- Inscrit
- 12 Déc. 2017
- messages
- 422
- Score de réaction
- 451
- Points
- 193
- Localisation
- г.Ейск, ул.Коммунистическая, 12/1, офис 308
USE OF OPPORTUNITIES
FORENSIC PSYCHOPHYSIOLOGICAL EXAMINATION AND RESEARCH
IN RESPECT OF VICTIMS AND WITNESSES AT THE STAGE
PRELIMINARY INVESTIGATION OF CRIMINAL CASES
V.R. TATAR
Tatarin V.R., senior criminal prosecutor of the forensic department of the SUSK at the Prosecutor's Office of the Russian Federation in the Perm Territory, 1st class lawyer.
The publication offered to the reader is based on the practice of using the capabilities of forensic psychophysiological examinations (PFE) and psychophysiological studies (PFI) in the investigation of criminal cases at the stage of pre-trial proceedings in the territory of the Perm Territory.
As in the vast majority of regions of the Russian Federation, these forensic examinations are not carried out in state expert institutions of the region. Therefore, the functions of selecting specialist polygraph examiners for the production of judicial PFE and PFI, ensuring the legality of their procedural and procedural activities in 2006 were centralized (they were assigned to the author of the article in the investigation department of the Investigative Committee under the Prosecutor's Office of the Russian Federation in the Perm Territory). Since 2007, when investigating criminal cases at the pre-trial stage, psychophysiological studies (PFIs) began to be carried out not only by specialist polygraph examiners involved in this, but also by criminal prosecutor T.Yu. Holova. The results of her research are recorded as expert opinions according to rules similar to those that apply when drawing up expert opinions and are used in conjunction with interrogation of a specialist as evidence in criminal cases.
Turning to the issue of the scope of the judicial PFE and PFI in relation to victims and witnesses at the stage of preliminary investigation, it is necessary to proceed from the fact that the existing methods used in their production allow us to draw conclusions with varying degrees of categorization:
- on the presence or absence of information about certain events or facts among the under-expert (examined persons);
- about information about what details of what happened they have;
- about under what circumstances and from what sources they could have received information about events, facts, details of what happened;
- about the availability of hidden information about the events, facts, details of what happened to the experts;
- about the motives for hiding the available information;
- on the conformity of the information provided by the expert when conducting investigative actions with them to the facts, events and their details that are really perceived by them.
Therefore, the judicial PFE or PFI can be appointed in order to confirm or refute the information provided by the witness or victim, determine the source of their awareness, identify hidden information and motives for its concealment.
The rules for the appointment and production of judicial PFE in relation to victims and witnesses are dictated by the requirements [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101471 "] hours 4 tbsp. 195 [/ DLMURL] Code of Criminal Procedure, and the technical features of this type of examination.
The legislator in [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101471"] h. 4 tbsp. 195 [/ DLMURL] The Code of Criminal Procedure of the Russian Federation determined that "a forensic examination of the victim, with the exception of cases provided for by [DLMURL =" https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666 ; fld = 134; dst = 101475 "] clause 2 [/ DLMURL], [DLMURL =" https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134; dst = 101477 "] 4 [/ DLMURL] and [DLMURL =" https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101478 "] 5 Article 196 [/ DLMURL] of this Code, as well as in relation to a witness, is carried out with their consent or with the consent of their legal representatives, which are given by these persons in writing. " Thus, unambiguously and irrespective of the PFE, a procedural requirement has been established on the need to obtain consent from victims, witnesses or their legal representatives to conduct forensic examinations in relation to them. The same norm also determines the mechanism for the procedural execution of consent - in writing. Despite the fact that in [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134"] the CPC [/ DLMURL] of the Russian Federation does not explicitly indicate who is entrusted with the obligation to obtain the written consent of the person to conduct the examination, this action is procedural, and therefore should not be carried out by the expert, but by the investigator.
The legislator did not determine the sequence of actions of the investigator to obtain consent to conduct a forensic examination and to issue a decision on its appointment, establishing the fact of having consent to a forensic examination as a necessary condition for its production, but not the purpose. Based on the requirements of [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101471"] hours 4 tbsp. 195 [/ DLMURL] Code of Criminal Procedure of the Russian Federation, such consent must be obtained and executed before the start of the judicial examination. This gives the investigator some procedural and tactical freedom of action.
Practice has shown that a number of refusals by witnesses and victims from the production of PFEs (PFIs) are caused not at all by the desire to secure their legal rights, but by completely different reasons: fear of an unfamiliar procedure; a distorted idea of a polygraph and a lie detection that has developed when reading the press, fiction, watching TV shows and movies; fears that the equipment used will "tell" about their personal life hidden by them from the surrounding facts or "show something wrong", etc. Therefore, it is advisable before the victims, witnesses or their legal representatives to take decisions on the consent or disagreement to conduct a judicial PFE to explain to them the rights granted to the expert, to give them an opportunity to get acquainted with the equipment and methods used to conduct the study, to notify that only issues can be discussed, agreed with them, etc. Such an opportunity arises for the investigator if a decision on the appointment of a judicial PFE is made by him before receiving written written consent from a potential expert for its production. In this case, the investigator may involve an expert already appointed by him to conduct the judicial PFE to familiarize the subject with the features of the PFE procedure, the equipment used, the methods, the rights of participants in the procedure, etc.
The described approach allows the victim, witness or their legal representatives to make an informed decision on consent to the production of PFE or on refusal to manufacture it based on the knowledge gained about what is happening, and not random factors or unreasonable concerns. At the same time, situations may arise when it would be tactically expedient for a preliminary investigation to choose a different procedural sequence of actions of the investigator at the stage preceding the production of a forensic examination.
Obviously, all of the above should be fully taken into account by the investigator and when deciding on the conduct of PFIs by a specialist involved for these purposes.
Practice has shown that psychophysiological research is highly effective in relation to victims and witnesses in cases where crimes are committed face-to-face, in the presence of a single eyewitness or witnesses with different interests in transmitting certain information, as well as in the stage of crimes.
Let us consider several examples from practice for the resolution of which the capabilities of the judicial PFE or PFI conducted in relation to witnesses and victims were effectively used.
1. In October 2006 N. appealed to the police department of the Dzerzhinsky District of Perm. The applicant said that Ch.O.V., not knowing that he was a close acquaintance of her husband, had asked him to kill her husband self-employed for money. N. told the operative officers that, in order to prevent the execution of the crime by other persons, he agreed to the murder of Ch.M.N., after which he informed the police about the proposal. N. volunteered to participate in events aimed at exposing Ch.O.V. as the "customer" of the crime. He promised to make audio recordings of the conversations with Ch.O.V., but did not provide the recordings, citing the fact that he was technically unable to make them. During his next visit to the police department, N. told the UR staff that the “customer” demanded the speedy execution of the crime, as well as the provision of a SIM card or her husband’s phone and his personal belongings as evidence of his death. He said that he was ready to transfer these things, since he agreed on everything with Ch.M.N. At the same time, N. explained that he should report on the “work done” during the next meeting with Ch.O.V., and Ch.O.V., in turn, would have to write him a receipt on the debt in the amount of 5000 rubles, since she temporarily does not have cash.
Based on the current situation, on October 17, 2006, a senior investigator of the Dzerzhinsky district prosecutor’s office in the city of Perm S. opened a criminal case No. 6690 on the grounds of a crime under [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc ; base = ROS; n = 78554; fld = 134; dst = 100118 "] h. 1 tbsp. 30 [/ DLMURL], [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=78554;fld=134;dst=100545"] p. "h" part 2 of article 105 [/ DLMURL] of the Criminal Code. At the time indicated by N., the “customer” did not come to the appointed place. However, through lengthy telephone conversations, N. managed to achieve her appearance. In a car during a controlled meeting, N. demanded that Ch.O.V. transfer of funds without specifying what they are owed to him for, as well as writing a debt receipt. Under pressure N. Ch.O.V. I wrote a receipt. At the exit of Ch.O.V. from the car N. gave her a bag with things of Ch.M.N., saying that she knows what is in the bag. After Ch.O.V. left the car, she was detained. She had a bag with her husband’s belongings; those who were sitting in the car had her receipt of debt in the amount of 5,000 rubles.
At the first interrogation, Ch.O.V. said that N. constantly incited her to kill her husband, with whom she did not live. He motivated this by hating Ch.M.N., since he had an intimate relationship with his wife. Attempts to avoid meetings with N. did not bring positive results, since he knew all the places where she could be. When asked why her consent was needed, N. answered that her consent was not necessary, but that he needed money to leave the city after committing a crime. Ch.O.V. did not attach importance to these conversations. However, in order to avoid constant persecution by N., having information about his mental instability and fearing for his safety, life and health of his young children, Ch.O.V. was forced to agree to meet with him at the appointed place and write a receipt with an obligation to transfer funds. What was in the package that N. gave her, as well as the purpose of handing this package to her, was unknown. During the preliminary investigation, Ch.O.V. and N. continued to insist each on his testimony.
Based on the results of studying the criminal case materials in the forensic department, it was decided to conduct forensic psychophysiological examinations using a polygraph in relation to N. and Ch.O.V. Production of PFE was entrusted to the specialist-polygraph examiner of Euroset OJSC A.V. Cetinus, the fact of obtaining special knowledge in the field of polygraphology was confirmed by state documents. During the production of forensic examinations by N. and Ch.O.V. psychophysiological reactions were identified and recorded that allowed the expert to draw conclusions that are completely consistent with one version of the investigation that: a) the information set forth by Ch.O.V. during the investigative actions with her participation is reliable; b) Ch.O.V. did not turn to N. with a proposal to kill her husband; c) N. inclined Ch.O.V. to the murder of Ch.M.N .; d) Ch.O.V., hating her husband and wanting his death, nevertheless ignored N.'s proposals for his murder; d) Ch.O.V. wrote a note on monetary debt under the pressure of N .; e) Ch.O.V. wrote a receipt, fearing for the life and health of her young children.
The information obtained during the production of the judicial PFE was used by the investigator both as independent evidence and as orienting information in the planning and conduct of subsequent investigative actions. During a further investigation, it was possible to establish that Ch.M.N., acting out of selfish motives and personal hostility towards Ch.O.V., promised N. to transfer a large sum of money for her reservation. Based on the information obtained, criminal prosecution against Ch.O.V. It was discontinued, on January 17, 2007 the criminal case was discontinued by the proceedings.
2. On the morning of May 3, 2007, during a fire in a house in the village of Mironov in the Yurlinsky district, a corpse of I., born in 1937, with multiple chopped head wounds and blunt head and body injuries was discovered. The crime was committed in the conditions of non-obviousness. A criminal case was opened on the fact of I.'s murder on the same day by the prosecutor's office of the Yurlinsky district.
In the summer of 2007, a resident of the village of Mironova P. testified that she was reliably aware that the crime had been committed by the previously convicted Ch., Who had been released from prison shortly before the death of I. He didn’t have any alibi , where he was and what he was doing on the night of May 3, 2007, could not inform. On the basis of the testimony of P. Ch., A charge was brought and a preventive measure in the form of detention was applied. Ch. Refused to testify, using the rights granted [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=2875;fld=134;dst=100196"] . 51 [/ DLMURL] of the Constitution of the Russian Federation. After Ch. Was charged, other versions of what had happened were not considered by the investigation, the information obtained during the interrogation of P. was not called into question.
Due to the fact that for a long time no information was obtained that could expose Ch. Of committing a crime, on September 15, 2007 a criminal case was requested for study by the forensic department of the Investigative Committee of the Prosecutor's Office of the Russian Federation for the Perm Territory. When studying the materials of the case, it turned out that P. was aware of such details of the infliction of bodily harm on I. and the circumstances of the arson of his house, which could only be known to a person who was inside the house at the time the crime was committed. However, P. denied this fact. Alibi P. was confirmed by her roommate, young daughter, and indirect witnesses to whom P.'s daughter said that “Mom slept beside her all night.” Due to the need to verify the version, based on the fact that information about involvement in the crime of Ch. May be false, an additional plan of action in the criminal case was developed based on the recommendations of the forensic department. At the same time, it was decided to manufacture PFIs both in relation to P. and in relation to Ch. The author of the article together with the prosecutor-forensic specialist T.Yu. Holova tests were developed for the examined persons, taking into account all the revealed details of the event. PFI was entrusted to the prosecutor-forensic specialist T.Yu. Holova.
Despite the fact that Ch. Continued to refuse contact with the investigator, he agreed to communicate with a polygraph examiner: a written statement was received from Ch. With consent to the production of PFI. During the PFI, Ch. Was able to identify and record psychophysiological reactions indicating that he did not know the details of the crime, except for those that he had learned indirectly from eyewitnesses, as well as during the preliminary investigation. Otherwise, the situation with the production of PFIs regarding P. was different. Already at the stage of the preliminary conversation, before testing, she stated that she had lied to Ch., And then asked for the opportunity to express her confession in a written statement addressed to the investigator. During the test, P.'s psychophysiological reactions were recorded, indicating that: a) she has information about the details of the crime that could not be obtained from third parties; b) it conceals information that it was at the crime scene at the time of its commission; c) she herself delivered blows to Ivanov I.I .; d) she used fuels and lubricants from the tank that was found at the scene of the fire to set fire to the house; e) she reliably knows where the tank with fuel and lubricants was left after the arson was committed.
During the interrogation based on the results of the PFI, P. explained that she was indeed in I.'s house, but she was not the victim of fatal injuries, but a relative of Ch. - T., who forced her to testify that Ch. Was involved in the crime. In order to verify the new version put forward by P., a decision was made to produce PFIs not only with T., but also with roommate P. - L., who continued to provide her with an alibi. As before, PFIs were produced by the forensic department. During testing, both T. and L. had psychophysiological reactions recorded, indicating that they did not have any information relevant to the investigation about the details of the crime. In addition, during a conversation prior to testing, the prosecutor-forensic specialist T.Yu. Kholova managed to induce L. to give truthful testimonies. He said that he had hidden from the investigation that P. did not spend the night at home on the night of May 3, 2007. In addition, L. said that he had witnessed her conversation with her young daughter, during which P. asked the girl to all her friends to say that she (P.) did not leave home that night. L. also said that one day in the spring of 2007, P., while intoxicated, admitted to him that she was involved in the death of I.
When investigating a criminal case, the expert’s conclusions were drawn up based on the results of each of the PFIs, and T.Yu. Holova was questioned as a specialist. The information obtained was subsequently used both as direct evidence in the case and as orienting information for a number of investigative actions. On the basis of the obtained data, Ch. Was released from custody; criminal prosecution against him was terminated. P. was charged, a preventive measure in the form of detention was applied. In April 2008, a conviction was sentenced against P. for the murder of I. followed by arson; she was sentenced to 10 years in prison.
3. On September 5, 2007, in his apartment in Kudymkar, a corpse of R. was found with multiple stab-cut wounds of the chest. On this fact, the prosecutor's office of the city of Kudymkar initiated a criminal case on the grounds of a crime under [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=78554;fld=134;dst = 100535 "] hours 1 tbsp. 105 [/ DLMURL] of the Criminal Code. R. was on a disability, abused alcohol, lived alone in a four-room apartment in the city center. In the evening of the same day, N.A.K., a member of the organized crime group, specializing in fraud with housing, called the ESD of the Department of Internal Affairs in Kudymkar. He said that he had information about who killed R., and notified that on the morning of September 6, 2007, the offender would either voluntarily appear at the police station or be brought there. The next day, on the basis of information provided by N.AK., the police officers had previously detained several times convicted, including for committing serious crimes with a knife, O. On the body of O. were found traces of beatings. O. informed the employees of UR that he had killed R. with a knife in the course of a quarrel between them. The members of the organized criminal group N.A.K., S.S.A. and V.E.G. testified that the crime was committed by O. in the presence of S.S.A. According to "witnesses" N.A.K. and V.E.G., learning about what happened from S.S.A., they invited O. to "meet", as they were close friends of both the murdered and O. himself. During a conversation with O., who told them about the details of the murder, N.A.K. and S.S.A. in the presence of V.E.G. O. invited himself to report to the police and make a statement of surrender. "Witnesses" explained that initially O. agreed with their proposal, but in the morning, frightened of responsibility, fled. Since shortly before the murder R.O. committed an administrative offense, according to the materials submitted by the court, he was imposed a penalty in the form of an administrative arrest. Employees of the UR reported to the leadership on the disclosure of a particularly serious unobvious crime. From that moment, all other versions were considered by police officers as opposing the establishment of truth in the case. However, even during the inspection of the crime scene, the investigator of the prosecutor's office in Kudymkar P.D.Yu. drew attention to the fact that in the apartment of R. there is an employee of the Department of Economic Crimes of Internal Affairs V.EA, who should not have been there. V.E.A. explained to the investigator that he was part of the investigative-operational group. Having made inquiries, P.D.Yu. found that V.E.A. from the internal affairs bodies was dismissed in connection with the commission of serious crimes and is under investigation. While working at the Department for Economic Crimes, he oversaw the crime detection line for the housing market. Before dismissal V.E.A. several times refused to initiate a criminal case on the basis of checks of R.'s allegations that he was the victim of fraud on the part of V.E.G., who sold his apartment by proxy, but did not give him the money.
During the first interrogation, O. informed the investigator that R. had killed S.S.A. He himself saw only the corpse and S.S.A. In addition, O. said that he had made a statement of confession at the request of N.A.K., S.S.A. and V.E.G., who, after committing the murder, took him to the empty house of V.E.G. There O. was beaten and warned that if he did not give evidence of a crime to them, and not to S.S.A., then physical punishment would follow him and his wife. At the same time, O. made it clear that he would not succeed in proving innocence in the police. During the interrogation, O. recalled that during the beatings of N.A.K. stated that they did not intend to lose R.'s apartment, which had been "grazed" for several months. Based on the situation and the knowledge that N.A.K. is one of the leaders of the organized crime group, O. was forced to agree with the "proposal" made to him. When he tried to “deliver” him to the police department, he managed to escape, but he could not escape, since after a short period of time he was detained by police and taken to the department. In OVD O. explained that a number of eyewitnesses to the crime testified in relation to the crime committed by him and he has no chance to “evade responsibility”. Regarding this as realizing the threats of N.A.K., O. made a statement about the confession of murder, which he did not commit.
Having studied the identity of O., investigator P.D.Yu. concluded that O., having an extremely low level of mental development, could not build such a sophisticated line of defense. Therefore, the information communicated by him during the interrogation is most likely reliable. After O. confirmed his testimony during a confrontation with S.S.A., who insisted on O.'s guilt, the investigator decided to petition the court to apply to S.S.A. preventive measures in the form of detention. S.S.A. He was charged with the murder of R. However, it was not possible to obtain the necessary evidence investigating S.S.A. In turn, the defense side provided a number of “witnesses” to whom O. allegedly managed to tell about the crime he committed. Police officers in connection with the "evidence" of the guilt of O. and the "innocence" of S.S.A. from operational support in the case they removed themselves.
Based on the current situation, the forensic department requested all materials related to the “activity” of N.AK., V.E.G., S.S.A. At the same time, a decision was made to conduct the PFI in respect of O. and S.S.A. PFIs were carried out by the criminal prosecutor T.Yu. Holova. Test groups have been developed that take into account all known details of the crime. From O. and S.S.A. written statements of consent were received with respect to their derivatives; The results of the PFI showed that O. does not have information about a number of details of the crime (the number of knife strikes, motive, etc.), he did not have any psychophysiological reactions detected and recorded, indicating that he has information of interest to the outside of that , which he reported during the investigation with him. The opposite picture during the PFI was identified by S.S.A. The psychophysiological reactions recorded in him testified to the awareness of S.S.A. about the details of the crime unknown to O., although the latter was in the apartment during the murder and saw a corpse. Such details could only be known to the person who committed the murder. The expert’s conclusions drawn up and subsequent interrogations of the specialist became an independent means of proof and a starting point for other investigative actions. In relation to S.S.A. a guilty verdict took place, he was sentenced to a long term of imprisonment.
Thus, in all the cases described by us, the capabilities of the PFI were extremely effective in verifying the testimony of the applicant and witnesses of the crime. The use of a polygraph in order to obtain a specialist’s opinion in the manner prescribed by the [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134"] CPC [/ DLMURL] RF, it turned out to be useful when the use of traditional methods was either difficult or impossible. The investigation obtained both independent evidence in criminal cases and orienting information that allowed to correctly determine the direction of the investigation.
FORENSIC PSYCHOPHYSIOLOGICAL EXAMINATION AND RESEARCH
IN RESPECT OF VICTIMS AND WITNESSES AT THE STAGE
PRELIMINARY INVESTIGATION OF CRIMINAL CASES
V.R. TATAR
Tatarin V.R., senior criminal prosecutor of the forensic department of the SUSK at the Prosecutor's Office of the Russian Federation in the Perm Territory, 1st class lawyer.
The publication offered to the reader is based on the practice of using the capabilities of forensic psychophysiological examinations (PFE) and psychophysiological studies (PFI) in the investigation of criminal cases at the stage of pre-trial proceedings in the territory of the Perm Territory.
As in the vast majority of regions of the Russian Federation, these forensic examinations are not carried out in state expert institutions of the region. Therefore, the functions of selecting specialist polygraph examiners for the production of judicial PFE and PFI, ensuring the legality of their procedural and procedural activities in 2006 were centralized (they were assigned to the author of the article in the investigation department of the Investigative Committee under the Prosecutor's Office of the Russian Federation in the Perm Territory). Since 2007, when investigating criminal cases at the pre-trial stage, psychophysiological studies (PFIs) began to be carried out not only by specialist polygraph examiners involved in this, but also by criminal prosecutor T.Yu. Holova. The results of her research are recorded as expert opinions according to rules similar to those that apply when drawing up expert opinions and are used in conjunction with interrogation of a specialist as evidence in criminal cases.
Turning to the issue of the scope of the judicial PFE and PFI in relation to victims and witnesses at the stage of preliminary investigation, it is necessary to proceed from the fact that the existing methods used in their production allow us to draw conclusions with varying degrees of categorization:
- on the presence or absence of information about certain events or facts among the under-expert (examined persons);
- about information about what details of what happened they have;
- about under what circumstances and from what sources they could have received information about events, facts, details of what happened;
- about the availability of hidden information about the events, facts, details of what happened to the experts;
- about the motives for hiding the available information;
- on the conformity of the information provided by the expert when conducting investigative actions with them to the facts, events and their details that are really perceived by them.
Therefore, the judicial PFE or PFI can be appointed in order to confirm or refute the information provided by the witness or victim, determine the source of their awareness, identify hidden information and motives for its concealment.
The rules for the appointment and production of judicial PFE in relation to victims and witnesses are dictated by the requirements [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101471 "] hours 4 tbsp. 195 [/ DLMURL] Code of Criminal Procedure, and the technical features of this type of examination.
The legislator in [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101471"] h. 4 tbsp. 195 [/ DLMURL] The Code of Criminal Procedure of the Russian Federation determined that "a forensic examination of the victim, with the exception of cases provided for by [DLMURL =" https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666 ; fld = 134; dst = 101475 "] clause 2 [/ DLMURL], [DLMURL =" https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134; dst = 101477 "] 4 [/ DLMURL] and [DLMURL =" https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101478 "] 5 Article 196 [/ DLMURL] of this Code, as well as in relation to a witness, is carried out with their consent or with the consent of their legal representatives, which are given by these persons in writing. " Thus, unambiguously and irrespective of the PFE, a procedural requirement has been established on the need to obtain consent from victims, witnesses or their legal representatives to conduct forensic examinations in relation to them. The same norm also determines the mechanism for the procedural execution of consent - in writing. Despite the fact that in [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134"] the CPC [/ DLMURL] of the Russian Federation does not explicitly indicate who is entrusted with the obligation to obtain the written consent of the person to conduct the examination, this action is procedural, and therefore should not be carried out by the expert, but by the investigator.
The legislator did not determine the sequence of actions of the investigator to obtain consent to conduct a forensic examination and to issue a decision on its appointment, establishing the fact of having consent to a forensic examination as a necessary condition for its production, but not the purpose. Based on the requirements of [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101471"] hours 4 tbsp. 195 [/ DLMURL] Code of Criminal Procedure of the Russian Federation, such consent must be obtained and executed before the start of the judicial examination. This gives the investigator some procedural and tactical freedom of action.
Practice has shown that a number of refusals by witnesses and victims from the production of PFEs (PFIs) are caused not at all by the desire to secure their legal rights, but by completely different reasons: fear of an unfamiliar procedure; a distorted idea of a polygraph and a lie detection that has developed when reading the press, fiction, watching TV shows and movies; fears that the equipment used will "tell" about their personal life hidden by them from the surrounding facts or "show something wrong", etc. Therefore, it is advisable before the victims, witnesses or their legal representatives to take decisions on the consent or disagreement to conduct a judicial PFE to explain to them the rights granted to the expert, to give them an opportunity to get acquainted with the equipment and methods used to conduct the study, to notify that only issues can be discussed, agreed with them, etc. Such an opportunity arises for the investigator if a decision on the appointment of a judicial PFE is made by him before receiving written written consent from a potential expert for its production. In this case, the investigator may involve an expert already appointed by him to conduct the judicial PFE to familiarize the subject with the features of the PFE procedure, the equipment used, the methods, the rights of participants in the procedure, etc.
The described approach allows the victim, witness or their legal representatives to make an informed decision on consent to the production of PFE or on refusal to manufacture it based on the knowledge gained about what is happening, and not random factors or unreasonable concerns. At the same time, situations may arise when it would be tactically expedient for a preliminary investigation to choose a different procedural sequence of actions of the investigator at the stage preceding the production of a forensic examination.
Obviously, all of the above should be fully taken into account by the investigator and when deciding on the conduct of PFIs by a specialist involved for these purposes.
Practice has shown that psychophysiological research is highly effective in relation to victims and witnesses in cases where crimes are committed face-to-face, in the presence of a single eyewitness or witnesses with different interests in transmitting certain information, as well as in the stage of crimes.
Let us consider several examples from practice for the resolution of which the capabilities of the judicial PFE or PFI conducted in relation to witnesses and victims were effectively used.
1. In October 2006 N. appealed to the police department of the Dzerzhinsky District of Perm. The applicant said that Ch.O.V., not knowing that he was a close acquaintance of her husband, had asked him to kill her husband self-employed for money. N. told the operative officers that, in order to prevent the execution of the crime by other persons, he agreed to the murder of Ch.M.N., after which he informed the police about the proposal. N. volunteered to participate in events aimed at exposing Ch.O.V. as the "customer" of the crime. He promised to make audio recordings of the conversations with Ch.O.V., but did not provide the recordings, citing the fact that he was technically unable to make them. During his next visit to the police department, N. told the UR staff that the “customer” demanded the speedy execution of the crime, as well as the provision of a SIM card or her husband’s phone and his personal belongings as evidence of his death. He said that he was ready to transfer these things, since he agreed on everything with Ch.M.N. At the same time, N. explained that he should report on the “work done” during the next meeting with Ch.O.V., and Ch.O.V., in turn, would have to write him a receipt on the debt in the amount of 5000 rubles, since she temporarily does not have cash.
Based on the current situation, on October 17, 2006, a senior investigator of the Dzerzhinsky district prosecutor’s office in the city of Perm S. opened a criminal case No. 6690 on the grounds of a crime under [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc ; base = ROS; n = 78554; fld = 134; dst = 100118 "] h. 1 tbsp. 30 [/ DLMURL], [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=78554;fld=134;dst=100545"] p. "h" part 2 of article 105 [/ DLMURL] of the Criminal Code. At the time indicated by N., the “customer” did not come to the appointed place. However, through lengthy telephone conversations, N. managed to achieve her appearance. In a car during a controlled meeting, N. demanded that Ch.O.V. transfer of funds without specifying what they are owed to him for, as well as writing a debt receipt. Under pressure N. Ch.O.V. I wrote a receipt. At the exit of Ch.O.V. from the car N. gave her a bag with things of Ch.M.N., saying that she knows what is in the bag. After Ch.O.V. left the car, she was detained. She had a bag with her husband’s belongings; those who were sitting in the car had her receipt of debt in the amount of 5,000 rubles.
At the first interrogation, Ch.O.V. said that N. constantly incited her to kill her husband, with whom she did not live. He motivated this by hating Ch.M.N., since he had an intimate relationship with his wife. Attempts to avoid meetings with N. did not bring positive results, since he knew all the places where she could be. When asked why her consent was needed, N. answered that her consent was not necessary, but that he needed money to leave the city after committing a crime. Ch.O.V. did not attach importance to these conversations. However, in order to avoid constant persecution by N., having information about his mental instability and fearing for his safety, life and health of his young children, Ch.O.V. was forced to agree to meet with him at the appointed place and write a receipt with an obligation to transfer funds. What was in the package that N. gave her, as well as the purpose of handing this package to her, was unknown. During the preliminary investigation, Ch.O.V. and N. continued to insist each on his testimony.
Based on the results of studying the criminal case materials in the forensic department, it was decided to conduct forensic psychophysiological examinations using a polygraph in relation to N. and Ch.O.V. Production of PFE was entrusted to the specialist-polygraph examiner of Euroset OJSC A.V. Cetinus, the fact of obtaining special knowledge in the field of polygraphology was confirmed by state documents. During the production of forensic examinations by N. and Ch.O.V. psychophysiological reactions were identified and recorded that allowed the expert to draw conclusions that are completely consistent with one version of the investigation that: a) the information set forth by Ch.O.V. during the investigative actions with her participation is reliable; b) Ch.O.V. did not turn to N. with a proposal to kill her husband; c) N. inclined Ch.O.V. to the murder of Ch.M.N .; d) Ch.O.V., hating her husband and wanting his death, nevertheless ignored N.'s proposals for his murder; d) Ch.O.V. wrote a note on monetary debt under the pressure of N .; e) Ch.O.V. wrote a receipt, fearing for the life and health of her young children.
The information obtained during the production of the judicial PFE was used by the investigator both as independent evidence and as orienting information in the planning and conduct of subsequent investigative actions. During a further investigation, it was possible to establish that Ch.M.N., acting out of selfish motives and personal hostility towards Ch.O.V., promised N. to transfer a large sum of money for her reservation. Based on the information obtained, criminal prosecution against Ch.O.V. It was discontinued, on January 17, 2007 the criminal case was discontinued by the proceedings.
2. On the morning of May 3, 2007, during a fire in a house in the village of Mironov in the Yurlinsky district, a corpse of I., born in 1937, with multiple chopped head wounds and blunt head and body injuries was discovered. The crime was committed in the conditions of non-obviousness. A criminal case was opened on the fact of I.'s murder on the same day by the prosecutor's office of the Yurlinsky district.
In the summer of 2007, a resident of the village of Mironova P. testified that she was reliably aware that the crime had been committed by the previously convicted Ch., Who had been released from prison shortly before the death of I. He didn’t have any alibi , where he was and what he was doing on the night of May 3, 2007, could not inform. On the basis of the testimony of P. Ch., A charge was brought and a preventive measure in the form of detention was applied. Ch. Refused to testify, using the rights granted [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=2875;fld=134;dst=100196"] . 51 [/ DLMURL] of the Constitution of the Russian Federation. After Ch. Was charged, other versions of what had happened were not considered by the investigation, the information obtained during the interrogation of P. was not called into question.
Due to the fact that for a long time no information was obtained that could expose Ch. Of committing a crime, on September 15, 2007 a criminal case was requested for study by the forensic department of the Investigative Committee of the Prosecutor's Office of the Russian Federation for the Perm Territory. When studying the materials of the case, it turned out that P. was aware of such details of the infliction of bodily harm on I. and the circumstances of the arson of his house, which could only be known to a person who was inside the house at the time the crime was committed. However, P. denied this fact. Alibi P. was confirmed by her roommate, young daughter, and indirect witnesses to whom P.'s daughter said that “Mom slept beside her all night.” Due to the need to verify the version, based on the fact that information about involvement in the crime of Ch. May be false, an additional plan of action in the criminal case was developed based on the recommendations of the forensic department. At the same time, it was decided to manufacture PFIs both in relation to P. and in relation to Ch. The author of the article together with the prosecutor-forensic specialist T.Yu. Holova tests were developed for the examined persons, taking into account all the revealed details of the event. PFI was entrusted to the prosecutor-forensic specialist T.Yu. Holova.
Despite the fact that Ch. Continued to refuse contact with the investigator, he agreed to communicate with a polygraph examiner: a written statement was received from Ch. With consent to the production of PFI. During the PFI, Ch. Was able to identify and record psychophysiological reactions indicating that he did not know the details of the crime, except for those that he had learned indirectly from eyewitnesses, as well as during the preliminary investigation. Otherwise, the situation with the production of PFIs regarding P. was different. Already at the stage of the preliminary conversation, before testing, she stated that she had lied to Ch., And then asked for the opportunity to express her confession in a written statement addressed to the investigator. During the test, P.'s psychophysiological reactions were recorded, indicating that: a) she has information about the details of the crime that could not be obtained from third parties; b) it conceals information that it was at the crime scene at the time of its commission; c) she herself delivered blows to Ivanov I.I .; d) she used fuels and lubricants from the tank that was found at the scene of the fire to set fire to the house; e) she reliably knows where the tank with fuel and lubricants was left after the arson was committed.
During the interrogation based on the results of the PFI, P. explained that she was indeed in I.'s house, but she was not the victim of fatal injuries, but a relative of Ch. - T., who forced her to testify that Ch. Was involved in the crime. In order to verify the new version put forward by P., a decision was made to produce PFIs not only with T., but also with roommate P. - L., who continued to provide her with an alibi. As before, PFIs were produced by the forensic department. During testing, both T. and L. had psychophysiological reactions recorded, indicating that they did not have any information relevant to the investigation about the details of the crime. In addition, during a conversation prior to testing, the prosecutor-forensic specialist T.Yu. Kholova managed to induce L. to give truthful testimonies. He said that he had hidden from the investigation that P. did not spend the night at home on the night of May 3, 2007. In addition, L. said that he had witnessed her conversation with her young daughter, during which P. asked the girl to all her friends to say that she (P.) did not leave home that night. L. also said that one day in the spring of 2007, P., while intoxicated, admitted to him that she was involved in the death of I.
When investigating a criminal case, the expert’s conclusions were drawn up based on the results of each of the PFIs, and T.Yu. Holova was questioned as a specialist. The information obtained was subsequently used both as direct evidence in the case and as orienting information for a number of investigative actions. On the basis of the obtained data, Ch. Was released from custody; criminal prosecution against him was terminated. P. was charged, a preventive measure in the form of detention was applied. In April 2008, a conviction was sentenced against P. for the murder of I. followed by arson; she was sentenced to 10 years in prison.
3. On September 5, 2007, in his apartment in Kudymkar, a corpse of R. was found with multiple stab-cut wounds of the chest. On this fact, the prosecutor's office of the city of Kudymkar initiated a criminal case on the grounds of a crime under [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=78554;fld=134;dst = 100535 "] hours 1 tbsp. 105 [/ DLMURL] of the Criminal Code. R. was on a disability, abused alcohol, lived alone in a four-room apartment in the city center. In the evening of the same day, N.A.K., a member of the organized crime group, specializing in fraud with housing, called the ESD of the Department of Internal Affairs in Kudymkar. He said that he had information about who killed R., and notified that on the morning of September 6, 2007, the offender would either voluntarily appear at the police station or be brought there. The next day, on the basis of information provided by N.AK., the police officers had previously detained several times convicted, including for committing serious crimes with a knife, O. On the body of O. were found traces of beatings. O. informed the employees of UR that he had killed R. with a knife in the course of a quarrel between them. The members of the organized criminal group N.A.K., S.S.A. and V.E.G. testified that the crime was committed by O. in the presence of S.S.A. According to "witnesses" N.A.K. and V.E.G., learning about what happened from S.S.A., they invited O. to "meet", as they were close friends of both the murdered and O. himself. During a conversation with O., who told them about the details of the murder, N.A.K. and S.S.A. in the presence of V.E.G. O. invited himself to report to the police and make a statement of surrender. "Witnesses" explained that initially O. agreed with their proposal, but in the morning, frightened of responsibility, fled. Since shortly before the murder R.O. committed an administrative offense, according to the materials submitted by the court, he was imposed a penalty in the form of an administrative arrest. Employees of the UR reported to the leadership on the disclosure of a particularly serious unobvious crime. From that moment, all other versions were considered by police officers as opposing the establishment of truth in the case. However, even during the inspection of the crime scene, the investigator of the prosecutor's office in Kudymkar P.D.Yu. drew attention to the fact that in the apartment of R. there is an employee of the Department of Economic Crimes of Internal Affairs V.EA, who should not have been there. V.E.A. explained to the investigator that he was part of the investigative-operational group. Having made inquiries, P.D.Yu. found that V.E.A. from the internal affairs bodies was dismissed in connection with the commission of serious crimes and is under investigation. While working at the Department for Economic Crimes, he oversaw the crime detection line for the housing market. Before dismissal V.E.A. several times refused to initiate a criminal case on the basis of checks of R.'s allegations that he was the victim of fraud on the part of V.E.G., who sold his apartment by proxy, but did not give him the money.
During the first interrogation, O. informed the investigator that R. had killed S.S.A. He himself saw only the corpse and S.S.A. In addition, O. said that he had made a statement of confession at the request of N.A.K., S.S.A. and V.E.G., who, after committing the murder, took him to the empty house of V.E.G. There O. was beaten and warned that if he did not give evidence of a crime to them, and not to S.S.A., then physical punishment would follow him and his wife. At the same time, O. made it clear that he would not succeed in proving innocence in the police. During the interrogation, O. recalled that during the beatings of N.A.K. stated that they did not intend to lose R.'s apartment, which had been "grazed" for several months. Based on the situation and the knowledge that N.A.K. is one of the leaders of the organized crime group, O. was forced to agree with the "proposal" made to him. When he tried to “deliver” him to the police department, he managed to escape, but he could not escape, since after a short period of time he was detained by police and taken to the department. In OVD O. explained that a number of eyewitnesses to the crime testified in relation to the crime committed by him and he has no chance to “evade responsibility”. Regarding this as realizing the threats of N.A.K., O. made a statement about the confession of murder, which he did not commit.
Having studied the identity of O., investigator P.D.Yu. concluded that O., having an extremely low level of mental development, could not build such a sophisticated line of defense. Therefore, the information communicated by him during the interrogation is most likely reliable. After O. confirmed his testimony during a confrontation with S.S.A., who insisted on O.'s guilt, the investigator decided to petition the court to apply to S.S.A. preventive measures in the form of detention. S.S.A. He was charged with the murder of R. However, it was not possible to obtain the necessary evidence investigating S.S.A. In turn, the defense side provided a number of “witnesses” to whom O. allegedly managed to tell about the crime he committed. Police officers in connection with the "evidence" of the guilt of O. and the "innocence" of S.S.A. from operational support in the case they removed themselves.
Based on the current situation, the forensic department requested all materials related to the “activity” of N.AK., V.E.G., S.S.A. At the same time, a decision was made to conduct the PFI in respect of O. and S.S.A. PFIs were carried out by the criminal prosecutor T.Yu. Holova. Test groups have been developed that take into account all known details of the crime. From O. and S.S.A. written statements of consent were received with respect to their derivatives; The results of the PFI showed that O. does not have information about a number of details of the crime (the number of knife strikes, motive, etc.), he did not have any psychophysiological reactions detected and recorded, indicating that he has information of interest to the outside of that , which he reported during the investigation with him. The opposite picture during the PFI was identified by S.S.A. The psychophysiological reactions recorded in him testified to the awareness of S.S.A. about the details of the crime unknown to O., although the latter was in the apartment during the murder and saw a corpse. Such details could only be known to the person who committed the murder. The expert’s conclusions drawn up and subsequent interrogations of the specialist became an independent means of proof and a starting point for other investigative actions. In relation to S.S.A. a guilty verdict took place, he was sentenced to a long term of imprisonment.
Thus, in all the cases described by us, the capabilities of the PFI were extremely effective in verifying the testimony of the applicant and witnesses of the crime. The use of a polygraph in order to obtain a specialist’s opinion in the manner prescribed by the [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134"] CPC [/ DLMURL] RF, it turned out to be useful when the use of traditional methods was either difficult or impossible. The investigation obtained both independent evidence in criminal cases and orienting information that allowed to correctly determine the direction of the investigation.
Original message
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ВОЗМОЖНОСТЕЙ
СУДЕБНО-ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКИХ ЭКСПЕРТИЗ И ИССЛЕДОВАНИЙ
В ОТНОШЕНИИ ПОТЕРПЕВШИХ И СВИДЕТЕЛЕЙ НА СТАДИИ
ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ
В.Р. ТАТАРИН
Татарин В.Р., старший прокурор-криминалист отдела криминалистики СУСК при Прокуратуре Российской Федерации по Пермскому краю, юрист 1-го класса.
Предлагаемая читателю публикация основана на практике использования возможностей судебных психофизиологических экспертиз (ПФЭ) и психофизиологических исследований (ПФИ) при расследовании уголовных дел на стадии досудебного производства на территории Пермского края.
Как и в подавляющем большинстве регионов Российской Федерации, в государственных экспертных учреждениях края эти судебные экспертизы не проводятся. Поэтому функции по подбору специалистов-полиграфологов для производства судебных ПФЭ и ПФИ, обеспечению законности их процессуальной и процедурной деятельности в 2006 г. в крае были централизованы (в следственном управлении Следственного комитета при Прокуратуре Российской Федерации по Пермскому краю они возложены на автора статьи). С 2007 г. при расследовании уголовных дел на стадии досудебного производства психофизиологические исследования (ПФИ) стали производиться не только привлекаемыми для этого специалистами-полиграфологами, но и прокурором-криминалистом Т.Ю. Холовой. Результаты проводимых ею исследований оформляются как заключения специалиста по правилам, аналогичным тем, которые применяются при оформлении заключений эксперта и используются в совокупности с допросами специалиста как доказательства по уголовным делам.
Обращаясь к вопросу о сфере применения судебной ПФЭ и ПФИ в отношении потерпевших и свидетелей на стадии предварительного расследования, необходимо исходить из того, что существующие методики, применяемые при их производстве, позволяют с той или иной степенью категоричности делать выводы:
- о наличии или отсутствии у подэкспертных (обследуемых лиц) информации о тех или иных событиях, фактах;
- о том, сведениями о каких деталях произошедшего они располагают;
- о том, при каких обстоятельствах и из каких источников могли быть получены ими сведения о событиях, фактах, деталях произошедшего;
- о наличии у подэкспертных скрываемой информации о событиях, фактах, деталях произошедшего;
- о мотивах сокрытия имеющейся информации;
- о соответствии изложенной подэкспертными информации при проведении с ними следственных действий реально воспринятым ими фактам, событиям и их деталям.
Поэтому судебная ПФЭ или ПФИ могут назначаться с целью подтверждения или опровержения сообщаемых свидетелем или потерпевшим сведений, определения источника их осведомленности, выявления скрываемой информации и мотивов ее сокрытия.
Правила назначения и производства судебной ПФЭ в отношении потерпевших и свидетелей продиктованы как требованиями [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101471"]ч. 4 ст. 195[/DLMURL] УПК РФ, так и техническими особенностями проведения этого вида экспертиз.
Законодатель в [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101471"]ч. 4 ст. 195[/DLMURL] УПК РФ определил, что "судебная экспертиза в отношении потерпевшего, за исключением случаев, предусмотренных [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101475"]пунктами 2[/DLMURL], [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101477"]4[/DLMURL] и [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101478"]5 статьи 196[/DLMURL] настоящего Кодекса, а также в отношении свидетеля производится с их согласия или с согласия их законных представителей, которые даются указанными лицами в письменном виде". Тем самым однозначно и безотносительно к ПФЭ установлено процессуальное требование о необходимости получения согласия от потерпевших, свидетелей или их законных представителей на проведение в отношении их судебных экспертиз. Эта же норма определяет и механизм процессуального оформления согласия - в письменном виде. Несмотря на то что в [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134"]УПК[/DLMURL] РФ прямо не указывается, на кого возлагается обязанность получить письменное согласие лица на производство экспертизы, это действие является процессуальным, и значит, должно выполняться не экспертом, а следователем.
Законодатель не определил последовательность действий следователя по получению согласия на проведение судебной экспертизы и вынесению постановления о ее назначении, установив факт наличия согласия на производство судебной экспертизы в качестве необходимого условия для ее производства, но не назначения. Исходя из требований [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101471"]ч. 4 ст. 195[/DLMURL] УПК РФ, такое согласие должно быть получено и оформлено до начала производства судебной экспертизы. Это предоставляет следователю некоторую процессуальную и тактическую свободу действий.
Практика показала, что ряд отказов свидетелей и потерпевших от производства ПФЭ (ПФИ) вызваны отнюдь не стремлением обеспечить свои законные права, а совершенно иными причинами: страхом перед незнакомой процедурой; искаженным представлением о полиграфе и детекции лжи, сложившимся при чтении прессы, художественной литературы, просмотре телепередач и кинофильмов; опасениями, что применяемая аппаратура "расскажет" о скрываемых ими от окружающих фактах личной жизни или "покажет что-то не то" и т.д. Поэтому целесообразно перед принятием потерпевшими, свидетелями или их законными представителями решений о согласии или несогласии на проведение судебной ПФЭ разъяснить им права, предоставляемые подэкспертным, дать возможность ознакомиться с используемым оборудованием и методиками проведения исследования, уведомить о том, что предметом обсуждения могут быть только вопросы, согласованные с ними и т.д. Такая возможность появляется у следователя, если постановление о назначении судебной ПФЭ выносится им до получения от потенциального подэкспертного письменного согласия на ее производство. В этом случае следователь может привлечь уже назначенного им для проведения судебной ПФЭ эксперта к ознакомлению подэкспертного с особенностями процедуры ПФЭ, используемым оборудованием, методиками, правами участников процедуры и т.д.
Описанный подход позволяет принять потерпевшему, свидетелю или их законным представителям взвешенное решение о согласии на производство ПФЭ или об отказе от ее производства на основании полученных знаний о происходящем, а не случайных факторов или необоснованных опасений. Вместе с тем могут возникать ситуации, когда тактически целесообразным для предварительного расследования будет выбор другой процессуальной последовательности действий следователя на стадии, предшествующей производству судебной экспертизы.
Очевидно, что все перечисленное выше в полной мере должно учитываться следователем и при принятии решения о проведении ПФИ привлеченным для этих целей специалистом.
Практика показала высокую эффективность проведения психофизиологических исследований в отношении потерпевших и свидетелей в тех случаях, когда преступления совершаются один на один, в присутствии единственного очевидца или свидетелей, имеющих различные интересы при передаче тех или иных сведений, а также при инсценировке преступлений.
Рассмотрим несколько примеров из практики, для разрешения которых были эффективно использованы возможности судебной ПФЭ или ПФИ, проведенных в отношении свидетелей и потерпевших.
1. В октябре 2006 г. в УВД Дзержинского района г. Перми обратился Н. Заявитель сообщил, что Ч.О.В., не зная о том, что он является близким знакомым ее мужа, обратилась к нему с просьбой об убийстве своего супруга по найму за деньги. Н. рассказал оперативным сотрудникам, что с целью предотвращения исполнения преступления другими лицами он дал согласие на убийство Ч.М.Н., после чего сообщил о поступившем предложении в милицию. Н. вызвался участвовать в мероприятиях, направленных на изобличение Ч.О.В. как "заказчицы" преступления. Он пообещал сделать аудиозаписи бесед с Ч.О.В., но записей не предоставил, сославшись на то, что технически не смог их осуществить. Во время очередного посещения УВД Н. рассказал сотрудникам УР, что "заказчица" потребовала скорейшего исполнения преступления, а также предоставления сим-карты или телефона мужа и его личных вещей в качестве доказательства факта его смерти. Он сообщил, что готов к передаче этих вещей, так как согласовал все с Ч.М.Н. Одновременно Н. пояснил, что отчитаться о "проделанной работе" он должен во время следующей встречи с Ч.О.В., а Ч.О.В., в свою очередь, должна будет написать ему расписку о долге в сумме 5000 рублей, так как денежными средствами она временно не располагает.
Исходя из сложившейся обстановки, 17 октября 2006 г. старшим следователем прокуратуры Дзержинского района города Перми С. было возбуждено уголовное дело N 6690 по признакам преступления, предусмотренного [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=78554;fld=134;dst=100118"]ч. 1 ст. 30[/DLMURL], [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=78554;fld=134;dst=100545"]п. "з" ч. 2 ст. 105[/DLMURL] УК РФ. В указанное Н. время "заказчица" в условленное место не пришла. Однако путем длительных переговоров по телефону Н. удалось добиться ее появления. В автомашине во время контролируемой встречи Н. требовал у Ч.О.В. передачи денежных средств, не оговаривая, за что они ему причитаются, а также написания расписки о долге. Под давлением Н. Ч.О.В. расписку написала. При выходе Ч.О.В. из автомобиля Н. отдал ей пакет с вещами Ч.М.Н., сказав при этом, что она знает, что находится в пакете. После того как Ч.О.В. покинула автомашину, она была задержана. При ней находился пакет с вещами мужа, у сидящих в машине была ее расписка о долге в сумме 5000 рублей.
На первом же допросе Ч.О.В. рассказала, что Н. постоянно склонял ее к убийству мужа, с которым она не проживала. Он мотивировал это тем, что ненавидит Ч.М.Н., так как тот имел интимные отношения с его женой. Попытки избежать встреч с Н. положительных результатов не приносили, так как он знал все места, где она могла находиться. На вопросы о том, зачем нужно ее согласие, Н. отвечал, что ее согласие не нужно, но ему нужны деньги, чтобы уехать после совершения преступления из города. Ч.О.В. не придавала значения этим разговорам. Однако во избежание постоянного преследования со стороны Н., располагая сведениями о его психической неустойчивости и опасаясь за свою безопасность, жизнь и здоровье своих малолетних детей, Ч.О.В. была вынуждена согласиться на встречу с ним в условленном месте и написать расписку с обязательством передать денежные средства. Что находилось в пакете, который отдал ей Н., а также цель вручения этого пакета ей было неизвестно. В ходе предварительного расследования Ч.О.В. и Н. продолжали настаивать каждый на своих показаниях.
По результатам изучения материалов уголовного дела в отделе криминалистики было принято решение о проведении судебных психофизиологических экспертиз с применением полиграфа в отношении Н. и Ч.О.В. Производство ПФЭ было поручено специалисту-полиграфологу ОАО "Евросеть" А.В. Четину, факт получения которым специальных знаний в области полиграфологии был подтвержден документами государственного образца. Во время производства судебных экспертиз у Н. и Ч.О.В. были выявлены и зарегистрированы психофизиологические реакции, позволившие эксперту сделать выводы, полностью согласующиеся с одной из версий следствия о том, что: а) информация, изложенная Ч.О.В., во время следственных действий с ее участием, является достоверной; б) Ч.О.В. не обращалась к Н. с предложением об убийстве мужа; в) Н. склонял Ч.О.В. к убийству Ч.М.Н.; г) Ч.О.В., ненавидя своего мужа и желая наступления его смерти, тем не менее игнорировала предложения Н. об его убийстве; д) Ч.О.В. написала расписку о денежном долге под давлением Н.; е) Ч.О.В. написала расписку, опасаясь за жизнь и здоровье своих малолетних детей.
Добытые в ходе производства судебной ПФЭ сведения были использованы следователем как в качестве самостоятельного доказательства, так и в качестве ориентирующей информации при планировании и проведении последующих следственных действий. При проведении дальнейшего расследования удалось установить, что Ч.М.Н., действуя из корыстных побуждений и личной неприязни к Ч.О.В., пообещал Н. передать за ее оговор крупную денежную сумму. На основании добытых сведений уголовное преследование в отношении Ч.О.В. было прекращено, 17 января 2007 г. уголовное дело было прекращено производством.
2. Утром 3 мая 2007 г. во время тушения пожара в доме в д. Миронова Юрлинского района был обнаружен труп И., 1937 г. рождения, с множественными рублеными ранами головы и тупыми травмами головы и тела. Преступление было совершено в условиях неочевидности. По факту убийства И. в тот же день прокуратурой Юрлинского района было возбуждено уголовное дело.
Летом 2007 г. жительница д. Миронова П. дала показания о том, что ей достоверно известно, что преступление совершил ранее судимый Ч., который освободился из мест лишения свободы незадолго до гибели И. Какого-либо алиби Ч. не имел, о том, где находился и что делал в ночь на 3 мая 2007 г., сообщить не смог. На основании показаний П. Ч. было предъявлено обвинение и применена мера пресечения в виде содержания под стражей. Ч. отказался от дачи показаний, воспользовавшись правами, предоставленными [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=2875;fld=134;dst=100196"]ст. 51[/DLMURL] Конституции РФ. После предъявления обвинения Ч. другие версии произошедшего следствием не рассматривались, информация, полученная в ходе допроса П., под сомнение не ставилась.
В связи с тем что в течение длительного времени не было добыто каких-либо сведений, позволявших изобличить Ч. в совершении преступления, 15 сентября 2007 г. уголовное дело было затребовано для изучения в отдел криминалистики следственного управления Следственного комитета при Прокуратуре РФ по Пермскому краю. При изучении материалов дела выяснилось, что П. знает о таких деталях нанесения телесных повреждений И. и обстоятельствах поджога его дома, которые могли быть известны только человеку, находившемуся в момент совершения преступления внутри этого дома. Однако П. данный факт отрицала. Алиби П. подтверждали ее сожитель, малолетняя дочь и косвенные свидетели, которым дочь П. рассказала, что "мама всю ночь спала рядом с ней". В связи с необходимостью проверки версии, базирующейся на том, что информация о причастности к преступлению Ч. может быть ложной, на основании рекомендаций отдела криминалистики был разработан дополнительный план мероприятий по уголовному делу. Одновременно с этим было принято решение о производстве ПФИ как в отношении П., так и в отношении Ч. Автором статьи совместно с прокурором-криминалистом Т.Ю. Холовой были разработаны тесты для обследуемых лиц, учитывающие все выявленные детали события. Проведение ПФИ было поручено прокурору-криминалисту Т.Ю. Холовой.
Несмотря на то что Ч. продолжал отказываться от контакта со следователем, на общение с полиграфологом он согласился: от Ч. было получено письменное заявление с согласием на производство ПФИ. При проведении ПФИ у Ч. удалось выявить и зарегистрировать психофизиологические реакции, свидетельствующие о том, что ему неизвестны детали совершения преступления за исключением тех, о которых он узнал опосредованно - от очевидцев, а также в ходе предварительного следствия. Иначе складывалась ситуация при производстве ПФИ в отношении П. Уже на стадии предварительной беседы перед проведением тестирования она заявила, что оболгала Ч., после чего обратилась с просьбой о предоставлении возможности изложить свое признание в письменном заявлении на имя следователя. При прохождении тестирования у П. были зарегистрированы психофизиологические реакции, свидетельствующие о том, что: а) она располагает информацией о деталях преступления, которые не могли быть ею получены от третьих лиц; б) она скрывает информацию о том, что находилась на месте преступления в момент его совершения; в) она сама наносила удары Иванову И.И.; г) она использовала для поджога дома ГСМ именно из той емкости, которая была обнаружена на месте пожара; д) ей достоверно известно, где была оставлена емкость с ГСМ после совершения поджога.
Во время допроса по результатам ПФИ П. пояснила, что она действительно находилась в доме И., но смертельные травмы погибшему причинила не она, а родственник Ч. - Т., который и заставил ее дать показания о том, что к преступлению причастен Ч. С целью проверки новой версии, выдвинутой П., было принято решение о производстве ПФИ не только с Т., но и с сожителем П. - Л., который продолжал обеспечивать ее алиби. Как и ранее, ПФИ производились силами отдела криминалистики. Во время тестирования и у Т., и у Л. были зарегистрированы психофизиологические реакции, свидетельствующие о том, что они не располагают какой-либо значимой для следствия информацией о деталях совершенного преступления. Кроме того, во время беседы, предшествующей тестированию, прокурору-криминалисту Т.Ю. Холовой удалось побудить Л. к даче правдивых показаний. Он рассказал, что скрыл от следствия, что П. в ночь на 3 мая 2007 г. не ночевала дома. Кроме того, Л. сообщил, что был свидетелем ее беседы с малолетней дочерью, в ходе которой П. просила девочку всем знакомым говорить о том, что в эту ночь она (П.) из дома никуда не уходила. Л. рассказал и о том, что в один из дней весной 2007 г. П., находясь в состоянии алкогольного опьянения, призналась ему, что причастна к смерти И.
При расследовании уголовного дела по результатам каждого из проведенных ПФИ были составлены заключения специалиста, а Т.Ю. Холова была допрошена в качестве специалиста. Полученные сведения в дальнейшем использовались и как прямые доказательства по делу, и как ориентирующая информация для производства ряда следственных действий. На основании добытых данных Ч. из-под стражи был освобожден, уголовное преследование в отношении его прекращено. П. было предъявлено обвинение, применена мера пресечения в виде заключения под стражу. В апреле 2008 г. в отношении П. состоялся обвинительный приговор суда, за убийство И. с последующим поджогом, она была осуждена к 10 годам лишения свободы.
3. Пятого сентября 2007 г. в своей квартире в г. Кудымкар был обнаружен труп Р. со множественными колото-резаными ранениями грудной клетки. По данному факту прокуратурой г. Кудымкар было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=78554;fld=134;dst=100535"]ч. 1 ст. 105[/DLMURL] УК РФ. Р. находился на инвалидности, злоупотреблял спиртным, проживал один в четырехкомнатной квартире в центре города. Вечером того же дня в ОУР ОВД г. Кудымкар позвонил входящий в ОПГ Н.А.К., специализирующийся на махинациях с жильем. Он сообщил, что располагает сведениями о том, кто убил Р., и уведомил, что утром 6 сентября 2007 г. преступник либо добровольно явится в ОВД, либо будет туда доставлен. На следующий день на основании информации, переданной Н.А.К., сотрудниками милиции был задержан ранее неоднократно судимый, в том числе за совершение тяжких преступлений с применением ножа, О. На теле О. были обнаружены следы побоев. О. сообщил сотрудникам УР, что он убил Р. ножом в ходе возникшей между ними ссоры. Прибывшие следом в ОВД члены ОПГ Н.А.К., С.С.А. и В.Э.Г. дали показания о том, что преступление было совершено О. в присутствии С.С.А. Со слов "свидетелей" Н.А.К. и В.Э.Г., узнав о произошедшем от С.С.А., они пригласили О. на "встречу", так как были близкими знакомыми как убитого, так и самого О. Во время беседы с О., который рассказал им о деталях убийства, Н.А.К. и С.С.А. в присутствии В.Э.Г. предложили О. самому явиться в милицию и сделать заявление о явке с повинной. "Свидетели" пояснили, что первоначально О. согласился с их предложением, однако утром, испугавшись ответственности, сбежал. Так как незадолго перед убийством Р. О. совершил административное правонарушение, по представленным материалам судом на него было наложено взыскание в виде административного ареста. Сотрудниками УР было доложено руководству о раскрытии особо тяжкого неочевидного преступления. С этого момента все другие версии рассматривались работниками милиции как противодействие установлению истины по делу. Однако еще во время осмотра места преступления следователь прокуратуры г. Кудымкар П.Д.Ю. обратил внимание на то, что в квартире Р. присутствует сотрудник ОБЭП ОВД В.Е.А., который не должен был там находиться. В.Е.А. пояснил следователю, что входит в состав следственно-оперативной группы. Наведя справки, П.Д.Ю. установил, что В.Е.А. из органов внутренних дел был уволен в связи с совершением тяжких преступлений и находится под следствием. Во время работы в ОБЭП он курировал линию по раскрытию преступлений на рынке жилья. Перед увольнением В.Е.А. несколько раз отказывал в возбуждении уголовного дела по результатам проверок заявлений Р. о том, что тот стал жертвой мошенничества со стороны В.Э.Г., который продал принадлежащую ему квартиру по доверенности, но денежных средств ему не передал.
Во время первого же допроса О. сообщил следователю, что Р. убил С.С.А. Сам он видел только труп и сидящего над убитым С.С.А. Кроме того, О. рассказал, что сделал заявление о явке с повинной по требованию Н.А.К., С.С.А. и В.Э.Г., которые после совершения убийства вывезли его в пустующий дом В.Э.Г. Там О. избили и предупредили, что если он не даст показаний о совершении преступления им, а не С.С.А., то последует физическая расправа с ним и его женой. Одновременно О. дали понять, что доказать невиновность в милиции ему не удастся. В ходе допроса О. вспомнил, что во время нанесения ему побоев Н.А.К. заявил, что они не намерены терять квартиру Р., которую "пасли" несколько месяцев. Исходя из обстановки и знания того, что Н.А.К. является одним из лидеров ОПГ, О. был вынужден согласиться со сделанным ему "предложением". При попытке "доставки" в ОВД ему удалось бежать, но скрыться он не смог, так как через небольшой промежуток времени был задержан сотрудниками милиции и доставлен в отдел. В ОВД О. разъяснили, что ряд очевидцев преступления дали показания в отношении совершенного им преступления и шансов "уйти от ответственности" у него нет. Расценив это как реализацию угроз Н.А.К., О. сделал заявление о явке с повинной в убийстве, которого он не совершал.
Изучив личность О., следователь П.Д.Ю. сделал вывод о том, что О., имеющий крайне низкий уровень умственного развития, выстроить такую изощренную линию защиты не мог. Поэтому сведения, сообщенные им в ходе допроса, скорее всего, достоверны. После подтверждения О. своих показаний во время очной ставки с С.С.А., который настаивал на виновности О., следователем было принято решение о ходатайстве перед судом о применении к С.С.А. меры пресечения в виде содержания под стражей. С.С.А. было предъявлено обвинение в совершении убийства Р. Однако добыть следственным путем необходимые доказательства, изобличающие С.С.А., не удавалось. В свою очередь, стороной защиты был предоставлен еще ряд "свидетелей", которым О. якобы успел рассказать о совершенном им преступлении. Сотрудники милиции в связи с "очевидностью" вины О. и "невиновности" С.С.А. от оперативного сопровождения по делу самоустранились.
Исходя из сложившейся ситуации, отделом криминалистики были затребованы для изучения все материалы, которые имели отношение к "деятельности" Н.А.К., В.Э.Г., С.С.А. Одновременно с этим было принято решение о проведении ПФИ в отношении О. и С.С.А. ПФИ проводились прокурором-криминалистом Т.Ю. Холовой. Были разработаны группы тестов, учитывающие все известные детали преступления. От О. и С.С.А. были получены письменные заявления о согласии на проведение в отношении их ПФИ. Результаты ПФИ показали, что О. не располагает информацией о ряде деталей преступления (количестве ножевых ударов, мотиве и т.д.), у него не было выявлено и зафиксировано психофизиологических реакций, свидетельствующих о том, что он обладает интересующей следствие информацией за пределами той, о которой он сообщил при производстве с ним следственных действий. Противоположная картина при проведении ПФИ была выявлена у С.С.А. Зафиксированные у него психофизиологические реакции свидетельствовали об информированности С.С.А. о деталях преступления, неизвестных О., хотя последний был в квартире во время убийства и видел труп. Такие детали могли быть известны только лицу, совершившему убийство. Составленные заключения специалиста и последующие допросы специалиста стали самостоятельным средством доказывания и отправной точкой для проведения других следственных действий. В отношении С.С.А. состоялся обвинительный приговор, он был осужден к длительному сроку лишения свободы.
Таким образом, во всех описанных нами случаях были чрезвычайно результативно использованы возможности ПФИ при проверке показаний заявителя и свидетелей преступления. Применение полиграфа с целью получения заключения специалиста в порядке, предусмотренном [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134"]УПК[/DLMURL] РФ, оказалось полезно, когда использование традиционных методов было либо затруднено, либо невозможно. Следствием были получены как самостоятельные доказательства по уголовным делам, так и ориентирующая информация, позволившая правильно определить направление расследования.
СУДЕБНО-ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКИХ ЭКСПЕРТИЗ И ИССЛЕДОВАНИЙ
В ОТНОШЕНИИ ПОТЕРПЕВШИХ И СВИДЕТЕЛЕЙ НА СТАДИИ
ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ
В.Р. ТАТАРИН
Татарин В.Р., старший прокурор-криминалист отдела криминалистики СУСК при Прокуратуре Российской Федерации по Пермскому краю, юрист 1-го класса.
Предлагаемая читателю публикация основана на практике использования возможностей судебных психофизиологических экспертиз (ПФЭ) и психофизиологических исследований (ПФИ) при расследовании уголовных дел на стадии досудебного производства на территории Пермского края.
Как и в подавляющем большинстве регионов Российской Федерации, в государственных экспертных учреждениях края эти судебные экспертизы не проводятся. Поэтому функции по подбору специалистов-полиграфологов для производства судебных ПФЭ и ПФИ, обеспечению законности их процессуальной и процедурной деятельности в 2006 г. в крае были централизованы (в следственном управлении Следственного комитета при Прокуратуре Российской Федерации по Пермскому краю они возложены на автора статьи). С 2007 г. при расследовании уголовных дел на стадии досудебного производства психофизиологические исследования (ПФИ) стали производиться не только привлекаемыми для этого специалистами-полиграфологами, но и прокурором-криминалистом Т.Ю. Холовой. Результаты проводимых ею исследований оформляются как заключения специалиста по правилам, аналогичным тем, которые применяются при оформлении заключений эксперта и используются в совокупности с допросами специалиста как доказательства по уголовным делам.
Обращаясь к вопросу о сфере применения судебной ПФЭ и ПФИ в отношении потерпевших и свидетелей на стадии предварительного расследования, необходимо исходить из того, что существующие методики, применяемые при их производстве, позволяют с той или иной степенью категоричности делать выводы:
- о наличии или отсутствии у подэкспертных (обследуемых лиц) информации о тех или иных событиях, фактах;
- о том, сведениями о каких деталях произошедшего они располагают;
- о том, при каких обстоятельствах и из каких источников могли быть получены ими сведения о событиях, фактах, деталях произошедшего;
- о наличии у подэкспертных скрываемой информации о событиях, фактах, деталях произошедшего;
- о мотивах сокрытия имеющейся информации;
- о соответствии изложенной подэкспертными информации при проведении с ними следственных действий реально воспринятым ими фактам, событиям и их деталям.
Поэтому судебная ПФЭ или ПФИ могут назначаться с целью подтверждения или опровержения сообщаемых свидетелем или потерпевшим сведений, определения источника их осведомленности, выявления скрываемой информации и мотивов ее сокрытия.
Правила назначения и производства судебной ПФЭ в отношении потерпевших и свидетелей продиктованы как требованиями [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101471"]ч. 4 ст. 195[/DLMURL] УПК РФ, так и техническими особенностями проведения этого вида экспертиз.
Законодатель в [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101471"]ч. 4 ст. 195[/DLMURL] УПК РФ определил, что "судебная экспертиза в отношении потерпевшего, за исключением случаев, предусмотренных [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101475"]пунктами 2[/DLMURL], [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101477"]4[/DLMURL] и [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101478"]5 статьи 196[/DLMURL] настоящего Кодекса, а также в отношении свидетеля производится с их согласия или с согласия их законных представителей, которые даются указанными лицами в письменном виде". Тем самым однозначно и безотносительно к ПФЭ установлено процессуальное требование о необходимости получения согласия от потерпевших, свидетелей или их законных представителей на проведение в отношении их судебных экспертиз. Эта же норма определяет и механизм процессуального оформления согласия - в письменном виде. Несмотря на то что в [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134"]УПК[/DLMURL] РФ прямо не указывается, на кого возлагается обязанность получить письменное согласие лица на производство экспертизы, это действие является процессуальным, и значит, должно выполняться не экспертом, а следователем.
Законодатель не определил последовательность действий следователя по получению согласия на проведение судебной экспертизы и вынесению постановления о ее назначении, установив факт наличия согласия на производство судебной экспертизы в качестве необходимого условия для ее производства, но не назначения. Исходя из требований [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101471"]ч. 4 ст. 195[/DLMURL] УПК РФ, такое согласие должно быть получено и оформлено до начала производства судебной экспертизы. Это предоставляет следователю некоторую процессуальную и тактическую свободу действий.
Практика показала, что ряд отказов свидетелей и потерпевших от производства ПФЭ (ПФИ) вызваны отнюдь не стремлением обеспечить свои законные права, а совершенно иными причинами: страхом перед незнакомой процедурой; искаженным представлением о полиграфе и детекции лжи, сложившимся при чтении прессы, художественной литературы, просмотре телепередач и кинофильмов; опасениями, что применяемая аппаратура "расскажет" о скрываемых ими от окружающих фактах личной жизни или "покажет что-то не то" и т.д. Поэтому целесообразно перед принятием потерпевшими, свидетелями или их законными представителями решений о согласии или несогласии на проведение судебной ПФЭ разъяснить им права, предоставляемые подэкспертным, дать возможность ознакомиться с используемым оборудованием и методиками проведения исследования, уведомить о том, что предметом обсуждения могут быть только вопросы, согласованные с ними и т.д. Такая возможность появляется у следователя, если постановление о назначении судебной ПФЭ выносится им до получения от потенциального подэкспертного письменного согласия на ее производство. В этом случае следователь может привлечь уже назначенного им для проведения судебной ПФЭ эксперта к ознакомлению подэкспертного с особенностями процедуры ПФЭ, используемым оборудованием, методиками, правами участников процедуры и т.д.
Описанный подход позволяет принять потерпевшему, свидетелю или их законным представителям взвешенное решение о согласии на производство ПФЭ или об отказе от ее производства на основании полученных знаний о происходящем, а не случайных факторов или необоснованных опасений. Вместе с тем могут возникать ситуации, когда тактически целесообразным для предварительного расследования будет выбор другой процессуальной последовательности действий следователя на стадии, предшествующей производству судебной экспертизы.
Очевидно, что все перечисленное выше в полной мере должно учитываться следователем и при принятии решения о проведении ПФИ привлеченным для этих целей специалистом.
Практика показала высокую эффективность проведения психофизиологических исследований в отношении потерпевших и свидетелей в тех случаях, когда преступления совершаются один на один, в присутствии единственного очевидца или свидетелей, имеющих различные интересы при передаче тех или иных сведений, а также при инсценировке преступлений.
Рассмотрим несколько примеров из практики, для разрешения которых были эффективно использованы возможности судебной ПФЭ или ПФИ, проведенных в отношении свидетелей и потерпевших.
1. В октябре 2006 г. в УВД Дзержинского района г. Перми обратился Н. Заявитель сообщил, что Ч.О.В., не зная о том, что он является близким знакомым ее мужа, обратилась к нему с просьбой об убийстве своего супруга по найму за деньги. Н. рассказал оперативным сотрудникам, что с целью предотвращения исполнения преступления другими лицами он дал согласие на убийство Ч.М.Н., после чего сообщил о поступившем предложении в милицию. Н. вызвался участвовать в мероприятиях, направленных на изобличение Ч.О.В. как "заказчицы" преступления. Он пообещал сделать аудиозаписи бесед с Ч.О.В., но записей не предоставил, сославшись на то, что технически не смог их осуществить. Во время очередного посещения УВД Н. рассказал сотрудникам УР, что "заказчица" потребовала скорейшего исполнения преступления, а также предоставления сим-карты или телефона мужа и его личных вещей в качестве доказательства факта его смерти. Он сообщил, что готов к передаче этих вещей, так как согласовал все с Ч.М.Н. Одновременно Н. пояснил, что отчитаться о "проделанной работе" он должен во время следующей встречи с Ч.О.В., а Ч.О.В., в свою очередь, должна будет написать ему расписку о долге в сумме 5000 рублей, так как денежными средствами она временно не располагает.
Исходя из сложившейся обстановки, 17 октября 2006 г. старшим следователем прокуратуры Дзержинского района города Перми С. было возбуждено уголовное дело N 6690 по признакам преступления, предусмотренного [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=78554;fld=134;dst=100118"]ч. 1 ст. 30[/DLMURL], [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=78554;fld=134;dst=100545"]п. "з" ч. 2 ст. 105[/DLMURL] УК РФ. В указанное Н. время "заказчица" в условленное место не пришла. Однако путем длительных переговоров по телефону Н. удалось добиться ее появления. В автомашине во время контролируемой встречи Н. требовал у Ч.О.В. передачи денежных средств, не оговаривая, за что они ему причитаются, а также написания расписки о долге. Под давлением Н. Ч.О.В. расписку написала. При выходе Ч.О.В. из автомобиля Н. отдал ей пакет с вещами Ч.М.Н., сказав при этом, что она знает, что находится в пакете. После того как Ч.О.В. покинула автомашину, она была задержана. При ней находился пакет с вещами мужа, у сидящих в машине была ее расписка о долге в сумме 5000 рублей.
На первом же допросе Ч.О.В. рассказала, что Н. постоянно склонял ее к убийству мужа, с которым она не проживала. Он мотивировал это тем, что ненавидит Ч.М.Н., так как тот имел интимные отношения с его женой. Попытки избежать встреч с Н. положительных результатов не приносили, так как он знал все места, где она могла находиться. На вопросы о том, зачем нужно ее согласие, Н. отвечал, что ее согласие не нужно, но ему нужны деньги, чтобы уехать после совершения преступления из города. Ч.О.В. не придавала значения этим разговорам. Однако во избежание постоянного преследования со стороны Н., располагая сведениями о его психической неустойчивости и опасаясь за свою безопасность, жизнь и здоровье своих малолетних детей, Ч.О.В. была вынуждена согласиться на встречу с ним в условленном месте и написать расписку с обязательством передать денежные средства. Что находилось в пакете, который отдал ей Н., а также цель вручения этого пакета ей было неизвестно. В ходе предварительного расследования Ч.О.В. и Н. продолжали настаивать каждый на своих показаниях.
По результатам изучения материалов уголовного дела в отделе криминалистики было принято решение о проведении судебных психофизиологических экспертиз с применением полиграфа в отношении Н. и Ч.О.В. Производство ПФЭ было поручено специалисту-полиграфологу ОАО "Евросеть" А.В. Четину, факт получения которым специальных знаний в области полиграфологии был подтвержден документами государственного образца. Во время производства судебных экспертиз у Н. и Ч.О.В. были выявлены и зарегистрированы психофизиологические реакции, позволившие эксперту сделать выводы, полностью согласующиеся с одной из версий следствия о том, что: а) информация, изложенная Ч.О.В., во время следственных действий с ее участием, является достоверной; б) Ч.О.В. не обращалась к Н. с предложением об убийстве мужа; в) Н. склонял Ч.О.В. к убийству Ч.М.Н.; г) Ч.О.В., ненавидя своего мужа и желая наступления его смерти, тем не менее игнорировала предложения Н. об его убийстве; д) Ч.О.В. написала расписку о денежном долге под давлением Н.; е) Ч.О.В. написала расписку, опасаясь за жизнь и здоровье своих малолетних детей.
Добытые в ходе производства судебной ПФЭ сведения были использованы следователем как в качестве самостоятельного доказательства, так и в качестве ориентирующей информации при планировании и проведении последующих следственных действий. При проведении дальнейшего расследования удалось установить, что Ч.М.Н., действуя из корыстных побуждений и личной неприязни к Ч.О.В., пообещал Н. передать за ее оговор крупную денежную сумму. На основании добытых сведений уголовное преследование в отношении Ч.О.В. было прекращено, 17 января 2007 г. уголовное дело было прекращено производством.
2. Утром 3 мая 2007 г. во время тушения пожара в доме в д. Миронова Юрлинского района был обнаружен труп И., 1937 г. рождения, с множественными рублеными ранами головы и тупыми травмами головы и тела. Преступление было совершено в условиях неочевидности. По факту убийства И. в тот же день прокуратурой Юрлинского района было возбуждено уголовное дело.
Летом 2007 г. жительница д. Миронова П. дала показания о том, что ей достоверно известно, что преступление совершил ранее судимый Ч., который освободился из мест лишения свободы незадолго до гибели И. Какого-либо алиби Ч. не имел, о том, где находился и что делал в ночь на 3 мая 2007 г., сообщить не смог. На основании показаний П. Ч. было предъявлено обвинение и применена мера пресечения в виде содержания под стражей. Ч. отказался от дачи показаний, воспользовавшись правами, предоставленными [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=2875;fld=134;dst=100196"]ст. 51[/DLMURL] Конституции РФ. После предъявления обвинения Ч. другие версии произошедшего следствием не рассматривались, информация, полученная в ходе допроса П., под сомнение не ставилась.
В связи с тем что в течение длительного времени не было добыто каких-либо сведений, позволявших изобличить Ч. в совершении преступления, 15 сентября 2007 г. уголовное дело было затребовано для изучения в отдел криминалистики следственного управления Следственного комитета при Прокуратуре РФ по Пермскому краю. При изучении материалов дела выяснилось, что П. знает о таких деталях нанесения телесных повреждений И. и обстоятельствах поджога его дома, которые могли быть известны только человеку, находившемуся в момент совершения преступления внутри этого дома. Однако П. данный факт отрицала. Алиби П. подтверждали ее сожитель, малолетняя дочь и косвенные свидетели, которым дочь П. рассказала, что "мама всю ночь спала рядом с ней". В связи с необходимостью проверки версии, базирующейся на том, что информация о причастности к преступлению Ч. может быть ложной, на основании рекомендаций отдела криминалистики был разработан дополнительный план мероприятий по уголовному делу. Одновременно с этим было принято решение о производстве ПФИ как в отношении П., так и в отношении Ч. Автором статьи совместно с прокурором-криминалистом Т.Ю. Холовой были разработаны тесты для обследуемых лиц, учитывающие все выявленные детали события. Проведение ПФИ было поручено прокурору-криминалисту Т.Ю. Холовой.
Несмотря на то что Ч. продолжал отказываться от контакта со следователем, на общение с полиграфологом он согласился: от Ч. было получено письменное заявление с согласием на производство ПФИ. При проведении ПФИ у Ч. удалось выявить и зарегистрировать психофизиологические реакции, свидетельствующие о том, что ему неизвестны детали совершения преступления за исключением тех, о которых он узнал опосредованно - от очевидцев, а также в ходе предварительного следствия. Иначе складывалась ситуация при производстве ПФИ в отношении П. Уже на стадии предварительной беседы перед проведением тестирования она заявила, что оболгала Ч., после чего обратилась с просьбой о предоставлении возможности изложить свое признание в письменном заявлении на имя следователя. При прохождении тестирования у П. были зарегистрированы психофизиологические реакции, свидетельствующие о том, что: а) она располагает информацией о деталях преступления, которые не могли быть ею получены от третьих лиц; б) она скрывает информацию о том, что находилась на месте преступления в момент его совершения; в) она сама наносила удары Иванову И.И.; г) она использовала для поджога дома ГСМ именно из той емкости, которая была обнаружена на месте пожара; д) ей достоверно известно, где была оставлена емкость с ГСМ после совершения поджога.
Во время допроса по результатам ПФИ П. пояснила, что она действительно находилась в доме И., но смертельные травмы погибшему причинила не она, а родственник Ч. - Т., который и заставил ее дать показания о том, что к преступлению причастен Ч. С целью проверки новой версии, выдвинутой П., было принято решение о производстве ПФИ не только с Т., но и с сожителем П. - Л., который продолжал обеспечивать ее алиби. Как и ранее, ПФИ производились силами отдела криминалистики. Во время тестирования и у Т., и у Л. были зарегистрированы психофизиологические реакции, свидетельствующие о том, что они не располагают какой-либо значимой для следствия информацией о деталях совершенного преступления. Кроме того, во время беседы, предшествующей тестированию, прокурору-криминалисту Т.Ю. Холовой удалось побудить Л. к даче правдивых показаний. Он рассказал, что скрыл от следствия, что П. в ночь на 3 мая 2007 г. не ночевала дома. Кроме того, Л. сообщил, что был свидетелем ее беседы с малолетней дочерью, в ходе которой П. просила девочку всем знакомым говорить о том, что в эту ночь она (П.) из дома никуда не уходила. Л. рассказал и о том, что в один из дней весной 2007 г. П., находясь в состоянии алкогольного опьянения, призналась ему, что причастна к смерти И.
При расследовании уголовного дела по результатам каждого из проведенных ПФИ были составлены заключения специалиста, а Т.Ю. Холова была допрошена в качестве специалиста. Полученные сведения в дальнейшем использовались и как прямые доказательства по делу, и как ориентирующая информация для производства ряда следственных действий. На основании добытых данных Ч. из-под стражи был освобожден, уголовное преследование в отношении его прекращено. П. было предъявлено обвинение, применена мера пресечения в виде заключения под стражу. В апреле 2008 г. в отношении П. состоялся обвинительный приговор суда, за убийство И. с последующим поджогом, она была осуждена к 10 годам лишения свободы.
3. Пятого сентября 2007 г. в своей квартире в г. Кудымкар был обнаружен труп Р. со множественными колото-резаными ранениями грудной клетки. По данному факту прокуратурой г. Кудымкар было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=78554;fld=134;dst=100535"]ч. 1 ст. 105[/DLMURL] УК РФ. Р. находился на инвалидности, злоупотреблял спиртным, проживал один в четырехкомнатной квартире в центре города. Вечером того же дня в ОУР ОВД г. Кудымкар позвонил входящий в ОПГ Н.А.К., специализирующийся на махинациях с жильем. Он сообщил, что располагает сведениями о том, кто убил Р., и уведомил, что утром 6 сентября 2007 г. преступник либо добровольно явится в ОВД, либо будет туда доставлен. На следующий день на основании информации, переданной Н.А.К., сотрудниками милиции был задержан ранее неоднократно судимый, в том числе за совершение тяжких преступлений с применением ножа, О. На теле О. были обнаружены следы побоев. О. сообщил сотрудникам УР, что он убил Р. ножом в ходе возникшей между ними ссоры. Прибывшие следом в ОВД члены ОПГ Н.А.К., С.С.А. и В.Э.Г. дали показания о том, что преступление было совершено О. в присутствии С.С.А. Со слов "свидетелей" Н.А.К. и В.Э.Г., узнав о произошедшем от С.С.А., они пригласили О. на "встречу", так как были близкими знакомыми как убитого, так и самого О. Во время беседы с О., который рассказал им о деталях убийства, Н.А.К. и С.С.А. в присутствии В.Э.Г. предложили О. самому явиться в милицию и сделать заявление о явке с повинной. "Свидетели" пояснили, что первоначально О. согласился с их предложением, однако утром, испугавшись ответственности, сбежал. Так как незадолго перед убийством Р. О. совершил административное правонарушение, по представленным материалам судом на него было наложено взыскание в виде административного ареста. Сотрудниками УР было доложено руководству о раскрытии особо тяжкого неочевидного преступления. С этого момента все другие версии рассматривались работниками милиции как противодействие установлению истины по делу. Однако еще во время осмотра места преступления следователь прокуратуры г. Кудымкар П.Д.Ю. обратил внимание на то, что в квартире Р. присутствует сотрудник ОБЭП ОВД В.Е.А., который не должен был там находиться. В.Е.А. пояснил следователю, что входит в состав следственно-оперативной группы. Наведя справки, П.Д.Ю. установил, что В.Е.А. из органов внутренних дел был уволен в связи с совершением тяжких преступлений и находится под следствием. Во время работы в ОБЭП он курировал линию по раскрытию преступлений на рынке жилья. Перед увольнением В.Е.А. несколько раз отказывал в возбуждении уголовного дела по результатам проверок заявлений Р. о том, что тот стал жертвой мошенничества со стороны В.Э.Г., который продал принадлежащую ему квартиру по доверенности, но денежных средств ему не передал.
Во время первого же допроса О. сообщил следователю, что Р. убил С.С.А. Сам он видел только труп и сидящего над убитым С.С.А. Кроме того, О. рассказал, что сделал заявление о явке с повинной по требованию Н.А.К., С.С.А. и В.Э.Г., которые после совершения убийства вывезли его в пустующий дом В.Э.Г. Там О. избили и предупредили, что если он не даст показаний о совершении преступления им, а не С.С.А., то последует физическая расправа с ним и его женой. Одновременно О. дали понять, что доказать невиновность в милиции ему не удастся. В ходе допроса О. вспомнил, что во время нанесения ему побоев Н.А.К. заявил, что они не намерены терять квартиру Р., которую "пасли" несколько месяцев. Исходя из обстановки и знания того, что Н.А.К. является одним из лидеров ОПГ, О. был вынужден согласиться со сделанным ему "предложением". При попытке "доставки" в ОВД ему удалось бежать, но скрыться он не смог, так как через небольшой промежуток времени был задержан сотрудниками милиции и доставлен в отдел. В ОВД О. разъяснили, что ряд очевидцев преступления дали показания в отношении совершенного им преступления и шансов "уйти от ответственности" у него нет. Расценив это как реализацию угроз Н.А.К., О. сделал заявление о явке с повинной в убийстве, которого он не совершал.
Изучив личность О., следователь П.Д.Ю. сделал вывод о том, что О., имеющий крайне низкий уровень умственного развития, выстроить такую изощренную линию защиты не мог. Поэтому сведения, сообщенные им в ходе допроса, скорее всего, достоверны. После подтверждения О. своих показаний во время очной ставки с С.С.А., который настаивал на виновности О., следователем было принято решение о ходатайстве перед судом о применении к С.С.А. меры пресечения в виде содержания под стражей. С.С.А. было предъявлено обвинение в совершении убийства Р. Однако добыть следственным путем необходимые доказательства, изобличающие С.С.А., не удавалось. В свою очередь, стороной защиты был предоставлен еще ряд "свидетелей", которым О. якобы успел рассказать о совершенном им преступлении. Сотрудники милиции в связи с "очевидностью" вины О. и "невиновности" С.С.А. от оперативного сопровождения по делу самоустранились.
Исходя из сложившейся ситуации, отделом криминалистики были затребованы для изучения все материалы, которые имели отношение к "деятельности" Н.А.К., В.Э.Г., С.С.А. Одновременно с этим было принято решение о проведении ПФИ в отношении О. и С.С.А. ПФИ проводились прокурором-криминалистом Т.Ю. Холовой. Были разработаны группы тестов, учитывающие все известные детали преступления. От О. и С.С.А. были получены письменные заявления о согласии на проведение в отношении их ПФИ. Результаты ПФИ показали, что О. не располагает информацией о ряде деталей преступления (количестве ножевых ударов, мотиве и т.д.), у него не было выявлено и зафиксировано психофизиологических реакций, свидетельствующих о том, что он обладает интересующей следствие информацией за пределами той, о которой он сообщил при производстве с ним следственных действий. Противоположная картина при проведении ПФИ была выявлена у С.С.А. Зафиксированные у него психофизиологические реакции свидетельствовали об информированности С.С.А. о деталях преступления, неизвестных О., хотя последний был в квартире во время убийства и видел труп. Такие детали могли быть известны только лицу, совершившему убийство. Составленные заключения специалиста и последующие допросы специалиста стали самостоятельным средством доказывания и отправной точкой для проведения других следственных действий. В отношении С.С.А. состоялся обвинительный приговор, он был осужден к длительному сроку лишения свободы.
Таким образом, во всех описанных нами случаях были чрезвычайно результативно использованы возможности ПФИ при проверке показаний заявителя и свидетелей преступления. Применение полиграфа с целью получения заключения специалиста в порядке, предусмотренном [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134"]УПК[/DLMURL] РФ, оказалось полезно, когда использование традиционных методов было либо затруднено, либо невозможно. Следствием были получены как самостоятельные доказательства по уголовным делам, так и ориентирующая информация, позволившая правильно определить направление расследования.
