- Registrado
- 17 Feb 2007
- Mensajes
- 677
- Puntuación de reacción
- 1.022
- Puntos
- 93
- Edad
- 57
Как заводы Китая легально снабжают российский нарко-рынок
Мефедрон и альфа-PVP — самые популярные синтетические наркотики в России на сегодняшний день. Из-за низкой цены и широкой доступности спрос на них только растёт, а производители (от огромных подпольных лабораторий до химиков-одиночек с «конструкторами») готовы обеспечить предложение — материалы для синтеза эйфоретиков тоннами доставляют из-за рубежа.
Выяснили, как реактивы прибывают из КНР на столичный «Садовод», почему силовики проигрывают в борьбе с молодёжными наркотиками и при чём тут бутылка водки.
Клиент всегда прав.
«Дорогой, а тебе нужны CAS *****-**-* или CAS ****-**-*?» — пишет в «Телеграм» китаянка Джен. CAS — международная система регистрационных номеров для химических реактивов. Цифры, которые прислала Джен, обозначают вещества, нужные для производства эйфоретиков альфа-PVP и мефедрона. В российском даркнете их берут чаще всего.
«Я просто советую то, что хорошо покупают в России». Джен рассказывает, что её компания Zhishang Chemical (переводится примерно как «Интеллектуальная химия») ежемесячно ввозит в Россию полтонны 2-Б***-4'-м****************. На жаргоне российских химиков его ещё называют Б**********-4.
Под видом клиента я связался с десятком таких фирм — нашёл их по рекомендациям подпольных химиков и на сайтах промышленных объявлений для китайских товаров.
Исследователь оборота прекурсоров (то есть реактивов, которые участвуют в создании психоактивных веществ) из бюро ООН по Юго-Восточной Азии и Тихому океану Райнер Пангс говорит, что они на чёрный рынок всегда попадают из точек, где сосредоточено больше всего химических заводов. Сейчас таким местом является Китай. По данным организации, большинство изъятых в Европе прекурсоров наркотиков связано с китайскими поставками.
«Сегодня химическая промышленность переехала из Европы и Северной Америки в Китай и Индию. Во-первых, чтобы снизить затраты на рабочую силу и общее содержание промышленности, а во-вторых, из-за ужесточения природоохранного законодательства в Европе и Северной Америке, способствующего росту издержек. Сейчас около 40% мировой химической промышленности базируется в Китае», — рассказывает Пангс.
Zhishang Chemical, в которой работает Джен, — это одна из китайских химических компаний, готовых синтезировать на заказ любой реагент при условии, что он легален в Китае. Все они хорошо знают своих клиентов: каждый менеджер по продажам советует мне химикаты, используемые в синтезе мефедрона. Такие фабрики готовы взяться за всё: от пиратства запатентованных лекарств до заказных дизайнерских наркотиков (включая те, которые ещё не успели запретить в Европе и США).
Джен рассказывает, что их основные клиенты находятся в России и Восточной Европе. На видео с фабрики, которые она присылает, в чистом полупустом ангаре несколько работников прогоняют реактивы через гигантские металлические колбы с лёгкими следами ржавчины и упаковывают плотные мешки с порошками в пластиковые бочки.
В новогоднем ролике из соцсетей Zhishang Chemical видны дешёвая деревянная мебель и тесно расставленные по арендованному офису мониторы. Там Джен и 10 других сотрудников компании по очереди улыбаются в камеру и поздравляют клиентов на английском. Все молодые менеджеры по продажам — в основном девушки — представляются неродными, но короткими и понятными европейским клиентам именами.
«Серая» таможня
Оба реактива, которые мне предложила для заказа Джен, запрещены к обороту в России — внесены в специальный список прекурсоров наркотических веществ. Но в компании Джен международные поставки можно оплатить в биткойнах, а документы подделывают до смешного просто: вписывают название другого вещества в бланк — и вот компоненты для наркотиков готовы к транспортировке.
Чиновник из Федеральной таможенной службы рассказывает, что при переходе границы реактивы так просто на экспертизу не направить: для этого нужна, например, ориентировка от спецслужб. Иначе от бесконтрольных проверок границы бы встали.
«Мы просто скажем таможне, что это химия. Не проверить», — заверяет говорящий на русском транспортный агент, к которому меня направила Джен. Она сказала, что его зовут Лёша, но это очередной псевдоним для клиентов.
Лёша шлёт видео с грузом: на бочках никаких опознавательных знаков или маркировок нет. Я изображаю взволнованного клиента, чтобы разузнать, как он перевозит контрабанду. Лёша успокаивает меня: «Взятки, понимаешь».
По словам Лёши, обычно он ввозит реактивы в Россию на фурах через Казахстан — именно там у него есть подкупленные таможенники. С 2010 года Россия, Казахстан и Белоруссия (а после создания Евразийского союза — ещё и Армения с Киргизией) состоят в едином таможенном союзе. На деле это означает, что при ввозе товара из Китая в Россию через Казахстан таможенный контроль товар проходит только в Казахстане.
«Наши транспортные агенты очень хорошо знакомы с таможенными чиновниками в Казахстане. За этими чиновниками стоят большие шишки, занимающиеся подкупом», — рассказывает работник другой китайской химической фабрики. Он добавляет: «Это совсем не секрет».
Эти манипуляции позволяют не только прятать грузы от силовиков, но и экономить на таможенных пошлинах — провозить товар с высокой пошлиной под видом товара с низкой. Или занижать его вес. Такие схемы ввоза называются серыми — контрабанда, зарегистрированная под видом законного товара. Из-за них, констатируют исследователи, благодаря единому таможенному пространству только за 2016 год российский бюджет недосчитался около 650 млн долларов.
Главный риск «серых схем» — иногда груз всё-таки разворачивают на российской границе. Так, в феврале таможня приграничного Омска отчиталась о том, что с начала года не пустила в Россию каждую шестую фуру из Казахстана — в них находили санкционную еду и палёную брендовую одежду.
Московский Чайна-таун
Сергей, основатель консалтингового агентства в Китае, перечисляет другие незаконные схемы ввоза товара. Например, за взятки через наземные пропускные пункты между Китаем и Россией. Компании, которые привозят грузы таким образом, обычно имеют слово «карго» в названии — оно стало нарицательным для «серой» доставки.
Основная точка назначения для оптовых поставок импортных наркотиков (кокаин, гашиш, MDMA и так далее) в Россию — это грузовые порты на северо-западе страны. Мефедрон и альфа-PVP — первые наркотики, синтезируемые внутри страны в оптовых объёмах, и, судя по всему, маршруты поставки их реактивов оптимизированы по-другому.
«Все, кто работает с Китаем, знают, что “серые” грузы приходят в Люблино. Я подозреваю, что знает и полиция», — рассказывает Сергей про традиционные маршруты поставок контрафактной одежды и техники из Китая.
Люблино раз за разом появляется в чатах, когда я под видом клиента вместо «доставки до двери» через транспортные компании выспрашиваю детали маршрутов и адреса складов реактивов — в ответ менеджеры китайских компаний рассказывают об автовокзале «Южные ворота» и помещениях в округе, рынках «Садовод» и «Москва». Там, на соседних складах с палёными кроссовками, платами для майнинга и оптовыми товарами с AliExpress, ждут вывоза химические реактивы.
Когда десять лет назад закрыли и снесли Черкизовский рынок (бывший «главный китайский рынок в России») — он переехал в Люблино. Сейчас этот район превратился в настоящий московский Чайна-таун (ну или самое близкое к нему, что есть в Москве). Здесь даже таблички на маршрутках и объявления в подъездах дублируются на китайском.
Раньше на рынках «Москва» и «Садовод» спецслужбы почти рутинно устраивали облавы — искали иностранцев без регистрации, контрабандистов, наркоторговцев и прочих мелких преступников и мошенников.
Последний крупный рейд проводился совместными силами ФСБ, МВД и Росгвардии в марте 2019 года. Ставки возросли: в этот раз спецслужбы искали подпольные обменники криптовалюты с оборотом в 10–12 миллионов долларов в день. «„Внезапной проверки“ здесь ждали ещё с осени прошлого года», писала тогда «Новая газета», — обменники не нашли, было составлено 19 протоколов о нарушении миграционного закона.
Есть и другие крупные китайские рынки в России, через которые идёт поток «серых» товаров, говорит Сергей: «Екатеринбург — это крупный хаб. И на востоке — Благовещенск, Владивосток и Иркутск».
То, что грузы реактивов для синтеза наркотиков приходят в Люблино, подтверждают и два собеседника на наркорынке.
«Хит продаж»
Когда-то мефедрон и aльфа-PVP были легальными дизайнерскими наркотиками — их покупали в Китае в готовом виде и законно ввозили в Россию. В начале 2010-х между чёрным рынком и российским правительством развернулась «гонка вооружений»: как только очередное дизайнерское вещество становилось в России незаконным, на рынок выходило его производное. Незначительные изменения в химической формуле, и наркотик снова легален — и, скорее всего, более токсичен.
Эту проблему решили в 2012 году — сейчас все химические аналоги и производные найденных наркотиков в России автоматически запрещены (по подсчётам ФСКН, это около 1 трлн ещё не открытых наркотиков).
Годы спустя мефедрон и альфа-PVP стали любимыми эйфоретиками на российском чёрном рынке — до их законности потребителям нет дела. Зато прекурсоры ввозят легально.
Б********-4 (вещество, об импорте которого в Россию рассказала Джен) впервые начали упоминать на интернет-форумах как легальное средство для синтеза мефедрона по меньшей мере ещё 10 лет назад, но окончательно запретили его только в прошлом году.
По словам опрошенных фармакологов, для Б********-4 практически нет других применений помимо синтеза мефедрона, но на сайте одного из российских магазинов с химическими реактивами над ним до сих пор висит надпись «хит продаж». Иногда российские варщики закупаются напрямую в таких магазинах — обычно в них также продаются реактивы китайского производства, но только разрешённые в России.
«Все [легальные российские] крупные магазины с реактивами либо отдают [данные о покупателях] под карандаш, либо силовики там чуть ли не дежурят. Дело касается не только реактивов, но также оборудования», — рассказывает собеседник в области перепродажи прекурсоров. На чёрном рынке реактивы стоят дороже — это доплата за конспирацию.
После запрета Б********-4 не пропал с наркорынка, но его потеснили другие прекурсоры — например, реактив, который российские химики прозвали Й*********-4. Такие вещества называют кетонами. Одна из коллег Джен в своём профиле на «Фейсбуке», советуя Й*******, пишет, что этот прекурсор россияне расхватывают как горячие пирожки.
Й******* совершенно легален в России, однако ненадолго: его уже внесли в новые списки прекурсоров. Участники наркорынка ждут запрета этим летом, хотя паники не чувствуется: эти кетоны — не единственный способ синтезировать мефедрон, но самый простой.
Влад [имя героя изменено. — Прим. ред.], клиент Zhishang Chemical, раньше торговал платами для майнинга, но сейчас перешёл на химические реактивы. Он заказал Й*******-4 для варки мефедрона, но карантин внёс свои коррективы.
«C этим коронавирусом все планы сдвинулись. Груз ещё в Китае торчит, сука», — злится Влад. Если груз задержится в Китае, то к моменту пересечения границы может оказаться уже нелегальным. «Так всё ввозим официально, белые поставки».
Лаборатория в бутылке
Разработчик программ для химического анализа наркотиков рассказывает о другой проблеме российской войны с наркотиками — невероятной простоте синтеза популярных эйфоретиков. Теперь для их создания не нужны огромные подпольные лаборатории или дипломы химических вузов: подойдёт любой гараж с вытяжкой и готовый следовать инструкции лаборант. Например, при помощи Б********-4 весь синтез можно провести в бутылке водки и всё равно получить более или менее чистый мефедрон. Во всяком случае этим хвастается один из пользователей специализированных российских интернет-форумов.
Разработчик говорит, что наступила «эпоха конструкторов»: так называют наборы типа «сделай сам» из реактивов и базового лабораторного оборудования, продающиеся на чёрном рынке.
«Конструктор на 20 граммов или 20 килограммов мефедрона — не имеет разницы», — добавляет он.
Главное условие — синтез с таким набором должен быть простым. Сейчас в России всё ещё можно купить полностью легальный конструктор, но после запрета Й********-4 это будет уже невозможно.
Законный статус — скорее формальность, конструкторы всё равно прячут как контрабанду.
Маленькие конструкторы транспортируют при помощи закладок — закапывают весь набор где-нибудь в лесу. Большие перевозят при помощи транспортных компаний — тогда доставку оформляют на «дропа» (то есть подставное лицо). Сотрудник одной из региональных нарколабораторий говорит, что в среднем оформление доставки на «дропа» для него стоит около 2000 рублей.
Иногда при транспортировке прекурсоры прячут в канистры под видом бензина или в банки из-под краски, рассказывают работники нарколабораторий.
Для силовых ведомств «эпоха конструкторов» значит, что в их сводках чаще появляются мелкие производители (и увлечённые синтезом потребители), чем оптовые фабрики, а для потребителей — больший разброс качества продукта (поставлять товары в один магазин может сколько угодно мелких химиков).
Впрочем, полной децентрализации производства наркотиков в России не произошло. Большая часть мефедрона и альфа-PVP изготавливается оптовыми химиками на лабораторном оборудовании и перевозится по областям на частном грузовом транспорте, говорят собеседники на наркорынке. «90% магазинов рынка — перекупщики», — добавляет один из них.
Крупные лаборатории снабжают большую часть магазинов на рынке: мефедрон из одной лаборатории может продаваться и перепродаваться под десятком брендов в десятке городов. За последние полгода спецслужбы (и в одном случае — сельский участковый по случайному стечению обстоятельств) накрыли по меньшей мере пять таких лабораторий. Три из них производили мефедрон, но в результате облав не изменились ни цены, ни предложение на это вещество, отмечают участники наркорынка.
Большинство крупных лабораторий, поясняют источники, находятся в Московской и Ленинградской областях — рядом с крупнейшими рынками сбыта, но на комфортном расстоянии от городов, — однако есть оптовое производство и в регионах. Сильно далеко от лаборатории наркотики обычно не уезжают, говорит работник одного из магазинов, перевозка стоит дороже из-за повышенных рисков, иногда для большой партии дешевле командировать химика с реактивами.
«Больших лаб единицы, но грузят они баснословные объёмы», — резюмирует торговец прекурсорами.
Представители МВД и ФСБ РФ на запросы на момент публикации текста не ответили.
Маленький «косметический» завод
В 2016 году в люблинском ТЦ «Москва» обвиняемый в производстве наркотиков Иван (имя героя изменено. — Прим. ред.) забрал купленный в Китае реактор. Раньше он покупал тут поддельные документы, которые заказывал в китайской типографии. Накопив денег на их перепродаже, он, по версии обвинения, решил стать мефедроновым бароном.
Во время суда свидетель обвинения — старший оперуполномоченный одного из отделов ФСБ — рассказал, как начал оперативную разработку Ивана: в декабре 2016 года оперативник узнал об идущих из Китая канистрах по 25 литров якобы с химикатами для производства духов. Силовики проследили, как их у курьера забирает подельник Ивана. Дальнейшая наружка привела к лаборатории в Подмосковье. Как ФСБ узнала об отправлении тар с реактивами из Китая, оперативник в суде не пояснил.
Сотрудники ФСБ следят за поставками с китайских фабрик, которые уже ловили на отправлениях подпольным химикам, считает крупный игрок нелегального рынка прекурсоров Никита (имя героя изменено. — Прим. ред.), чтобы при помощи слежки за грузом находить лаборатории. Хотя поставки «серые», их ввоз происходит не совсем без следов: например, есть данные отправителей и сотрудники карго-компаний — их можно заставить говорить.
Из-за недоверия к китайским карго и заводам, рассказывает Никита, он оформил собственную компанию, на которую «вбелую» импортирует реактивы для перепродажи на чёрном рынке.
Он говорит, что ежемесячно ввозит 4-м***************. тоннами. Это ещё один прекурсор мефедрона. По бумагам у Никиты его покупает фейковая фабрика, а на самом деле — оптовые подпольные лаборатории. «Многие [клиенты] ставят брони по две-три тонны», — продолжает Никита.
В отличие от реактивов, которые мне предложила заказать Джен, 4-м*************** к обороту не запрещён, а ограничен (то есть за его нелегальную продажу не посадят, а оштрафуют, за хранение или покупку без доказательств производства наркотиков наказание не предусмотрено). Синтез с ним немного сложнее — условно, он на одну фазу дольше и в пустой бутылке его уже не проделать.
Зато этот реактив в разы дешевле других прекурсоров: поэтому, несмотря на увеличенную сложность синтеза, именно его используют все крупные лаборатории, говорят собеседники на чёрном рынке.
Всё дело в том, что его покупают не только для варки мефедрона — этот реактив используется в разработке новых лекарств и производстве косметики: на него больше спрос и предложение и, значит, меньше цена. Одновременно его востребованность в легальной химической промышленности немного сковывает борцам с наркотиками руки.
Если бы законодательство ужесточили, в ответ нарколаборатории могли бы усложнить синтез ещё на одну реакцию и начать сами готовить 4-м*************** из законных реактивов — как в Европе, где подполье уже переходит на более сложный синтез амфетамина из «препрекурсоров».
Войну с наркотиками просто так не выиграть: «Другие запрещённые реактивы уже производят в России из легальных на продажу в даркнете, если нужно, начнут и 4-м***************», — объясняет химик, работающий с прекурсорами с чёрного рынка.
Источник
Мефедрон и альфа-PVP — самые популярные синтетические наркотики в России на сегодняшний день. Из-за низкой цены и широкой доступности спрос на них только растёт, а производители (от огромных подпольных лабораторий до химиков-одиночек с «конструкторами») готовы обеспечить предложение — материалы для синтеза эйфоретиков тоннами доставляют из-за рубежа.
Выяснили, как реактивы прибывают из КНР на столичный «Садовод», почему силовики проигрывают в борьбе с молодёжными наркотиками и при чём тут бутылка водки.
Клиент всегда прав.
«Дорогой, а тебе нужны CAS *****-**-* или CAS ****-**-*?» — пишет в «Телеграм» китаянка Джен. CAS — международная система регистрационных номеров для химических реактивов. Цифры, которые прислала Джен, обозначают вещества, нужные для производства эйфоретиков альфа-PVP и мефедрона. В российском даркнете их берут чаще всего.
«Я просто советую то, что хорошо покупают в России». Джен рассказывает, что её компания Zhishang Chemical (переводится примерно как «Интеллектуальная химия») ежемесячно ввозит в Россию полтонны 2-Б***-4'-м****************. На жаргоне российских химиков его ещё называют Б**********-4.
Под видом клиента я связался с десятком таких фирм — нашёл их по рекомендациям подпольных химиков и на сайтах промышленных объявлений для китайских товаров.
Исследователь оборота прекурсоров (то есть реактивов, которые участвуют в создании психоактивных веществ) из бюро ООН по Юго-Восточной Азии и Тихому океану Райнер Пангс говорит, что они на чёрный рынок всегда попадают из точек, где сосредоточено больше всего химических заводов. Сейчас таким местом является Китай. По данным организации, большинство изъятых в Европе прекурсоров наркотиков связано с китайскими поставками.
«Сегодня химическая промышленность переехала из Европы и Северной Америки в Китай и Индию. Во-первых, чтобы снизить затраты на рабочую силу и общее содержание промышленности, а во-вторых, из-за ужесточения природоохранного законодательства в Европе и Северной Америке, способствующего росту издержек. Сейчас около 40% мировой химической промышленности базируется в Китае», — рассказывает Пангс.
Zhishang Chemical, в которой работает Джен, — это одна из китайских химических компаний, готовых синтезировать на заказ любой реагент при условии, что он легален в Китае. Все они хорошо знают своих клиентов: каждый менеджер по продажам советует мне химикаты, используемые в синтезе мефедрона. Такие фабрики готовы взяться за всё: от пиратства запатентованных лекарств до заказных дизайнерских наркотиков (включая те, которые ещё не успели запретить в Европе и США).
Джен рассказывает, что их основные клиенты находятся в России и Восточной Европе. На видео с фабрики, которые она присылает, в чистом полупустом ангаре несколько работников прогоняют реактивы через гигантские металлические колбы с лёгкими следами ржавчины и упаковывают плотные мешки с порошками в пластиковые бочки.
В новогоднем ролике из соцсетей Zhishang Chemical видны дешёвая деревянная мебель и тесно расставленные по арендованному офису мониторы. Там Джен и 10 других сотрудников компании по очереди улыбаются в камеру и поздравляют клиентов на английском. Все молодые менеджеры по продажам — в основном девушки — представляются неродными, но короткими и понятными европейским клиентам именами.
«Серая» таможня
Оба реактива, которые мне предложила для заказа Джен, запрещены к обороту в России — внесены в специальный список прекурсоров наркотических веществ. Но в компании Джен международные поставки можно оплатить в биткойнах, а документы подделывают до смешного просто: вписывают название другого вещества в бланк — и вот компоненты для наркотиков готовы к транспортировке.
Чиновник из Федеральной таможенной службы рассказывает, что при переходе границы реактивы так просто на экспертизу не направить: для этого нужна, например, ориентировка от спецслужб. Иначе от бесконтрольных проверок границы бы встали.
«Мы просто скажем таможне, что это химия. Не проверить», — заверяет говорящий на русском транспортный агент, к которому меня направила Джен. Она сказала, что его зовут Лёша, но это очередной псевдоним для клиентов.
Лёша шлёт видео с грузом: на бочках никаких опознавательных знаков или маркировок нет. Я изображаю взволнованного клиента, чтобы разузнать, как он перевозит контрабанду. Лёша успокаивает меня: «Взятки, понимаешь».
По словам Лёши, обычно он ввозит реактивы в Россию на фурах через Казахстан — именно там у него есть подкупленные таможенники. С 2010 года Россия, Казахстан и Белоруссия (а после создания Евразийского союза — ещё и Армения с Киргизией) состоят в едином таможенном союзе. На деле это означает, что при ввозе товара из Китая в Россию через Казахстан таможенный контроль товар проходит только в Казахстане.
«Наши транспортные агенты очень хорошо знакомы с таможенными чиновниками в Казахстане. За этими чиновниками стоят большие шишки, занимающиеся подкупом», — рассказывает работник другой китайской химической фабрики. Он добавляет: «Это совсем не секрет».
Эти манипуляции позволяют не только прятать грузы от силовиков, но и экономить на таможенных пошлинах — провозить товар с высокой пошлиной под видом товара с низкой. Или занижать его вес. Такие схемы ввоза называются серыми — контрабанда, зарегистрированная под видом законного товара. Из-за них, констатируют исследователи, благодаря единому таможенному пространству только за 2016 год российский бюджет недосчитался около 650 млн долларов.
Главный риск «серых схем» — иногда груз всё-таки разворачивают на российской границе. Так, в феврале таможня приграничного Омска отчиталась о том, что с начала года не пустила в Россию каждую шестую фуру из Казахстана — в них находили санкционную еду и палёную брендовую одежду.
Московский Чайна-таун
Сергей, основатель консалтингового агентства в Китае, перечисляет другие незаконные схемы ввоза товара. Например, за взятки через наземные пропускные пункты между Китаем и Россией. Компании, которые привозят грузы таким образом, обычно имеют слово «карго» в названии — оно стало нарицательным для «серой» доставки.
Основная точка назначения для оптовых поставок импортных наркотиков (кокаин, гашиш, MDMA и так далее) в Россию — это грузовые порты на северо-западе страны. Мефедрон и альфа-PVP — первые наркотики, синтезируемые внутри страны в оптовых объёмах, и, судя по всему, маршруты поставки их реактивов оптимизированы по-другому.
«Все, кто работает с Китаем, знают, что “серые” грузы приходят в Люблино. Я подозреваю, что знает и полиция», — рассказывает Сергей про традиционные маршруты поставок контрафактной одежды и техники из Китая.
Люблино раз за разом появляется в чатах, когда я под видом клиента вместо «доставки до двери» через транспортные компании выспрашиваю детали маршрутов и адреса складов реактивов — в ответ менеджеры китайских компаний рассказывают об автовокзале «Южные ворота» и помещениях в округе, рынках «Садовод» и «Москва». Там, на соседних складах с палёными кроссовками, платами для майнинга и оптовыми товарами с AliExpress, ждут вывоза химические реактивы.
Когда десять лет назад закрыли и снесли Черкизовский рынок (бывший «главный китайский рынок в России») — он переехал в Люблино. Сейчас этот район превратился в настоящий московский Чайна-таун (ну или самое близкое к нему, что есть в Москве). Здесь даже таблички на маршрутках и объявления в подъездах дублируются на китайском.
Раньше на рынках «Москва» и «Садовод» спецслужбы почти рутинно устраивали облавы — искали иностранцев без регистрации, контрабандистов, наркоторговцев и прочих мелких преступников и мошенников.
Последний крупный рейд проводился совместными силами ФСБ, МВД и Росгвардии в марте 2019 года. Ставки возросли: в этот раз спецслужбы искали подпольные обменники криптовалюты с оборотом в 10–12 миллионов долларов в день. «„Внезапной проверки“ здесь ждали ещё с осени прошлого года», писала тогда «Новая газета», — обменники не нашли, было составлено 19 протоколов о нарушении миграционного закона.
Есть и другие крупные китайские рынки в России, через которые идёт поток «серых» товаров, говорит Сергей: «Екатеринбург — это крупный хаб. И на востоке — Благовещенск, Владивосток и Иркутск».
То, что грузы реактивов для синтеза наркотиков приходят в Люблино, подтверждают и два собеседника на наркорынке.
«Хит продаж»
Когда-то мефедрон и aльфа-PVP были легальными дизайнерскими наркотиками — их покупали в Китае в готовом виде и законно ввозили в Россию. В начале 2010-х между чёрным рынком и российским правительством развернулась «гонка вооружений»: как только очередное дизайнерское вещество становилось в России незаконным, на рынок выходило его производное. Незначительные изменения в химической формуле, и наркотик снова легален — и, скорее всего, более токсичен.
Эту проблему решили в 2012 году — сейчас все химические аналоги и производные найденных наркотиков в России автоматически запрещены (по подсчётам ФСКН, это около 1 трлн ещё не открытых наркотиков).
Годы спустя мефедрон и альфа-PVP стали любимыми эйфоретиками на российском чёрном рынке — до их законности потребителям нет дела. Зато прекурсоры ввозят легально.
Б********-4 (вещество, об импорте которого в Россию рассказала Джен) впервые начали упоминать на интернет-форумах как легальное средство для синтеза мефедрона по меньшей мере ещё 10 лет назад, но окончательно запретили его только в прошлом году.
По словам опрошенных фармакологов, для Б********-4 практически нет других применений помимо синтеза мефедрона, но на сайте одного из российских магазинов с химическими реактивами над ним до сих пор висит надпись «хит продаж». Иногда российские варщики закупаются напрямую в таких магазинах — обычно в них также продаются реактивы китайского производства, но только разрешённые в России.
«Все [легальные российские] крупные магазины с реактивами либо отдают [данные о покупателях] под карандаш, либо силовики там чуть ли не дежурят. Дело касается не только реактивов, но также оборудования», — рассказывает собеседник в области перепродажи прекурсоров. На чёрном рынке реактивы стоят дороже — это доплата за конспирацию.
После запрета Б********-4 не пропал с наркорынка, но его потеснили другие прекурсоры — например, реактив, который российские химики прозвали Й*********-4. Такие вещества называют кетонами. Одна из коллег Джен в своём профиле на «Фейсбуке», советуя Й*******, пишет, что этот прекурсор россияне расхватывают как горячие пирожки.
Й******* совершенно легален в России, однако ненадолго: его уже внесли в новые списки прекурсоров. Участники наркорынка ждут запрета этим летом, хотя паники не чувствуется: эти кетоны — не единственный способ синтезировать мефедрон, но самый простой.
Влад [имя героя изменено. — Прим. ред.], клиент Zhishang Chemical, раньше торговал платами для майнинга, но сейчас перешёл на химические реактивы. Он заказал Й*******-4 для варки мефедрона, но карантин внёс свои коррективы.
«C этим коронавирусом все планы сдвинулись. Груз ещё в Китае торчит, сука», — злится Влад. Если груз задержится в Китае, то к моменту пересечения границы может оказаться уже нелегальным. «Так всё ввозим официально, белые поставки».
Лаборатория в бутылке
Разработчик программ для химического анализа наркотиков рассказывает о другой проблеме российской войны с наркотиками — невероятной простоте синтеза популярных эйфоретиков. Теперь для их создания не нужны огромные подпольные лаборатории или дипломы химических вузов: подойдёт любой гараж с вытяжкой и готовый следовать инструкции лаборант. Например, при помощи Б********-4 весь синтез можно провести в бутылке водки и всё равно получить более или менее чистый мефедрон. Во всяком случае этим хвастается один из пользователей специализированных российских интернет-форумов.
Разработчик говорит, что наступила «эпоха конструкторов»: так называют наборы типа «сделай сам» из реактивов и базового лабораторного оборудования, продающиеся на чёрном рынке.
«Конструктор на 20 граммов или 20 килограммов мефедрона — не имеет разницы», — добавляет он.
Главное условие — синтез с таким набором должен быть простым. Сейчас в России всё ещё можно купить полностью легальный конструктор, но после запрета Й********-4 это будет уже невозможно.
Законный статус — скорее формальность, конструкторы всё равно прячут как контрабанду.
Маленькие конструкторы транспортируют при помощи закладок — закапывают весь набор где-нибудь в лесу. Большие перевозят при помощи транспортных компаний — тогда доставку оформляют на «дропа» (то есть подставное лицо). Сотрудник одной из региональных нарколабораторий говорит, что в среднем оформление доставки на «дропа» для него стоит около 2000 рублей.
Иногда при транспортировке прекурсоры прячут в канистры под видом бензина или в банки из-под краски, рассказывают работники нарколабораторий.
Для силовых ведомств «эпоха конструкторов» значит, что в их сводках чаще появляются мелкие производители (и увлечённые синтезом потребители), чем оптовые фабрики, а для потребителей — больший разброс качества продукта (поставлять товары в один магазин может сколько угодно мелких химиков).
Впрочем, полной децентрализации производства наркотиков в России не произошло. Большая часть мефедрона и альфа-PVP изготавливается оптовыми химиками на лабораторном оборудовании и перевозится по областям на частном грузовом транспорте, говорят собеседники на наркорынке. «90% магазинов рынка — перекупщики», — добавляет один из них.
Крупные лаборатории снабжают большую часть магазинов на рынке: мефедрон из одной лаборатории может продаваться и перепродаваться под десятком брендов в десятке городов. За последние полгода спецслужбы (и в одном случае — сельский участковый по случайному стечению обстоятельств) накрыли по меньшей мере пять таких лабораторий. Три из них производили мефедрон, но в результате облав не изменились ни цены, ни предложение на это вещество, отмечают участники наркорынка.
Большинство крупных лабораторий, поясняют источники, находятся в Московской и Ленинградской областях — рядом с крупнейшими рынками сбыта, но на комфортном расстоянии от городов, — однако есть оптовое производство и в регионах. Сильно далеко от лаборатории наркотики обычно не уезжают, говорит работник одного из магазинов, перевозка стоит дороже из-за повышенных рисков, иногда для большой партии дешевле командировать химика с реактивами.
«Больших лаб единицы, но грузят они баснословные объёмы», — резюмирует торговец прекурсорами.
Представители МВД и ФСБ РФ на запросы на момент публикации текста не ответили.
Маленький «косметический» завод
В 2016 году в люблинском ТЦ «Москва» обвиняемый в производстве наркотиков Иван (имя героя изменено. — Прим. ред.) забрал купленный в Китае реактор. Раньше он покупал тут поддельные документы, которые заказывал в китайской типографии. Накопив денег на их перепродаже, он, по версии обвинения, решил стать мефедроновым бароном.
Во время суда свидетель обвинения — старший оперуполномоченный одного из отделов ФСБ — рассказал, как начал оперативную разработку Ивана: в декабре 2016 года оперативник узнал об идущих из Китая канистрах по 25 литров якобы с химикатами для производства духов. Силовики проследили, как их у курьера забирает подельник Ивана. Дальнейшая наружка привела к лаборатории в Подмосковье. Как ФСБ узнала об отправлении тар с реактивами из Китая, оперативник в суде не пояснил.
Сотрудники ФСБ следят за поставками с китайских фабрик, которые уже ловили на отправлениях подпольным химикам, считает крупный игрок нелегального рынка прекурсоров Никита (имя героя изменено. — Прим. ред.), чтобы при помощи слежки за грузом находить лаборатории. Хотя поставки «серые», их ввоз происходит не совсем без следов: например, есть данные отправителей и сотрудники карго-компаний — их можно заставить говорить.
Из-за недоверия к китайским карго и заводам, рассказывает Никита, он оформил собственную компанию, на которую «вбелую» импортирует реактивы для перепродажи на чёрном рынке.
Он говорит, что ежемесячно ввозит 4-м***************. тоннами. Это ещё один прекурсор мефедрона. По бумагам у Никиты его покупает фейковая фабрика, а на самом деле — оптовые подпольные лаборатории. «Многие [клиенты] ставят брони по две-три тонны», — продолжает Никита.
В отличие от реактивов, которые мне предложила заказать Джен, 4-м*************** к обороту не запрещён, а ограничен (то есть за его нелегальную продажу не посадят, а оштрафуют, за хранение или покупку без доказательств производства наркотиков наказание не предусмотрено). Синтез с ним немного сложнее — условно, он на одну фазу дольше и в пустой бутылке его уже не проделать.
Зато этот реактив в разы дешевле других прекурсоров: поэтому, несмотря на увеличенную сложность синтеза, именно его используют все крупные лаборатории, говорят собеседники на чёрном рынке.
Всё дело в том, что его покупают не только для варки мефедрона — этот реактив используется в разработке новых лекарств и производстве косметики: на него больше спрос и предложение и, значит, меньше цена. Одновременно его востребованность в легальной химической промышленности немного сковывает борцам с наркотиками руки.
Если бы законодательство ужесточили, в ответ нарколаборатории могли бы усложнить синтез ещё на одну реакцию и начать сами готовить 4-м*************** из законных реактивов — как в Европе, где подполье уже переходит на более сложный синтез амфетамина из «препрекурсоров».
Войну с наркотиками просто так не выиграть: «Другие запрещённые реактивы уже производят в России из легальных на продажу в даркнете, если нужно, начнут и 4-м***************», — объясняет химик, работающий с прекурсорами с чёрного рынка.
Источник
Original message
Как заводы Китая легально снабжают российский нарко-рынок
Мефедрон и альфа-PVP — самые популярные синтетические наркотики в России на сегодняшний день. Из-за низкой цены и широкой доступности спрос на них только растёт, а производители (от огромных подпольных лабораторий до химиков-одиночек с «конструкторами») готовы обеспечить предложение — материалы для синтеза эйфоретиков тоннами доставляют из-за рубежа.
Выяснили, как реактивы прибывают из КНР на столичный «Садовод», почему силовики проигрывают в борьбе с молодёжными наркотиками и при чём тут бутылка водки.
Клиент всегда прав.
«Дорогой, а тебе нужны CAS *****-**-* или CAS ****-**-*?» — пишет в «Телеграм» китаянка Джен. CAS — международная система регистрационных номеров для химических реактивов. Цифры, которые прислала Джен, обозначают вещества, нужные для производства эйфоретиков альфа-PVP и мефедрона. В российском даркнете их берут чаще всего.
«Я просто советую то, что хорошо покупают в России». Джен рассказывает, что её компания Zhishang Chemical (переводится примерно как «Интеллектуальная химия») ежемесячно ввозит в Россию полтонны 2-Б***-4'-м****************. На жаргоне российских химиков его ещё называют Б**********-4.
Под видом клиента я связался с десятком таких фирм — нашёл их по рекомендациям подпольных химиков и на сайтах промышленных объявлений для китайских товаров.
Исследователь оборота прекурсоров (то есть реактивов, которые участвуют в создании психоактивных веществ) из бюро ООН по Юго-Восточной Азии и Тихому океану Райнер Пангс говорит, что они на чёрный рынок всегда попадают из точек, где сосредоточено больше всего химических заводов. Сейчас таким местом является Китай. По данным организации, большинство изъятых в Европе прекурсоров наркотиков связано с китайскими поставками.
«Сегодня химическая промышленность переехала из Европы и Северной Америки в Китай и Индию. Во-первых, чтобы снизить затраты на рабочую силу и общее содержание промышленности, а во-вторых, из-за ужесточения природоохранного законодательства в Европе и Северной Америке, способствующего росту издержек. Сейчас около 40% мировой химической промышленности базируется в Китае», — рассказывает Пангс.
Zhishang Chemical, в которой работает Джен, — это одна из китайских химических компаний, готовых синтезировать на заказ любой реагент при условии, что он легален в Китае. Все они хорошо знают своих клиентов: каждый менеджер по продажам советует мне химикаты, используемые в синтезе мефедрона. Такие фабрики готовы взяться за всё: от пиратства запатентованных лекарств до заказных дизайнерских наркотиков (включая те, которые ещё не успели запретить в Европе и США).
Джен рассказывает, что их основные клиенты находятся в России и Восточной Европе. На видео с фабрики, которые она присылает, в чистом полупустом ангаре несколько работников прогоняют реактивы через гигантские металлические колбы с лёгкими следами ржавчины и упаковывают плотные мешки с порошками в пластиковые бочки.
В новогоднем ролике из соцсетей Zhishang Chemical видны дешёвая деревянная мебель и тесно расставленные по арендованному офису мониторы. Там Джен и 10 других сотрудников компании по очереди улыбаются в камеру и поздравляют клиентов на английском. Все молодые менеджеры по продажам — в основном девушки — представляются неродными, но короткими и понятными европейским клиентам именами.
«Серая» таможня
Оба реактива, которые мне предложила для заказа Джен, запрещены к обороту в России — внесены в специальный список прекурсоров наркотических веществ. Но в компании Джен международные поставки можно оплатить в биткойнах, а документы подделывают до смешного просто: вписывают название другого вещества в бланк — и вот компоненты для наркотиков готовы к транспортировке.
Чиновник из Федеральной таможенной службы рассказывает, что при переходе границы реактивы так просто на экспертизу не направить: для этого нужна, например, ориентировка от спецслужб. Иначе от бесконтрольных проверок границы бы встали.
«Мы просто скажем таможне, что это химия. Не проверить», — заверяет говорящий на русском транспортный агент, к которому меня направила Джен. Она сказала, что его зовут Лёша, но это очередной псевдоним для клиентов.
Лёша шлёт видео с грузом: на бочках никаких опознавательных знаков или маркировок нет. Я изображаю взволнованного клиента, чтобы разузнать, как он перевозит контрабанду. Лёша успокаивает меня: «Взятки, понимаешь».
По словам Лёши, обычно он ввозит реактивы в Россию на фурах через Казахстан — именно там у него есть подкупленные таможенники. С 2010 года Россия, Казахстан и Белоруссия (а после создания Евразийского союза — ещё и Армения с Киргизией) состоят в едином таможенном союзе. На деле это означает, что при ввозе товара из Китая в Россию через Казахстан таможенный контроль товар проходит только в Казахстане.
«Наши транспортные агенты очень хорошо знакомы с таможенными чиновниками в Казахстане. За этими чиновниками стоят большие шишки, занимающиеся подкупом», — рассказывает работник другой китайской химической фабрики. Он добавляет: «Это совсем не секрет».
Эти манипуляции позволяют не только прятать грузы от силовиков, но и экономить на таможенных пошлинах — провозить товар с высокой пошлиной под видом товара с низкой. Или занижать его вес. Такие схемы ввоза называются серыми — контрабанда, зарегистрированная под видом законного товара. Из-за них, констатируют исследователи, благодаря единому таможенному пространству только за 2016 год российский бюджет недосчитался около 650 млн долларов.
Главный риск «серых схем» — иногда груз всё-таки разворачивают на российской границе. Так, в феврале таможня приграничного Омска отчиталась о том, что с начала года не пустила в Россию каждую шестую фуру из Казахстана — в них находили санкционную еду и палёную брендовую одежду.
Московский Чайна-таун
Сергей, основатель консалтингового агентства в Китае, перечисляет другие незаконные схемы ввоза товара. Например, за взятки через наземные пропускные пункты между Китаем и Россией. Компании, которые привозят грузы таким образом, обычно имеют слово «карго» в названии — оно стало нарицательным для «серой» доставки.
Основная точка назначения для оптовых поставок импортных наркотиков (кокаин, гашиш, MDMA и так далее) в Россию — это грузовые порты на северо-западе страны. Мефедрон и альфа-PVP — первые наркотики, синтезируемые внутри страны в оптовых объёмах, и, судя по всему, маршруты поставки их реактивов оптимизированы по-другому.
«Все, кто работает с Китаем, знают, что “серые” грузы приходят в Люблино. Я подозреваю, что знает и полиция», — рассказывает Сергей про традиционные маршруты поставок контрафактной одежды и техники из Китая.
Люблино раз за разом появляется в чатах, когда я под видом клиента вместо «доставки до двери» через транспортные компании выспрашиваю детали маршрутов и адреса складов реактивов — в ответ менеджеры китайских компаний рассказывают об автовокзале «Южные ворота» и помещениях в округе, рынках «Садовод» и «Москва». Там, на соседних складах с палёными кроссовками, платами для майнинга и оптовыми товарами с AliExpress, ждут вывоза химические реактивы.
Когда десять лет назад закрыли и снесли Черкизовский рынок (бывший «главный китайский рынок в России») — он переехал в Люблино. Сейчас этот район превратился в настоящий московский Чайна-таун (ну или самое близкое к нему, что есть в Москве). Здесь даже таблички на маршрутках и объявления в подъездах дублируются на китайском.
Раньше на рынках «Москва» и «Садовод» спецслужбы почти рутинно устраивали облавы — искали иностранцев без регистрации, контрабандистов, наркоторговцев и прочих мелких преступников и мошенников.
Последний крупный рейд проводился совместными силами ФСБ, МВД и Росгвардии в марте 2019 года. Ставки возросли: в этот раз спецслужбы искали подпольные обменники криптовалюты с оборотом в 10–12 миллионов долларов в день. «„Внезапной проверки“ здесь ждали ещё с осени прошлого года», писала тогда «Новая газета», — обменники не нашли, было составлено 19 протоколов о нарушении миграционного закона.
Есть и другие крупные китайские рынки в России, через которые идёт поток «серых» товаров, говорит Сергей: «Екатеринбург — это крупный хаб. И на востоке — Благовещенск, Владивосток и Иркутск».
То, что грузы реактивов для синтеза наркотиков приходят в Люблино, подтверждают и два собеседника на наркорынке.
«Хит продаж»
Когда-то мефедрон и aльфа-PVP были легальными дизайнерскими наркотиками — их покупали в Китае в готовом виде и законно ввозили в Россию. В начале 2010-х между чёрным рынком и российским правительством развернулась «гонка вооружений»: как только очередное дизайнерское вещество становилось в России незаконным, на рынок выходило его производное. Незначительные изменения в химической формуле, и наркотик снова легален — и, скорее всего, более токсичен.
Эту проблему решили в 2012 году — сейчас все химические аналоги и производные найденных наркотиков в России автоматически запрещены (по подсчётам ФСКН, это около 1 трлн ещё не открытых наркотиков).
Годы спустя мефедрон и альфа-PVP стали любимыми эйфоретиками на российском чёрном рынке — до их законности потребителям нет дела. Зато прекурсоры ввозят легально.
Б********-4 (вещество, об импорте которого в Россию рассказала Джен) впервые начали упоминать на интернет-форумах как легальное средство для синтеза мефедрона по меньшей мере ещё 10 лет назад, но окончательно запретили его только в прошлом году.
По словам опрошенных фармакологов, для Б********-4 практически нет других применений помимо синтеза мефедрона, но на сайте одного из российских магазинов с химическими реактивами над ним до сих пор висит надпись «хит продаж». Иногда российские варщики закупаются напрямую в таких магазинах — обычно в них также продаются реактивы китайского производства, но только разрешённые в России.
«Все [легальные российские] крупные магазины с реактивами либо отдают [данные о покупателях] под карандаш, либо силовики там чуть ли не дежурят. Дело касается не только реактивов, но также оборудования», — рассказывает собеседник в области перепродажи прекурсоров. На чёрном рынке реактивы стоят дороже — это доплата за конспирацию.
После запрета Б********-4 не пропал с наркорынка, но его потеснили другие прекурсоры — например, реактив, который российские химики прозвали Й*********-4. Такие вещества называют кетонами. Одна из коллег Джен в своём профиле на «Фейсбуке», советуя Й*******, пишет, что этот прекурсор россияне расхватывают как горячие пирожки.
Й******* совершенно легален в России, однако ненадолго: его уже внесли в новые списки прекурсоров. Участники наркорынка ждут запрета этим летом, хотя паники не чувствуется: эти кетоны — не единственный способ синтезировать мефедрон, но самый простой.
Влад [имя героя изменено. — Прим. ред.], клиент Zhishang Chemical, раньше торговал платами для майнинга, но сейчас перешёл на химические реактивы. Он заказал Й*******-4 для варки мефедрона, но карантин внёс свои коррективы.
«C этим коронавирусом все планы сдвинулись. Груз ещё в Китае торчит, сука», — злится Влад. Если груз задержится в Китае, то к моменту пересечения границы может оказаться уже нелегальным. «Так всё ввозим официально, белые поставки».
Лаборатория в бутылке
Разработчик программ для химического анализа наркотиков рассказывает о другой проблеме российской войны с наркотиками — невероятной простоте синтеза популярных эйфоретиков. Теперь для их создания не нужны огромные подпольные лаборатории или дипломы химических вузов: подойдёт любой гараж с вытяжкой и готовый следовать инструкции лаборант. Например, при помощи Б********-4 весь синтез можно провести в бутылке водки и всё равно получить более или менее чистый мефедрон. Во всяком случае этим хвастается один из пользователей специализированных российских интернет-форумов.
Разработчик говорит, что наступила «эпоха конструкторов»: так называют наборы типа «сделай сам» из реактивов и базового лабораторного оборудования, продающиеся на чёрном рынке.
«Конструктор на 20 граммов или 20 килограммов мефедрона — не имеет разницы», — добавляет он.
Главное условие — синтез с таким набором должен быть простым. Сейчас в России всё ещё можно купить полностью легальный конструктор, но после запрета Й********-4 это будет уже невозможно.
Законный статус — скорее формальность, конструкторы всё равно прячут как контрабанду.
Маленькие конструкторы транспортируют при помощи закладок — закапывают весь набор где-нибудь в лесу. Большие перевозят при помощи транспортных компаний — тогда доставку оформляют на «дропа» (то есть подставное лицо). Сотрудник одной из региональных нарколабораторий говорит, что в среднем оформление доставки на «дропа» для него стоит около 2000 рублей.
Иногда при транспортировке прекурсоры прячут в канистры под видом бензина или в банки из-под краски, рассказывают работники нарколабораторий.
Для силовых ведомств «эпоха конструкторов» значит, что в их сводках чаще появляются мелкие производители (и увлечённые синтезом потребители), чем оптовые фабрики, а для потребителей — больший разброс качества продукта (поставлять товары в один магазин может сколько угодно мелких химиков).
Впрочем, полной децентрализации производства наркотиков в России не произошло. Большая часть мефедрона и альфа-PVP изготавливается оптовыми химиками на лабораторном оборудовании и перевозится по областям на частном грузовом транспорте, говорят собеседники на наркорынке. «90% магазинов рынка — перекупщики», — добавляет один из них.
Крупные лаборатории снабжают большую часть магазинов на рынке: мефедрон из одной лаборатории может продаваться и перепродаваться под десятком брендов в десятке городов. За последние полгода спецслужбы (и в одном случае — сельский участковый по случайному стечению обстоятельств) накрыли по меньшей мере пять таких лабораторий. Три из них производили мефедрон, но в результате облав не изменились ни цены, ни предложение на это вещество, отмечают участники наркорынка.
Большинство крупных лабораторий, поясняют источники, находятся в Московской и Ленинградской областях — рядом с крупнейшими рынками сбыта, но на комфортном расстоянии от городов, — однако есть оптовое производство и в регионах. Сильно далеко от лаборатории наркотики обычно не уезжают, говорит работник одного из магазинов, перевозка стоит дороже из-за повышенных рисков, иногда для большой партии дешевле командировать химика с реактивами.
«Больших лаб единицы, но грузят они баснословные объёмы», — резюмирует торговец прекурсорами.
Представители МВД и ФСБ РФ на запросы на момент публикации текста не ответили.
Маленький «косметический» завод
В 2016 году в люблинском ТЦ «Москва» обвиняемый в производстве наркотиков Иван (имя героя изменено. — Прим. ред.) забрал купленный в Китае реактор. Раньше он покупал тут поддельные документы, которые заказывал в китайской типографии. Накопив денег на их перепродаже, он, по версии обвинения, решил стать мефедроновым бароном.
Во время суда свидетель обвинения — старший оперуполномоченный одного из отделов ФСБ — рассказал, как начал оперативную разработку Ивана: в декабре 2016 года оперативник узнал об идущих из Китая канистрах по 25 литров якобы с химикатами для производства духов. Силовики проследили, как их у курьера забирает подельник Ивана. Дальнейшая наружка привела к лаборатории в Подмосковье. Как ФСБ узнала об отправлении тар с реактивами из Китая, оперативник в суде не пояснил.
Сотрудники ФСБ следят за поставками с китайских фабрик, которые уже ловили на отправлениях подпольным химикам, считает крупный игрок нелегального рынка прекурсоров Никита (имя героя изменено. — Прим. ред.), чтобы при помощи слежки за грузом находить лаборатории. Хотя поставки «серые», их ввоз происходит не совсем без следов: например, есть данные отправителей и сотрудники карго-компаний — их можно заставить говорить.
Из-за недоверия к китайским карго и заводам, рассказывает Никита, он оформил собственную компанию, на которую «вбелую» импортирует реактивы для перепродажи на чёрном рынке.
Он говорит, что ежемесячно ввозит 4-м***************. тоннами. Это ещё один прекурсор мефедрона. По бумагам у Никиты его покупает фейковая фабрика, а на самом деле — оптовые подпольные лаборатории. «Многие [клиенты] ставят брони по две-три тонны», — продолжает Никита.
В отличие от реактивов, которые мне предложила заказать Джен, 4-м*************** к обороту не запрещён, а ограничен (то есть за его нелегальную продажу не посадят, а оштрафуют, за хранение или покупку без доказательств производства наркотиков наказание не предусмотрено). Синтез с ним немного сложнее — условно, он на одну фазу дольше и в пустой бутылке его уже не проделать.
Зато этот реактив в разы дешевле других прекурсоров: поэтому, несмотря на увеличенную сложность синтеза, именно его используют все крупные лаборатории, говорят собеседники на чёрном рынке.
Всё дело в том, что его покупают не только для варки мефедрона — этот реактив используется в разработке новых лекарств и производстве косметики: на него больше спрос и предложение и, значит, меньше цена. Одновременно его востребованность в легальной химической промышленности немного сковывает борцам с наркотиками руки.
Если бы законодательство ужесточили, в ответ нарколаборатории могли бы усложнить синтез ещё на одну реакцию и начать сами готовить 4-м*************** из законных реактивов — как в Европе, где подполье уже переходит на более сложный синтез амфетамина из «препрекурсоров».
Войну с наркотиками просто так не выиграть: «Другие запрещённые реактивы уже производят в России из легальных на продажу в даркнете, если нужно, начнут и 4-м***************», — объясняет химик, работающий с прекурсорами с чёрного рынка.
Источник
Мефедрон и альфа-PVP — самые популярные синтетические наркотики в России на сегодняшний день. Из-за низкой цены и широкой доступности спрос на них только растёт, а производители (от огромных подпольных лабораторий до химиков-одиночек с «конструкторами») готовы обеспечить предложение — материалы для синтеза эйфоретиков тоннами доставляют из-за рубежа.
Выяснили, как реактивы прибывают из КНР на столичный «Садовод», почему силовики проигрывают в борьбе с молодёжными наркотиками и при чём тут бутылка водки.
Клиент всегда прав.
«Дорогой, а тебе нужны CAS *****-**-* или CAS ****-**-*?» — пишет в «Телеграм» китаянка Джен. CAS — международная система регистрационных номеров для химических реактивов. Цифры, которые прислала Джен, обозначают вещества, нужные для производства эйфоретиков альфа-PVP и мефедрона. В российском даркнете их берут чаще всего.
«Я просто советую то, что хорошо покупают в России». Джен рассказывает, что её компания Zhishang Chemical (переводится примерно как «Интеллектуальная химия») ежемесячно ввозит в Россию полтонны 2-Б***-4'-м****************. На жаргоне российских химиков его ещё называют Б**********-4.
Под видом клиента я связался с десятком таких фирм — нашёл их по рекомендациям подпольных химиков и на сайтах промышленных объявлений для китайских товаров.
Исследователь оборота прекурсоров (то есть реактивов, которые участвуют в создании психоактивных веществ) из бюро ООН по Юго-Восточной Азии и Тихому океану Райнер Пангс говорит, что они на чёрный рынок всегда попадают из точек, где сосредоточено больше всего химических заводов. Сейчас таким местом является Китай. По данным организации, большинство изъятых в Европе прекурсоров наркотиков связано с китайскими поставками.
«Сегодня химическая промышленность переехала из Европы и Северной Америки в Китай и Индию. Во-первых, чтобы снизить затраты на рабочую силу и общее содержание промышленности, а во-вторых, из-за ужесточения природоохранного законодательства в Европе и Северной Америке, способствующего росту издержек. Сейчас около 40% мировой химической промышленности базируется в Китае», — рассказывает Пангс.
Zhishang Chemical, в которой работает Джен, — это одна из китайских химических компаний, готовых синтезировать на заказ любой реагент при условии, что он легален в Китае. Все они хорошо знают своих клиентов: каждый менеджер по продажам советует мне химикаты, используемые в синтезе мефедрона. Такие фабрики готовы взяться за всё: от пиратства запатентованных лекарств до заказных дизайнерских наркотиков (включая те, которые ещё не успели запретить в Европе и США).
Джен рассказывает, что их основные клиенты находятся в России и Восточной Европе. На видео с фабрики, которые она присылает, в чистом полупустом ангаре несколько работников прогоняют реактивы через гигантские металлические колбы с лёгкими следами ржавчины и упаковывают плотные мешки с порошками в пластиковые бочки.
В новогоднем ролике из соцсетей Zhishang Chemical видны дешёвая деревянная мебель и тесно расставленные по арендованному офису мониторы. Там Джен и 10 других сотрудников компании по очереди улыбаются в камеру и поздравляют клиентов на английском. Все молодые менеджеры по продажам — в основном девушки — представляются неродными, но короткими и понятными европейским клиентам именами.
«Серая» таможня
Оба реактива, которые мне предложила для заказа Джен, запрещены к обороту в России — внесены в специальный список прекурсоров наркотических веществ. Но в компании Джен международные поставки можно оплатить в биткойнах, а документы подделывают до смешного просто: вписывают название другого вещества в бланк — и вот компоненты для наркотиков готовы к транспортировке.
Чиновник из Федеральной таможенной службы рассказывает, что при переходе границы реактивы так просто на экспертизу не направить: для этого нужна, например, ориентировка от спецслужб. Иначе от бесконтрольных проверок границы бы встали.
«Мы просто скажем таможне, что это химия. Не проверить», — заверяет говорящий на русском транспортный агент, к которому меня направила Джен. Она сказала, что его зовут Лёша, но это очередной псевдоним для клиентов.
Лёша шлёт видео с грузом: на бочках никаких опознавательных знаков или маркировок нет. Я изображаю взволнованного клиента, чтобы разузнать, как он перевозит контрабанду. Лёша успокаивает меня: «Взятки, понимаешь».
По словам Лёши, обычно он ввозит реактивы в Россию на фурах через Казахстан — именно там у него есть подкупленные таможенники. С 2010 года Россия, Казахстан и Белоруссия (а после создания Евразийского союза — ещё и Армения с Киргизией) состоят в едином таможенном союзе. На деле это означает, что при ввозе товара из Китая в Россию через Казахстан таможенный контроль товар проходит только в Казахстане.
«Наши транспортные агенты очень хорошо знакомы с таможенными чиновниками в Казахстане. За этими чиновниками стоят большие шишки, занимающиеся подкупом», — рассказывает работник другой китайской химической фабрики. Он добавляет: «Это совсем не секрет».
Эти манипуляции позволяют не только прятать грузы от силовиков, но и экономить на таможенных пошлинах — провозить товар с высокой пошлиной под видом товара с низкой. Или занижать его вес. Такие схемы ввоза называются серыми — контрабанда, зарегистрированная под видом законного товара. Из-за них, констатируют исследователи, благодаря единому таможенному пространству только за 2016 год российский бюджет недосчитался около 650 млн долларов.
Главный риск «серых схем» — иногда груз всё-таки разворачивают на российской границе. Так, в феврале таможня приграничного Омска отчиталась о том, что с начала года не пустила в Россию каждую шестую фуру из Казахстана — в них находили санкционную еду и палёную брендовую одежду.
Московский Чайна-таун
Сергей, основатель консалтингового агентства в Китае, перечисляет другие незаконные схемы ввоза товара. Например, за взятки через наземные пропускные пункты между Китаем и Россией. Компании, которые привозят грузы таким образом, обычно имеют слово «карго» в названии — оно стало нарицательным для «серой» доставки.
Основная точка назначения для оптовых поставок импортных наркотиков (кокаин, гашиш, MDMA и так далее) в Россию — это грузовые порты на северо-западе страны. Мефедрон и альфа-PVP — первые наркотики, синтезируемые внутри страны в оптовых объёмах, и, судя по всему, маршруты поставки их реактивов оптимизированы по-другому.
«Все, кто работает с Китаем, знают, что “серые” грузы приходят в Люблино. Я подозреваю, что знает и полиция», — рассказывает Сергей про традиционные маршруты поставок контрафактной одежды и техники из Китая.
Люблино раз за разом появляется в чатах, когда я под видом клиента вместо «доставки до двери» через транспортные компании выспрашиваю детали маршрутов и адреса складов реактивов — в ответ менеджеры китайских компаний рассказывают об автовокзале «Южные ворота» и помещениях в округе, рынках «Садовод» и «Москва». Там, на соседних складах с палёными кроссовками, платами для майнинга и оптовыми товарами с AliExpress, ждут вывоза химические реактивы.
Когда десять лет назад закрыли и снесли Черкизовский рынок (бывший «главный китайский рынок в России») — он переехал в Люблино. Сейчас этот район превратился в настоящий московский Чайна-таун (ну или самое близкое к нему, что есть в Москве). Здесь даже таблички на маршрутках и объявления в подъездах дублируются на китайском.
Раньше на рынках «Москва» и «Садовод» спецслужбы почти рутинно устраивали облавы — искали иностранцев без регистрации, контрабандистов, наркоторговцев и прочих мелких преступников и мошенников.
Последний крупный рейд проводился совместными силами ФСБ, МВД и Росгвардии в марте 2019 года. Ставки возросли: в этот раз спецслужбы искали подпольные обменники криптовалюты с оборотом в 10–12 миллионов долларов в день. «„Внезапной проверки“ здесь ждали ещё с осени прошлого года», писала тогда «Новая газета», — обменники не нашли, было составлено 19 протоколов о нарушении миграционного закона.
Есть и другие крупные китайские рынки в России, через которые идёт поток «серых» товаров, говорит Сергей: «Екатеринбург — это крупный хаб. И на востоке — Благовещенск, Владивосток и Иркутск».
То, что грузы реактивов для синтеза наркотиков приходят в Люблино, подтверждают и два собеседника на наркорынке.
«Хит продаж»
Когда-то мефедрон и aльфа-PVP были легальными дизайнерскими наркотиками — их покупали в Китае в готовом виде и законно ввозили в Россию. В начале 2010-х между чёрным рынком и российским правительством развернулась «гонка вооружений»: как только очередное дизайнерское вещество становилось в России незаконным, на рынок выходило его производное. Незначительные изменения в химической формуле, и наркотик снова легален — и, скорее всего, более токсичен.
Эту проблему решили в 2012 году — сейчас все химические аналоги и производные найденных наркотиков в России автоматически запрещены (по подсчётам ФСКН, это около 1 трлн ещё не открытых наркотиков).
Годы спустя мефедрон и альфа-PVP стали любимыми эйфоретиками на российском чёрном рынке — до их законности потребителям нет дела. Зато прекурсоры ввозят легально.
Б********-4 (вещество, об импорте которого в Россию рассказала Джен) впервые начали упоминать на интернет-форумах как легальное средство для синтеза мефедрона по меньшей мере ещё 10 лет назад, но окончательно запретили его только в прошлом году.
По словам опрошенных фармакологов, для Б********-4 практически нет других применений помимо синтеза мефедрона, но на сайте одного из российских магазинов с химическими реактивами над ним до сих пор висит надпись «хит продаж». Иногда российские варщики закупаются напрямую в таких магазинах — обычно в них также продаются реактивы китайского производства, но только разрешённые в России.
«Все [легальные российские] крупные магазины с реактивами либо отдают [данные о покупателях] под карандаш, либо силовики там чуть ли не дежурят. Дело касается не только реактивов, но также оборудования», — рассказывает собеседник в области перепродажи прекурсоров. На чёрном рынке реактивы стоят дороже — это доплата за конспирацию.
После запрета Б********-4 не пропал с наркорынка, но его потеснили другие прекурсоры — например, реактив, который российские химики прозвали Й*********-4. Такие вещества называют кетонами. Одна из коллег Джен в своём профиле на «Фейсбуке», советуя Й*******, пишет, что этот прекурсор россияне расхватывают как горячие пирожки.
Й******* совершенно легален в России, однако ненадолго: его уже внесли в новые списки прекурсоров. Участники наркорынка ждут запрета этим летом, хотя паники не чувствуется: эти кетоны — не единственный способ синтезировать мефедрон, но самый простой.
Влад [имя героя изменено. — Прим. ред.], клиент Zhishang Chemical, раньше торговал платами для майнинга, но сейчас перешёл на химические реактивы. Он заказал Й*******-4 для варки мефедрона, но карантин внёс свои коррективы.
«C этим коронавирусом все планы сдвинулись. Груз ещё в Китае торчит, сука», — злится Влад. Если груз задержится в Китае, то к моменту пересечения границы может оказаться уже нелегальным. «Так всё ввозим официально, белые поставки».
Лаборатория в бутылке
Разработчик программ для химического анализа наркотиков рассказывает о другой проблеме российской войны с наркотиками — невероятной простоте синтеза популярных эйфоретиков. Теперь для их создания не нужны огромные подпольные лаборатории или дипломы химических вузов: подойдёт любой гараж с вытяжкой и готовый следовать инструкции лаборант. Например, при помощи Б********-4 весь синтез можно провести в бутылке водки и всё равно получить более или менее чистый мефедрон. Во всяком случае этим хвастается один из пользователей специализированных российских интернет-форумов.
Разработчик говорит, что наступила «эпоха конструкторов»: так называют наборы типа «сделай сам» из реактивов и базового лабораторного оборудования, продающиеся на чёрном рынке.
«Конструктор на 20 граммов или 20 килограммов мефедрона — не имеет разницы», — добавляет он.
Главное условие — синтез с таким набором должен быть простым. Сейчас в России всё ещё можно купить полностью легальный конструктор, но после запрета Й********-4 это будет уже невозможно.
Законный статус — скорее формальность, конструкторы всё равно прячут как контрабанду.
Маленькие конструкторы транспортируют при помощи закладок — закапывают весь набор где-нибудь в лесу. Большие перевозят при помощи транспортных компаний — тогда доставку оформляют на «дропа» (то есть подставное лицо). Сотрудник одной из региональных нарколабораторий говорит, что в среднем оформление доставки на «дропа» для него стоит около 2000 рублей.
Иногда при транспортировке прекурсоры прячут в канистры под видом бензина или в банки из-под краски, рассказывают работники нарколабораторий.
Для силовых ведомств «эпоха конструкторов» значит, что в их сводках чаще появляются мелкие производители (и увлечённые синтезом потребители), чем оптовые фабрики, а для потребителей — больший разброс качества продукта (поставлять товары в один магазин может сколько угодно мелких химиков).
Впрочем, полной децентрализации производства наркотиков в России не произошло. Большая часть мефедрона и альфа-PVP изготавливается оптовыми химиками на лабораторном оборудовании и перевозится по областям на частном грузовом транспорте, говорят собеседники на наркорынке. «90% магазинов рынка — перекупщики», — добавляет один из них.
Крупные лаборатории снабжают большую часть магазинов на рынке: мефедрон из одной лаборатории может продаваться и перепродаваться под десятком брендов в десятке городов. За последние полгода спецслужбы (и в одном случае — сельский участковый по случайному стечению обстоятельств) накрыли по меньшей мере пять таких лабораторий. Три из них производили мефедрон, но в результате облав не изменились ни цены, ни предложение на это вещество, отмечают участники наркорынка.
Большинство крупных лабораторий, поясняют источники, находятся в Московской и Ленинградской областях — рядом с крупнейшими рынками сбыта, но на комфортном расстоянии от городов, — однако есть оптовое производство и в регионах. Сильно далеко от лаборатории наркотики обычно не уезжают, говорит работник одного из магазинов, перевозка стоит дороже из-за повышенных рисков, иногда для большой партии дешевле командировать химика с реактивами.
«Больших лаб единицы, но грузят они баснословные объёмы», — резюмирует торговец прекурсорами.
Представители МВД и ФСБ РФ на запросы на момент публикации текста не ответили.
Маленький «косметический» завод
В 2016 году в люблинском ТЦ «Москва» обвиняемый в производстве наркотиков Иван (имя героя изменено. — Прим. ред.) забрал купленный в Китае реактор. Раньше он покупал тут поддельные документы, которые заказывал в китайской типографии. Накопив денег на их перепродаже, он, по версии обвинения, решил стать мефедроновым бароном.
Во время суда свидетель обвинения — старший оперуполномоченный одного из отделов ФСБ — рассказал, как начал оперативную разработку Ивана: в декабре 2016 года оперативник узнал об идущих из Китая канистрах по 25 литров якобы с химикатами для производства духов. Силовики проследили, как их у курьера забирает подельник Ивана. Дальнейшая наружка привела к лаборатории в Подмосковье. Как ФСБ узнала об отправлении тар с реактивами из Китая, оперативник в суде не пояснил.
Сотрудники ФСБ следят за поставками с китайских фабрик, которые уже ловили на отправлениях подпольным химикам, считает крупный игрок нелегального рынка прекурсоров Никита (имя героя изменено. — Прим. ред.), чтобы при помощи слежки за грузом находить лаборатории. Хотя поставки «серые», их ввоз происходит не совсем без следов: например, есть данные отправителей и сотрудники карго-компаний — их можно заставить говорить.
Из-за недоверия к китайским карго и заводам, рассказывает Никита, он оформил собственную компанию, на которую «вбелую» импортирует реактивы для перепродажи на чёрном рынке.
Он говорит, что ежемесячно ввозит 4-м***************. тоннами. Это ещё один прекурсор мефедрона. По бумагам у Никиты его покупает фейковая фабрика, а на самом деле — оптовые подпольные лаборатории. «Многие [клиенты] ставят брони по две-три тонны», — продолжает Никита.
В отличие от реактивов, которые мне предложила заказать Джен, 4-м*************** к обороту не запрещён, а ограничен (то есть за его нелегальную продажу не посадят, а оштрафуют, за хранение или покупку без доказательств производства наркотиков наказание не предусмотрено). Синтез с ним немного сложнее — условно, он на одну фазу дольше и в пустой бутылке его уже не проделать.
Зато этот реактив в разы дешевле других прекурсоров: поэтому, несмотря на увеличенную сложность синтеза, именно его используют все крупные лаборатории, говорят собеседники на чёрном рынке.
Всё дело в том, что его покупают не только для варки мефедрона — этот реактив используется в разработке новых лекарств и производстве косметики: на него больше спрос и предложение и, значит, меньше цена. Одновременно его востребованность в легальной химической промышленности немного сковывает борцам с наркотиками руки.
Если бы законодательство ужесточили, в ответ нарколаборатории могли бы усложнить синтез ещё на одну реакцию и начать сами готовить 4-м*************** из законных реактивов — как в Европе, где подполье уже переходит на более сложный синтез амфетамина из «препрекурсоров».
Войну с наркотиками просто так не выиграть: «Другие запрещённые реактивы уже производят в России из легальных на продажу в даркнете, если нужно, начнут и 4-м***************», — объясняет химик, работающий с прекурсорами с чёрного рынка.
Источник
