- Inscrit
- 7 Fév. 2011
- messages
- 205
- Score de réaction
- 6
- Points
- 18
The development and development of the colonial frontier in many countries was organically intertwined with the emergence of the practice of the massive use of hard labor. The place of exile and further forced labor of prisoners was the American colonies, and Australia with New Zealand, and, of course, Russian Siberia. Japan, which embarked on the path of modernization after the restoration of imperial power and the abolition of the shogunate in 1868 (events known as the "Meiji Restoration"), readily accepted the experience of the "developed" powers in this area.
Hokkaido is the northernmost of the four main islands of Japan (the other three are Honshu, Kyushu and Shikoku). Its area is 83.5 thousand square kilometers, and the population is just over five and a half million people. Now it is perceived by the vast majority of the country's inhabitants as an integral part of it, however, until the middle of the 19th century, the presence of the Japanese there was extremely limited and the territory subject to the shogun was only a small principality of Matsumae at its southern tip. Even the diaries of Europeans who traveled around the island in the second half of the 19th century (for example, very interesting notes by Isabella Bird "The Unworn Trails of Japan") indicate the predominance of the indigenous population there - the Ainu, who also live in Sakhalin, the Kuril Islands and even the continental Far East.
The development of Hokkaido was actually the first colonial experience of Japan, which, under the then dominant policy of imperialism, saw its expansion as a completely normal and natural process. They hoped to find minerals on the northern island, the acute shortage of which was another incentive to expand the country's borders, and concerns about a possible Russian threat only added fuel to the fire.
However, very quickly, however, the settlement of Hokkaido began to play another important role - the island became an ideal place for all unnecessary and dangerous elements of society. In the first years of the new system, they were ruined after social and economic upheavals, peasants and small samurai, who were offered to go to a kind of "military settlements" (tondenbei) in order to simultaneously develop agriculture and repulse a possible enemy. Later, prisoners joined them, the number of which went up sharply after numerous riots against the new government and social unrest.
An approximate idea of how widespread this problem was is given by the dynamics of the number of all those who are in prisons in Japan (that is, including those awaiting a court decision in temporary isolators and other places of detention): if in 1876 their number was about 22 thousand people, then through six years (in 1882) it doubled, and in 1885 reached almost 80 thousand people! With a population of about 40 million people (that is, three times less than now), the number of all prisoners was then twice that of, for example, in 1999 (46 thousand people).
The idea of sending prisoners to Hokkaido was not the opening of a new administration. At the end of the XVIII century, when the Japanese began to fear the expansion of Russians from the north and began to think about strengthening their presence on Ezo (the then name of Hokkaido), the shogunate officials offered to send all the exiles to the settlement there. However, at that time, the central government did not have sufficient resources to carry out such a large-scale program, and the development of Hokkaido was slow, and there was simply no one to control the prisoners.
The first person to propose replacing all forms of links to forced labor in Hokkaido was the reformer Iwakura Tomomi, who lived in the Meiji era (1868-1912).
The need to make Hokkaido the center of prison reform was also supported by one of the authors of the first Japanese constitution, the most influential politician of the time, Ito Hirobumi. “I am convinced that criminals should be sent to Hokkaido. The climate of Hokkaido and its natural conditions are unlike the rest of the islands (Japan), but there are hundreds of kilometers of land there, and criminals can be sent to clear this land or work in a mine. In those days when it will be too cold there, they can be provided with the necessary work indoors. And then, when the deportees and those sentenced to hard labor are released at the end of their sentence, they can remain in the same place to cultivate the land or be involved in production, so that in the end they will have children, and all this will contribute to the growth of the population of Hokkaido, ”he believed .
This idyllic picture was, of course, a lot adjusted in reality, but the project itself was approved by the State Council in 1880. The next year, construction began on two new correctional facilities in Hokkaido - Kabato (near the city of Tsukigatati), and then Sorati, specially chosen because of the nearby coal deposits in Khoronai.
From 800 to 1,200 prisoners were sent annually to work in the Khoronai mines, the development of which began in 1883, and their total share among all workers soon became up to 80%.
Working conditions there were far from ideal. Some idea about this is given by the description made by the professor at the University of Tokyo Okada Asataro: “Drinking water is dirty, it is rotten and unsuitable for consumption. Because of this, many prisoners have diseases of the digestive system, chronic indigestion, diarrhea ... There is no separation between the places for the delivery of natural needs and for food. Where prisoners work, they constantly breathe coal dust and air with impurities of harmful gases from the mine. Therefore, many have lung diseases. ” As a result, mortality was very high: in 1889 alone, 265 people died in the Khoronai mines.
The Horonai and Miike mines in Kyushu (also used the labor of prisoners from the prison built in 1883) were acquired by Mitsui, which later became one of the largest Japanese corporations. According to the agreement concluded with the government, the labor of prisoners from nearby prisons continued to be used in mines, which, of course, was very beneficial for the company.
The successful development of mines in Khoronai served as an example for the opening of a new prison in Kushiro (1885) in the eastern part of the island near the town of Sibetya, where a sulfur deposit was discovered. It belonged to a private company from the very beginning, but also used prisoners from Kushiro as workers. In 1887, its owner was the founder of the Yasuda conglomerate, Yasuda Zenjiro, under whose leadership production tripled in the first year and the same in the next. About 500 prisoners worked directly in the mine, and even more on related projects - laying a railway from the mine to the city, telephone lines, and so on. More than half of the workers received injuries associated with production, and became blind as a result of poisoning with sulfur gas. In the first six months of the mine’s operation alone, 42 people died.
The government did not have sentimental feelings about the hardships of life of prisoners. Secretary of State Council and close associate Ito Hirobumi Kaneko Kentaro, sent in 1885 to Hokkaido with an inspection, said bluntly following the results of his mission: “When the number of hardened criminals is as high as it is now, government spending on keeping prisons increases unmatched. So if we send prisoners to the necessary work, and they will not cope with difficult conditions and die, then reducing their number can be seen as a positive measure in reducing the cost of maintaining prisons. "
He could be quite satisfied with the implementation of his brutal program - between 1884 and 1894, about 44 thousand people died in prisons throughout Japan.
In total, in Hokkaido correctional facilities - Kabato, Sorati, Kushiro, Abashiri and Tokati - in 1893, 7230 people were detained; the number of prisoners in various temporary labor camps in Hokkaido is estimated at several thousand more. By that time they had built about 700 kilometers of roads, bridges, power lines and other infrastructure needed to populate the island.
In conditions of low population density and the absence of established management structures, Hokkaido prisons often became the administrative and political center of the area. For example, the director of the Kabato prison, Tsukigata Kiyoshi, also served as the chief of the postal service in the region, which made communication with the central government through him. Locals went to see the prison doctor, and some rooms were used as a school for their children.
The director of the Sorati prison, Watanabe Koraaki, having discovered the unsatisfactory quality of the water, organized - also using the labor of prisoners - looking for a source of water of decent quality and then led her to the village. Thus, in 1888, the village of Itikishiri was the second place in Japan after Yokohama, where a modern water conduit was laid. Of all 2832 people who inhabited the village at that time, more than half, namely 1630 people, were prisoners.
The prison in the city of Abashiri on the northern coast of the island is a kind of symbol of the new penitentiary system and has become notorious in Japanese popular culture as a place that is clearly better not to get into. Thanks to a series of feature films about the prisoners of this institution, the name of the prison became a household name, and with the closure of the old complex and the creation of a museum in its place, Abashiri turned into one of Hokkaido's tourist attractions.
By its appearance, this prison was obliged to pave the way from the central city of Sapporo to the Sea of Okhotsk. Hokkaido Governor Takeshiro Nagayama, who observed the construction of the Trans-Siberian Railway during an official visit to the Russian Empire and was very worried about the Russian threat, commissioned the construction of the Central Road in 1890 to the head of the Kushiro Ohinoe Terutika Prison. He personally conducted an inspection of the coast of the Sea of Okhotsk of the island and chose the village of Abashiri for the starting point. Kushiro Arima Shirosuke, a young prison officer, was appointed responsible for this project.
In order to build a temporary prison, the first 50 prisoners from Kushiro prison were sent there in 1890, then their number was replenished every month. Initially, their place of detention was called "Abashiri syuto gayyakuse" - "External place of detention (or just a camp) of prisoners in Abashiri." About a third of the prisoners were serving life sentences, and the rest had terms of at least 12 years of hard labor. However, one cannot talk about the prevalence of inveterate criminals and bandits among them. The Japanese Penal Code provided for such punishments not only for serious violent crimes, but also for political and anti-state ones. In particular, many representatives of the Popular Rights Movement (Minken Undo) became victims of political repression.
Upon completion of the construction of the prison, the arriving prisoners immediately began road works in an emergency mode, which was largely due to the ups and downs of Russian-Japanese relations.
April 29, 1891 there was a notorious incident in Otsu - an attempt on the life of Tsarevich Nikolai Alexandrovich, committed by police officer Sanzo Tsuda. Tsesarevich, as you know, survived, and Tsudu was sentenced to life imprisonment (he was appointed to serve him in Kushiro, where he died of pneumonia in the same 1891). And although the problem seemed to be settled by diplomatic methods rather than military, many in Japan feared that Russia was about to launch an attack on their country.
Arima decided that it was necessary to complete the construction of the road as soon as possible, despite any obstacles. Forced to work almost around the clock, the conditions were extremely difficult. In summer, an outbreak of beriberi was observed due to rains; in autumn and winter, prisoners suffered from cold. As a result, a road of 163 kilometers was laid in record time — eight months — but it cost the lives of 211 prisoners, or one sixth of all workers; most of them were buried there.
In terms of a thousand people, these figures correspond - with all possible reservations - to the death rates in the most difficult period in the Gulag (1938 - 91 people per thousand, 1942 - 176 people per thousand).
This tragic incident cooled the ardor of the leadership, and Arima himself began to regularly write to the government about the need to prohibit the use of forced labor by prisoners, at least outside the prison. In 1894, the Japanese parliament granted this request, but the further industrial development of Hokkaido required a large amount of cheap labor, which led to the emergence of the phenomenon of takobeyo ro: do: deserving separate consideration - forcing ordinary hired workers into slave labor conditions.
Source Link is not valid - deleted
Original message
Освоение и развитие колониального фронтира во многих странах было органично переплетено с возникновением практики массового применения каторжного труда. Местом ссылки и дальнейшего принудительного труда заключенных были и американские колонии, и Австралия с Новой Зеландией, и, конечно, русская Сибирь. Япония, вставшая на путь модернизации после реставрации императорской власти и упразднения сёгуната в 1868 году (события, известные как «реставрация Мэйдзи»), с готовностью восприняла опыт «развитых» держав в этой области.
Хоккайдо — самый северный из четырех основных островов Японии (три другие — Хонсю, Кюсю и Сикоку). Его площадь составляет 83,5 тысячи квадратных километров, а численность населения — чуть более пяти с половиной миллионов человек. Сейчас он воспринимается абсолютным большинством жителей страны как неотъемлемая ее часть, однако до середины XIX века присутствие японцев там было крайне ограниченным и подвластной сёгуну территорией было только небольшое княжество Мацумае на южной его оконечности. Даже дневники европейцев, путешествовавших по острову во второй половине XIX века (например, очень увлекательные записки Изабеллы Берд «Нехоженые тропы Японии»), свидетельствуют о преобладании там коренного населения — айны, которые также проживают на Сахалине, Курильских островах и даже континентальном Дальнем Востоке.
Освоение Хоккайдо стало фактически первым колониальным опытом Японии, которая в условиях господствовавшей тогда политики империализма видела свою экспансию как совершенно нормальный и естественный процесс. На северном острове надеялись найти полезные ископаемые, острая нехватка которых была еще одним стимулом для расширения границ страны, а опасения по поводу возможной русской угрозы только подливали масла в огонь.
Очень быстро, однако, заселение Хоккайдо стало играть и другую важную роль — остров стал идеальным местом для всех ненужных и опасных элементов общества. В первые годы нового строя ими были разорившиеся после социальных и экономических потрясений крестьяне и мелкие самураи, которым предложили поехать на своеобразные «военные поселения» (тондэнбэй) с целью одновременно и развивать сельское хозяйство, и давать отпор возможному врагу. Позднее к ним присоединились и заключенные, количество которых резко пошло вверх после многочисленных бунтов против нового правительства и социальных неурядиц.
Примерное представление о том, сколь масштабна была эта проблема, дает динамика численности всех находящихся в тюрьмах Японии (то есть включая и ожидающих решения суда во временных изоляторах и других местах заключения): если в 1876 году их число составляло около 22 тысяч человек, то через шесть лет (в 1882 году) оно удвоилось, а в 1885 году достигло почти 80 тысяч человек! При населении страны примерно в 40 миллионов человек (то есть втрое меньше, чем сейчас) количество всех арестантов было тогда вдвое больше, чем, например, в 1999 году (46 тысяч человек).
Идея отправки заключенных на Хоккайдо не была открытием новой администрации. Еще в конце XVIII века, когда японцы начали опасаться экспансии русских с севера и стали думать об усилении своего присутствия на Эдзо (тогдашнее название Хоккайдо), чиновники сёгуната предлагали отправлять туда всех ссыльных на поселение. Однако в тот период у центральной власти не было достаточных ресурсов для выполнения столь масштабной программы, а освоение Хоккайдо происходило медленно, и заключенных просто некому было контролировать.
Первым человеком, предложившим заменить все формы ссылки на принудительные работы на Хоккайдо, стал реформатор Ивакура Томоми, живший в эпоху Мэйдзи (1868—1912).
Необходимость сделать Хоккайдо центром тюремной реформы поддержал и один из авторов первой японской конституции, наиболее влиятельный политик того времени Ито Хиробуми. «Я убежден, что преступников нужно отправлять на Хоккайдо. Климат Хоккайдо и его природные условия непохожи на остальные острова (Японии), но там есть сотни километров земли, и преступников можно отправить расчищать эту землю или работать на шахте. В те дни, когда там будет слишком холодно, им могут предоставлять необходимую работу в помещениях. А затем, когда ссыльные и приговоренные к каторжным работам будут отпущены по завершению срока, они могут остаться там же возделывать землю или будут задействованы на производстве, так что в итоге у них появятся дети, и все это поспособствует росту населения Хоккайдо», — полагал он.
Эта идиллическая картина была, естественно, немало скорректирована в реальности, но сам проект был одобрен Государственным советом в 1880 году. В следующем году началось строительство двух новых исправительных учреждений на Хоккайдо — Кабато (рядом с городом Цукигатати), а затем и Сорати, специально выбранном из-за наличия поблизости залежей угля в Хоронаи.
На работы в рудники Хоронаи, разработка которых началась в 1883 году, отправляли от 800 до 1200 заключенных ежегодно, а общая их доля среди всех рабочих скоро стала составлять до 80%.
Условия труда там были далеки от идеальных. Некоторое представление об этом дает описание, которое составил профессор Токийского университета Окада Асатаро: «Питьевая вода — грязная, она протухла и непригодна для употребления. Из-за этого у многих заключенных болезни пищеварительной системы, хроническое несварение желудка, диарея… Нет никакого разделения между местами для отправления естественных нужд и для еды. Там, где заключенные работают, они постоянно дышат угольной пылью и воздухом с примесями вредных газов из шахты. Поэтому у многих заболевания легких». В результате смертность была очень высокой: только в 1889 году в рудниках Хоронаи погибли 265 человек.
Рудники Хоронаи и Миике на Кюсю (использовали также труд заключенных из построенной в 1883 году тюрьмы) были приобретены компанией Мицуи, которая впоследствии стала одной из крупнейший японских корпораций. По заключенному с правительством договору труд заключенных из расположенных рядом тюрем продолжал использоваться на рудниках, что было, естественно, очень выгодно для компании.
Успешная разработка рудников в Хоронаи послужила примером для открытия новой тюрьмы в Кусиро (1885 год) в восточной части острова рядом с местечком Сибетя, где было обнаружено месторождение серы. Оно с самого начала принадлежало частной компании, но также использовало в качестве работников заключенных из Кусиро. В 1887 году его владельцем стал основатель конгломерата «Ясуда» Ясуда Дзэндзиро, под руководством которого производство выросло втрое в первый же год и во столько же — в следующий. Около 500 заключенных работали непосредственно в шахте и еще больше на сопутствующих проектах — прокладке железной дороги от шахты в город, телефонных линий и так далее. Больше половины рабочих получали травмы, связанные с производством, слепли в результате отравления серным газом. Только за первые полгода функционирования шахты там погибли 42 человека.
Правительство не испытывало сентиментальных чувств по поводу тягот жизни арестантов. Секретарь Государственного совета и приближенное лицо Ито Хиробуми Канэко Кэнтаро, посланный в 1885 году на Хоккайдо с инспекцией, прямо заявил по итогам своей миссии: «Когда количество закоренелых преступников так велико, как сейчас, расходы государства на содержание тюрем возрастают беспримерно. Так что если мы направим заключенных на необходимые работы, а они будут не справляться с тяжелыми условиями и умирать, то снижение их количества можно рассматривать как положительную меру в деле уменьшения стоимости содержания тюрем».
Он мог быть вполне доволен реализацией своей зверской программы — между 1884 и 1894 годом в тюрьмах по всей Японии умерли около 44 тысяч человек.
В общей сложности в исправительных учреждениях Хоккайдо — Кабато, Сорати, Кусиро, Абасири и Токати — в 1893 году содержались 7230 человек; количество заключенных в различных временных трудовых лагерях на Хоккайдо оценивается еще в несколько тысяч. К тому моменту ими было построено около 700 километров дорог, мосты, линии электропередач и прочая инфраструктура, необходимая для заселения острова.
В условиях низкой плотности населения и отсутствия сложившихся управленческих структур тюрьмы на Хоккайдо часто становились административным и политическим центром местности. Например, директор тюрьмы Кабато Цукигата Киеси занимал также пост начальника почтовой службы этого региона, благодаря чему связь с центральным правительством осуществлялась через него. Местные жители ходили на прием к тюремному врачу, а отдельные помещения использовались в качестве школы для их детей.
Директор тюрьмы Сорати Ватанабэ Корэаки, обнаружив неудовлетворительное качество воды, организовал — тоже с использованием труда заключенных — поиски источника воды достойного качества и затем провел ее в деревню. Таким образом, в 1888 году деревня Итикисири была вторым после Йокогамы местом в Японии, где был проложен современный водовод. Из всех 2832 человек, населявших в то время деревню, больше половины, а именно 1630 человек, составляли заключенные.
Тюрьма в городе Абасири на северном побережье острова является своеобразным символом новой пенитенциарной системы и получила печальную известность в японской популярной культуре как место, куда явно лучше не попадать. Благодаря серии художественных фильмов про заключенных этого учреждения, название тюрьмы стало нарицательным, а с закрытием старого комплекса и созданием на ее месте музея Абасири превратился в один из туристических аттракционов Хоккайдо.
Своим появлением эта тюрьма была обязана необходимостью проложить дорогу от центрального города Саппоро до Охотского моря. Губернатор Хоккайдо Такэсиро Нагаяма, наблюдавший во время официального визита в Российскую империю процесс строительства Транссибирской магистрали и испытывавший сильные опасения в связи с русской угрозой, поручил в 1890 году строительство Центральной дороги начальнику тюрьмы Кусиро Охиноуэ Тэрутика. Тот лично провел инспекцию побережья Охотского моря острова и выбрал для стартового пункта деревню Абасири. Ответственным за этот проект был назначен молодой служащий тюрьмы Кусиро Арима Сиросукэ.
С целью возведения временной тюрьмы туда были направлены в 1890 году первые 50 заключенных из тюрьмы Кусиро, затем их число пополнялось каждый месяц. Первоначально место их содержания называлось «Абасири сюто гайякусе» — «Внешнее место содержания (или просто лагерь) заключенных в Абасири». Около трети заключенных отбывали пожизненное наказание, а остальные имели сроки не меньше 12 лет каторжных работ. Однако нельзя говорить о преобладании среди них закоренелых преступников и бандитов. Японский уголовный кодекс предусматривал такие наказания не только за тяжелые насильственные преступления, но и за политические и антигосударственные. Жертвами политических репрессий стали, в частности, многие представители «Движения за народные права» (Минкэн ундо).
Прибывшие арестанты по завершении строительства тюрьмы тут же приступили к дорожным работам в авральном режиме, который в немалой степени был обусловлен перипетиями русско-японских отношений.
29 апреля 1891 года произошел печально знаменитый инцидент в Оцу — покушение на жизнь цесаревича Николая Александровича, совершенное полицейским Сандзо Цуда. Цесаревич, как известно, выжил, а Цуду приговорили к пожизненному заключению (он был назначен отбывать его в Кусиро, где умер от пневмонии в том же 1891 году). И хотя проблема вроде бы была улажена дипломатическими методами, а не военными, многие в Японии опасались, что Россия вот-вот может совершить нападение на их страну.
Арима решил, что необходимо как можно скорее завершить строительство дороги, несмотря ни на какие преграды. К работе принуждали практически круглосуточно, условия были крайне тяжелыми. Летом из-за дождей наблюдалась вспышка болезни бери-бери, осенью и зимой заключенные страдали от холода. Дорога длиной в 163 километра в итоге была проложена в рекордные сроки — за восемь месяцев, — но стоила жизни 211 заключенным, или шестой части всех работников; большинство из них были похоронены там же.
В пересчете на тысячу человек эти цифры соответствуют — при всех возможных оговорках — показателям смертности в самый тяжелый период в ГУЛАГе (1938 год — 91 человек на тысячу, 1942 год — 176 человек на тысячу).
Этот трагический инцидент охладил пыл руководства, и Арима сам стал регулярно писать правительству о необходимости наложения запрета на использование принудительного труда заключенных, по крайне мере вне территории тюрьмы. В 1894 году парламент Японии удовлетворил эту просьбу, но дальнейшее промышленное развитие Хоккайдо требовало большого количества дешевой рабочей силы, что привело к появлению заслуживающего отдельного рассмотрения феномена «такобэя ро:до:» — принуждения к труду в рабских условиях обычных наемных работников.
Источник Ссылка не действительна - удалено
Dernière modification par un modérateur: