрасывания в игру крапленых колод.
«Приезжает на ярмонку наш агент, — рассказывает один из персонажей, опытный шулер. — Останавливается под видом купца в городском трактире. Лавки еще не успел нанять, сундуки и вьюки держит в комнате. Живет он в трактире, издерживается, ест, пьет — и вдруг пропадает неизвестно куда, не заплативши. Хозяин шарит в комнате. Видит, остался один вьюк: распаковывает — сто дюжин карт. Карты, натурально, тут же продали с публичного торга. Купцы вмиг расхватали их в свои лавки. А через четыре дня проигрался весь город!» С помощью трюка с пропавшим купцом шулерская команда наводнила город мечеными картами.
Или вот еще такой трюк. Мимо двора богатого помещика, которого намерена обыграть группа приезжих шулеров, во весь опор летит тройка. Возок набит пьяными пассажирами, распевающими песни. Из тройки выпадает чемодан. Дворня машет, кричит, но тройка уже умчалась. Развязали чемодан — там кое-какое платье, белье и колод сорок карт. Карты, естественно, пошли на барские столы, и на другой же день все, и хозяин, и его гости, остались без копейки в кармане! Их обобрали шулера, подбросившие чемодан с соответственно «обработанными» ими картами.
Гавана в имении Шклов
В анонимной книге «Жизнь игрока, описанная им самим, или Открытие хитростей карточной игры», изданной в 1826 году, рассказан случай, когда страстного картежника и к тому же меломана обыграли в карты с помощью скрипки. Двое сели играть в бостон, а третий, скрипач-виртуоз, стал ходить по комнате, наигрывая импровизации как бы для развлечения играющих. Обходя стол, он видел карты обоих игроков, и своей игрой передавал своему сообщнику, участвовавшему в игре, сведения о мастях карт, находящихся на руках у его партнера. Например, если скрипач начинал играть на басовых струнах, это означало пики, на высоких тонах — трефы, и так далее. Другой способ передачи информации — кодовые слова. Зная, какие карты есть на руках у партнера, шулер обращался к помощнику: «Что ты думаешь? Ходи!» Или: «Батенька мой, как же тебе везет!» Если первое слово фразы начиналось на букву «Ч» — это было указание ходить с червей, на «Б» — с бубен, и так далее.
Заезжали в Россию и международные авантюристы, владевшие шулерскими приемами. Кратковременный фаворит Екатерины Второй генерал-поручик С. Г. Зорич был известен как страстный картежник, введший при дворе игру на такие суммы, о которых до него никто и не помышлял. Именно он упоминается в «Пиковой даме» Пушкина. За скандальное увлечение картами царица удалила Зорича от двора. Он поселился в своем имении в Шклове, на Украине, где занялся большой игрой и связанными с нею авантюрами. Очень скоро Шклов стал чем-то вроде европейской Гаваны — международным центром карточных игр, куда съезжались искатели приключений со всей Европы.
Среди них оказались известные шулера того времени — австрийские графы братья Зановичи (они действительно были графами, титул помогал им в аферах), близкие друзья знаменитого Казановы. Зная, что свежие колоды поступали к Зоричу с обозами, ловкие графы подсунули в один из обозов массу крапленых колод и стали неизменно выигрывать.
Там же, на Украине, Зановичи занялись подделкой не только карт, но и банкнот, на чем и попались — в Шклове нашли поддельные российские ассигнации на 700 000 рублей. Графов с позором выслали за пределы России.
Видимо, не без помощи таких партнеров генерал Зорич оставил после себя карточных долгов на два миллиона рублей.
Многое можно было бы рассказать и о методах «работы» современных российских шулеров. Но автор этих строк помнит, что еще в позапрошлом веке после выхода в свет книги Робер-Удена, разоблачившего методы шулеров, французский фокусник стал получать угрожающие письма от профессионалов преступного околокарточного промысла и ему пришлось срочно сменить адрес...
Автор :Юрий Фролов, Источник : InterПОЛИЦИЯ, № 7 2001 г
