- Inscrit
- 15 Déc. 2010
- messages
- 1,940
- Score de réaction
- 12
- Points
- 38
- Age
- 47
- Localisation
- Россия, Омск. +7-923-686-0630.
- Site web
- secret-adviser.tiu.ru
Tout par nom
Les autorités tchétchènes se mettent à la recherche d'anciens combattants
Les rumeurs qui ont bouleversé la communauté Internet selon lesquelles les autorités tchétchènes ont compilé des listes d'employés des structures de pouvoir fédérales servant dans le Caucase du Nord n'ont été que partiellement confirmées. Il s'est avéré, comme il s'est avéré, des suspects dans des crimes et des témoins. Une autre chose s'est avérée plus importante: l'État n'est pas prêt à assumer la responsabilité des criminels identifiés, d'une part et d'autre part.
Le sujet du soi-disant dossier sur les anciens combattants de Tchétchénie a refait surface littéralement juste après le meurtre de l'ancien colonel Youri Budanov, reconnu coupable de crimes de guerre. Le meurtre d'Elsa Kungaeva, une femme tchétchène commise lors d'un interrogatoire, a été juridiquement interprété conformément au 105e article pertinent du Code pénal, mais en substance, compte tenu du contexte, il est plus proche des crimes de guerre.
Le meurtre d'une personne, semble-t-il, ne peut être comparé aux décès massifs de personnes lors de bombardements et de balayages effectués par diverses forces fédérales, mais néanmoins, l'affaire Budanov a retenu l'attention du public. Pour de nombreux Tchétchènes, le colonel est devenu la personnification du mal causé par les actions illégales des fédéraux. Très probablement, c'est pourquoi une trace tchétchène a été immédiatement soupçonnée de son meurtre.
Après sa libération de la colonie, Budanov a essayé de ne pas annoncer où il vit et ce qu'il fait. Entre-temps, selon un collègue de Budanov, le colonel Yevgeny Demich, l'ancien officier a découvert qu'il était surveillé. Demich, dans une interview à Gazeta.Ru, a déclaré que depuis 2000, les combattants ont une rancune contre les officiers et les soldats du 160e régiment, commandés par Budanov, et, selon lui, ont collecté des fichiers sur le personnel de l'unité. Ceci est, bien sûr, lié non pas au meurtre de Kungaeva, mais au fait que les autorités ont infligé de gros dégâts aux militants.
Demich a déclaré que ses compagnons militaires essayaient de ne pas révéler leurs données personnelles sur les réseaux sociaux, d'autant plus que la collecte d'informations sur les militaires anciens et actuels se poursuit. Le colonel, cependant, n'a pas précisé qui et dans quel but précis collecte des informations, dans quels organes ces personnes travaillent, et aussi comment il en a pris connaissance.
Un peu plus de spécificité était contenue dans le matériel de la publication Free Press, qui, en fait, soulevait le sujet de la collecte des dossiers pour les anciens combattants de Tchétchénie. Un informateur de la publication a fourni aux journalistes des échantillons de demandes du Département des enquêtes pour la Tchétchénie, qui contiennent une demande de fournir des informations sur chaque militaire, y compris quand et où ils ont combattu et à quelles opérations spéciales ils ont participé. Il a été souligné que les forces de l'ordre tchétchènes tentent d'obtenir les données personnelles des soldats et des officiers, de connaître leurs adresses et leur apparence.
Les demandes de la Tchétchénie, selon l'informateur, sont reçues, tout d'abord, dans les archives du ministère de la Défense, qui est extrêmement réticent à partager ces données constituant un secret d'État. En outre, des demandes similaires sont adressées à d'autres organismes chargés de l'application des lois. Le nombre total de ces documents est d'environ un millier au cours des dernières années, c'est-à-dire qu'il est impossible dans ce cas de parler de couverture de masse. Une exception est le cas décrit par la source de Moskovsky Komsomolets: le ministère de l'Intérieur aurait reçu une demande de la Tchétchénie avec une demande de fournir des données personnelles de tous les policiers antiémeutes de Moscou et de la région qui ont servi en Tchétchénie.
Le service de presse du chef de la Tchétchénie Ramzan Kadyrov, pour sa part, a démenti les rumeurs de tentatives d'identification de tous les participants à l'opération antiterroriste sans exception. Grozny fait valoir qu'il ne s'agit que de recueillir des informations sur les faits des crimes de guerre commis contre la population civile.
Alexander Cherkasov, membre du conseil d'administration de la société des droits de l'homme Memorial, estime également que les craintes d'un accès incontrôlé à des informations sensibles sont exagérées, car les demandes sont envoyées par des structures du Royaume-Uni, dont le travail a été activé par son chef, Alexander Bastrykin. Selon le militant des droits de l'homme, non seulement les enquêteurs ne sont pas subordonnés à Kadyrov, mais ils entretiennent également des relations assez compliquées avec les responsables locaux de la sécurité tchétchène.
Cherkasov a également rejeté la possibilité de tuer des vétérans de guerre en Tchétchénie sur la base des vendettas - une version très populaire dans la blogosphère. Le fait est que seuls les parents du défunt peuvent mener une vendetta et seulement à l'égard des personnes incluses dans le champ d'application des coutumes de la montagne - adat. Autrement dit, cette institution sociale ne s'applique qu'aux membres de la société Vainakh, mais pas aux représentants d'une autre nationalité.
Selon le militant des droits de l'homme, de nombreux proches des personnes enlevées et tuées ont déjà officieusement découvert toutes les informations dont ils ont besoin sur l'armée, qui pourrait théoriquement être impliquée dans le crime. Mais cette information est nécessaire pour les Tchétchènes, en premier lieu, afin d'établir où se trouvent les restes de la personne disparue, afin de les ramener au sol. Deuxièmement, ces données peuvent être utiles pour recevoir une compensation monétaire de l'État. En témoignent les nombreux appels à Strasbourg, sur lesquels des décisions positives ont été prises pour réparer les dommages.
Le médiateur tchétchène Nurdi Nukhazhiev a expliqué à propos de la publication de la collection de dossiers sur l'armée qu'il s'agit d'une pratique d'enquête courante. Dans ce cas, nous parlons de la recherche non seulement de suspects, mais aussi de témoins de crimes. Selon Noukhajiev, le sort d’environ cinq mille habitants de la République portés disparus pendant les années de l’opération antiterroriste est toujours inconnu. Il a souligné que de nombreux cas étaient clos avec la formulation "en raison de l'impossibilité d'établir les personnes impliquées dans le crime".
Le Commissaire aux droits de l'homme a rappelé qu'il avait personnellement remis à Bastrykin en mars 2010 des documents sur 220 enlevés. La commission d'enquête a reçu des informations recueillies par les autorités tchétchènes sur les personnes enlevées présumées: leurs noms et prénoms, grades militaires, numéros de pièces et véhicules blindés, indicatifs d'appel radio et autres informations.
Noukhajiev a également attiré l'attention sur le fait que les services chargés de l'application des lois, selon lui, ralentissaient délibérément les enquêtes sur les cas de crimes de guerre commis par les forces fédérales en Tchétchénie. À titre d'exemple, il a cité le cas de la mort de 56 personnes dans la banlieue de Grozny d'Alda, qui, en février 2000, a débarrassé la police antiémeute de Saint-Pétersbourg de militants. Seul un suspect, prénommé Sergei Babin, recherché depuis 2004, a été identifié. En conséquence, à la suite d'une plainte déposée par cinq proches des victimes, le tribunal de Strasbourg a condamné la Russie à verser l'équivalent de 300 mille dollars à titre d'indemnisation.
Malgré la liaison évidente des rumeurs sur le dossier au meurtre de Budanov, dans cette situation, nous parlons d'un problème beaucoup plus important. Les autorités se sont retrouvées dans une situation juridiquement difficile. Il n'y a pas eu de guerre officielle en Tchétchénie, par conséquent, ce qui se passe dans le Caucase du Nord ne peut pas être réglementé par les dispositions des Conventions de Genève sur le traitement des prisonniers de guerre et sur la protection des civils. Dans le même temps, ce qui se passe en Tchétchénie est une véritable guerre, dont les participants se comportent en conséquence des deux côtés. Cependant, maintenant leurs actions doivent être évaluées en termes de droit pénal général.
À première vue, les conclusions semblent simples: non seulement les militaires devraient être punis pour crimes de guerre, mais aussi les militants, dont beaucoup ont été amnistiés. Et les processus doivent être ouverts et publics, afin que chacun comprenne qui est jugé et pour quoi.
Cependant, pas un seul procès sur les massacres de civils, si les soldats capturés des forces fédérales (et cela s'est également produit) en Russie n'a pas eu lieu. Les autorités et la société russes pourraient suivre les traces de la Serbie et juger les criminels de guerre, mais il semble que le choix ait déjà été fait - de tout laisser tel quel, à la merci des publicistes d'Internet et du tribunal de Strasbourg.
[DLMURL] https://www.lenta.ru/articles/2011/06/21/dossier/ [/ DLMURL]
Les autorités tchétchènes se mettent à la recherche d'anciens combattants
Les rumeurs qui ont bouleversé la communauté Internet selon lesquelles les autorités tchétchènes ont compilé des listes d'employés des structures de pouvoir fédérales servant dans le Caucase du Nord n'ont été que partiellement confirmées. Il s'est avéré, comme il s'est avéré, des suspects dans des crimes et des témoins. Une autre chose s'est avérée plus importante: l'État n'est pas prêt à assumer la responsabilité des criminels identifiés, d'une part et d'autre part.
Le sujet du soi-disant dossier sur les anciens combattants de Tchétchénie a refait surface littéralement juste après le meurtre de l'ancien colonel Youri Budanov, reconnu coupable de crimes de guerre. Le meurtre d'Elsa Kungaeva, une femme tchétchène commise lors d'un interrogatoire, a été juridiquement interprété conformément au 105e article pertinent du Code pénal, mais en substance, compte tenu du contexte, il est plus proche des crimes de guerre.
Le meurtre d'une personne, semble-t-il, ne peut être comparé aux décès massifs de personnes lors de bombardements et de balayages effectués par diverses forces fédérales, mais néanmoins, l'affaire Budanov a retenu l'attention du public. Pour de nombreux Tchétchènes, le colonel est devenu la personnification du mal causé par les actions illégales des fédéraux. Très probablement, c'est pourquoi une trace tchétchène a été immédiatement soupçonnée de son meurtre.
Après sa libération de la colonie, Budanov a essayé de ne pas annoncer où il vit et ce qu'il fait. Entre-temps, selon un collègue de Budanov, le colonel Yevgeny Demich, l'ancien officier a découvert qu'il était surveillé. Demich, dans une interview à Gazeta.Ru, a déclaré que depuis 2000, les combattants ont une rancune contre les officiers et les soldats du 160e régiment, commandés par Budanov, et, selon lui, ont collecté des fichiers sur le personnel de l'unité. Ceci est, bien sûr, lié non pas au meurtre de Kungaeva, mais au fait que les autorités ont infligé de gros dégâts aux militants.
Demich a déclaré que ses compagnons militaires essayaient de ne pas révéler leurs données personnelles sur les réseaux sociaux, d'autant plus que la collecte d'informations sur les militaires anciens et actuels se poursuit. Le colonel, cependant, n'a pas précisé qui et dans quel but précis collecte des informations, dans quels organes ces personnes travaillent, et aussi comment il en a pris connaissance.
Un peu plus de spécificité était contenue dans le matériel de la publication Free Press, qui, en fait, soulevait le sujet de la collecte des dossiers pour les anciens combattants de Tchétchénie. Un informateur de la publication a fourni aux journalistes des échantillons de demandes du Département des enquêtes pour la Tchétchénie, qui contiennent une demande de fournir des informations sur chaque militaire, y compris quand et où ils ont combattu et à quelles opérations spéciales ils ont participé. Il a été souligné que les forces de l'ordre tchétchènes tentent d'obtenir les données personnelles des soldats et des officiers, de connaître leurs adresses et leur apparence.
Les demandes de la Tchétchénie, selon l'informateur, sont reçues, tout d'abord, dans les archives du ministère de la Défense, qui est extrêmement réticent à partager ces données constituant un secret d'État. En outre, des demandes similaires sont adressées à d'autres organismes chargés de l'application des lois. Le nombre total de ces documents est d'environ un millier au cours des dernières années, c'est-à-dire qu'il est impossible dans ce cas de parler de couverture de masse. Une exception est le cas décrit par la source de Moskovsky Komsomolets: le ministère de l'Intérieur aurait reçu une demande de la Tchétchénie avec une demande de fournir des données personnelles de tous les policiers antiémeutes de Moscou et de la région qui ont servi en Tchétchénie.
Le service de presse du chef de la Tchétchénie Ramzan Kadyrov, pour sa part, a démenti les rumeurs de tentatives d'identification de tous les participants à l'opération antiterroriste sans exception. Grozny fait valoir qu'il ne s'agit que de recueillir des informations sur les faits des crimes de guerre commis contre la population civile.
Alexander Cherkasov, membre du conseil d'administration de la société des droits de l'homme Memorial, estime également que les craintes d'un accès incontrôlé à des informations sensibles sont exagérées, car les demandes sont envoyées par des structures du Royaume-Uni, dont le travail a été activé par son chef, Alexander Bastrykin. Selon le militant des droits de l'homme, non seulement les enquêteurs ne sont pas subordonnés à Kadyrov, mais ils entretiennent également des relations assez compliquées avec les responsables locaux de la sécurité tchétchène.
Cherkasov a également rejeté la possibilité de tuer des vétérans de guerre en Tchétchénie sur la base des vendettas - une version très populaire dans la blogosphère. Le fait est que seuls les parents du défunt peuvent mener une vendetta et seulement à l'égard des personnes incluses dans le champ d'application des coutumes de la montagne - adat. Autrement dit, cette institution sociale ne s'applique qu'aux membres de la société Vainakh, mais pas aux représentants d'une autre nationalité.
Selon le militant des droits de l'homme, de nombreux proches des personnes enlevées et tuées ont déjà officieusement découvert toutes les informations dont ils ont besoin sur l'armée, qui pourrait théoriquement être impliquée dans le crime. Mais cette information est nécessaire pour les Tchétchènes, en premier lieu, afin d'établir où se trouvent les restes de la personne disparue, afin de les ramener au sol. Deuxièmement, ces données peuvent être utiles pour recevoir une compensation monétaire de l'État. En témoignent les nombreux appels à Strasbourg, sur lesquels des décisions positives ont été prises pour réparer les dommages.
Le médiateur tchétchène Nurdi Nukhazhiev a expliqué à propos de la publication de la collection de dossiers sur l'armée qu'il s'agit d'une pratique d'enquête courante. Dans ce cas, nous parlons de la recherche non seulement de suspects, mais aussi de témoins de crimes. Selon Noukhajiev, le sort d’environ cinq mille habitants de la République portés disparus pendant les années de l’opération antiterroriste est toujours inconnu. Il a souligné que de nombreux cas étaient clos avec la formulation "en raison de l'impossibilité d'établir les personnes impliquées dans le crime".
Le Commissaire aux droits de l'homme a rappelé qu'il avait personnellement remis à Bastrykin en mars 2010 des documents sur 220 enlevés. La commission d'enquête a reçu des informations recueillies par les autorités tchétchènes sur les personnes enlevées présumées: leurs noms et prénoms, grades militaires, numéros de pièces et véhicules blindés, indicatifs d'appel radio et autres informations.
Noukhajiev a également attiré l'attention sur le fait que les services chargés de l'application des lois, selon lui, ralentissaient délibérément les enquêtes sur les cas de crimes de guerre commis par les forces fédérales en Tchétchénie. À titre d'exemple, il a cité le cas de la mort de 56 personnes dans la banlieue de Grozny d'Alda, qui, en février 2000, a débarrassé la police antiémeute de Saint-Pétersbourg de militants. Seul un suspect, prénommé Sergei Babin, recherché depuis 2004, a été identifié. En conséquence, à la suite d'une plainte déposée par cinq proches des victimes, le tribunal de Strasbourg a condamné la Russie à verser l'équivalent de 300 mille dollars à titre d'indemnisation.
Malgré la liaison évidente des rumeurs sur le dossier au meurtre de Budanov, dans cette situation, nous parlons d'un problème beaucoup plus important. Les autorités se sont retrouvées dans une situation juridiquement difficile. Il n'y a pas eu de guerre officielle en Tchétchénie, par conséquent, ce qui se passe dans le Caucase du Nord ne peut pas être réglementé par les dispositions des Conventions de Genève sur le traitement des prisonniers de guerre et sur la protection des civils. Dans le même temps, ce qui se passe en Tchétchénie est une véritable guerre, dont les participants se comportent en conséquence des deux côtés. Cependant, maintenant leurs actions doivent être évaluées en termes de droit pénal général.
À première vue, les conclusions semblent simples: non seulement les militaires devraient être punis pour crimes de guerre, mais aussi les militants, dont beaucoup ont été amnistiés. Et les processus doivent être ouverts et publics, afin que chacun comprenne qui est jugé et pour quoi.
Cependant, pas un seul procès sur les massacres de civils, si les soldats capturés des forces fédérales (et cela s'est également produit) en Russie n'a pas eu lieu. Les autorités et la société russes pourraient suivre les traces de la Serbie et juger les criminels de guerre, mais il semble que le choix ait déjà été fait - de tout laisser tel quel, à la merci des publicistes d'Internet et du tribunal de Strasbourg.
[DLMURL] https://www.lenta.ru/articles/2011/06/21/dossier/ [/ DLMURL]
Original message
Всех поименно
Чеченские власти взялись за поиск ветеранов боевых действий
Взбудоражившие интернет-сообщество слухи о том, что чеченские власти составляют поименные списки сотрудников федеральных силовых структур, проходивших службу на Северном Кавказе, подтвердились лишь частично. Речь шла, как выяснилось, о подозреваемых в преступлениях и свидетелях. Важнее оказалось другое - государство не готово взять на себя ответственность за выявленных преступников, причем и с той и с другой стороны.
Тема так называемого досье на ветеранов Чечни всплыла буквально сразу после убийства бывшего полковника Юрия Буданова, осужденного за военные преступления. Совершенное им во время допроса убийство чеченки Эльзы Кунгаевой юридически было трактовано по соответствующей 105-й статье УК, но по сути, принимая во внимание контекст, оно ближе к военным преступлениям.
Убийство одного человека, казалось бы, не сравнится с массовой гибелью людей во время обстрелов и зачисток, проводившихся различными федеральными силами, но, тем не менее, дело Буданова оказалось в фокусе общественного внимания. Для многих чеченцев полковник стал персонификацией зла, причиненного им неправомерными действиями федералов. Скорее всего, именно поэтому в его убийстве сразу заподозрили чеченский след.
Буданов после своего освобождения из колонии старался не афишировать, где он живет и чем занимается. Между тем, по словам сослуживца Буданова, полковника Евгения Демича, бывший офицер обнаружил, что за ним следят. Демич в интервью "Газете.Ru" заявил, что боевики с 2000 года имеют зуб на офицеров и солдат 160-го полка, которым командовал Буданов, и, по его сведениям, собирали досье на личный состав подразделения. Связано это, естественно, не с убийством Кунгаевой, а с тем, что федералы нанесли боевикам большой урон.
Демич рассказал, что его однополчане стараются не светить свои личные данные в социальных сетях, тем более что сбор информации и на бывших, и на действующих военнослужащих продолжается. Полковник, правда, не уточнил, кто и с какой конкретно целью собирает сведения, в каких органах работают эти люди, а также, откуда ему стало известно об этом.
Несколько больше конкретики содержалось в материале издания "Свободная пресса", которое, собственно, и подняло тему о сборе досье на ветеранов Чечни. Информатор издания предоставил журналистам образцы запросов из Следственного управления по Чечне, в которых содержится просьба сообщить данные по отдельным военнослужащим, в том числе, когда и где они воевали и в каких спецоперациях участвовали. Особо подчеркивалось, что чеченские правоохранители пытаются получить персональные данные солдат и офицеров, узнать их адреса и как они выглядят.
Запросы из Чечни поступают, по словам информатора, прежде всего, в архив Минобороны, который крайне неохотно делится этими данными, составляющими государственную тайну. Кроме того, аналогичные запросы приходят и в другие силовые ведомства. Общее количество таких документов составляет около тысячи за последние несколько лет, то есть нельзя в этом случае говорить о массовом охвате. Исключением является случай, о котором рассказал источник "Московского комсомольца": якобы в МВД поступил запрос из Чечни с просьбой предоставить личные данные всех бойцов ОМОНа из Москвы и области, которые проходили службу в Чечне.
Пресс-служба главы Чечни Рамзана Кадырова, со своей стороны, опровергла слухи о попытках поголовной идентификации всех участников контртеррористической операции. В Грозном утверждают, что речь идет лишь о сборе информации по фактам военных преступлений, совершенных в отношении гражданского населения.
Член правления правозащитного общества "Мемориал" Александр Черкасов также считает, что опасения неконтролируемого доступа к чувствительной информации преувеличены, так как запросы рассылают структуры СК, работу которых активизировал его глава Александр Бастрыкин. По мнению правозащитника, следователи не только не находятся в подчинении Кадырова, но у них еще и довольно сложные отношения с местными чеченскими силовиками.
Черкасов также отверг возможность убийств участников боевых действий в Чечне по мотивам кровной мести - версию, достаточно популярную в блогосфере. Дело в том, что кровную месть могут осуществлять только родственники погибших и только в отношении лиц, включенных в сферу действия горских обычаев - адатов. То есть этот социальный институт распространяется только на членов вайнахского общества, но не на представителей другой национальности.
По сведениям правозащитника, многие родственники похищенных и убитых уже выяснили неофициальными путями всю необходимую им информацию о военных, которые теоретически могут быть причастны к преступлению. Но эти сведения чеченцам, в первую очередь, необходимы для того, чтобы установить местонахождение останков пропавшего без вести, чтобы предать их земле. Во вторую очередь, эти данные могут пригодиться для получения денежной компенсации от государства. Об этом свидетельствуют и многочисленные обращения в Страсбург, по которым были приняты положительные решения о возмещении ущерба.
Чеченский омбудсмен Нурди Нухажиев пояснил в связи с публикациями о сборе досье на военных, что это обычная следственная практика. При этом речь идет о розыске не только подозреваемых, но и свидетелей преступлений. По словам Нухажиева, до сих пор неизвестна судьба около пяти тысяч жителей республики, пропавших без вести за годы проведения контртеррористической операции. Он подчеркнул, что многие дела были закрыты с формулировкой "в связи с невозможностью установить причастных к преступлению".
Уполномоченный по правам человека напомнил, что он лично передал Бастрыкину еще в марте 2010 года материалы по 220 похищенным. Следственному комитету были предоставлены собранные чеченскими властями данные о подозреваемых в похищениях: их имена и фамилии, воинские звания, номера частей и бронетехники, радиопозывные и другие сведения.
Нухажиев также обратил внимание на то, что правоохранительные органы, по его мнению, сознательно тормозят расследование дел, касающихся военных преступлений, совершенных федеральными силами в Чечне. В качестве примера он привел дело о гибели 56 человек в грозненском пригороде Алды, который в феврале 2000 года зачищал от боевиков питерский ОМОН. Был установлен только один подозреваемый по имени Сергей Бабин, который находится в розыске с 2004 года. В результате по жалобе пятерых родственников погибших Страсбургский суд обязал Россию выплатить в качестве компенсации эквивалент 300 тысяч долларов.
Несмотря на очевидную привязку слухов о досье к убийству Буданова, речь в данной ситуации идет о гораздо более масштабной проблеме. Власти оказались в юридически сложной ситуации. Официально в Чечне войны не было, соответственно происходящее на Северном Кавказе нельзя регулировать положениями Женевских конвенций об обращении с военнопленными и о защите гражданского населения. Вместе с тем, происходившее в Чечне было самой настоящей войной, участники которой с обеих сторон вели себя соответствующим образом. Однако теперь их действия приходится оценивать с точки зрения общегражданского уголовного законодательства.
Выводы, на первый взгляд, вроде бы должны последовать простые: наказаны за военные преступления должны быть не только военнослужащие, но и боевики, многие из которых были амнистированы. И процессы должны быть открытыми и гласными, чтобы все понимали, кого и за что судят.
Однако ни одного процесса о массовых убийствах мирных ли жителей, пленных ли солдат федеральных сил (а такое тоже было) в России не случилось. Российские власти и общество могли бы пойти по стопам Сербии и судить военных преступников, но, похоже выбор уже сделан - оставить все как есть, на откуп интернет-публицистам и Страсбургскому суду.
[DLMURL]https://www.lenta.ru/articles/2011/06/21/dossier/[/DLMURL]
Чеченские власти взялись за поиск ветеранов боевых действий
Взбудоражившие интернет-сообщество слухи о том, что чеченские власти составляют поименные списки сотрудников федеральных силовых структур, проходивших службу на Северном Кавказе, подтвердились лишь частично. Речь шла, как выяснилось, о подозреваемых в преступлениях и свидетелях. Важнее оказалось другое - государство не готово взять на себя ответственность за выявленных преступников, причем и с той и с другой стороны.
Тема так называемого досье на ветеранов Чечни всплыла буквально сразу после убийства бывшего полковника Юрия Буданова, осужденного за военные преступления. Совершенное им во время допроса убийство чеченки Эльзы Кунгаевой юридически было трактовано по соответствующей 105-й статье УК, но по сути, принимая во внимание контекст, оно ближе к военным преступлениям.
Убийство одного человека, казалось бы, не сравнится с массовой гибелью людей во время обстрелов и зачисток, проводившихся различными федеральными силами, но, тем не менее, дело Буданова оказалось в фокусе общественного внимания. Для многих чеченцев полковник стал персонификацией зла, причиненного им неправомерными действиями федералов. Скорее всего, именно поэтому в его убийстве сразу заподозрили чеченский след.
Буданов после своего освобождения из колонии старался не афишировать, где он живет и чем занимается. Между тем, по словам сослуживца Буданова, полковника Евгения Демича, бывший офицер обнаружил, что за ним следят. Демич в интервью "Газете.Ru" заявил, что боевики с 2000 года имеют зуб на офицеров и солдат 160-го полка, которым командовал Буданов, и, по его сведениям, собирали досье на личный состав подразделения. Связано это, естественно, не с убийством Кунгаевой, а с тем, что федералы нанесли боевикам большой урон.
Демич рассказал, что его однополчане стараются не светить свои личные данные в социальных сетях, тем более что сбор информации и на бывших, и на действующих военнослужащих продолжается. Полковник, правда, не уточнил, кто и с какой конкретно целью собирает сведения, в каких органах работают эти люди, а также, откуда ему стало известно об этом.
Несколько больше конкретики содержалось в материале издания "Свободная пресса", которое, собственно, и подняло тему о сборе досье на ветеранов Чечни. Информатор издания предоставил журналистам образцы запросов из Следственного управления по Чечне, в которых содержится просьба сообщить данные по отдельным военнослужащим, в том числе, когда и где они воевали и в каких спецоперациях участвовали. Особо подчеркивалось, что чеченские правоохранители пытаются получить персональные данные солдат и офицеров, узнать их адреса и как они выглядят.
Запросы из Чечни поступают, по словам информатора, прежде всего, в архив Минобороны, который крайне неохотно делится этими данными, составляющими государственную тайну. Кроме того, аналогичные запросы приходят и в другие силовые ведомства. Общее количество таких документов составляет около тысячи за последние несколько лет, то есть нельзя в этом случае говорить о массовом охвате. Исключением является случай, о котором рассказал источник "Московского комсомольца": якобы в МВД поступил запрос из Чечни с просьбой предоставить личные данные всех бойцов ОМОНа из Москвы и области, которые проходили службу в Чечне.
Пресс-служба главы Чечни Рамзана Кадырова, со своей стороны, опровергла слухи о попытках поголовной идентификации всех участников контртеррористической операции. В Грозном утверждают, что речь идет лишь о сборе информации по фактам военных преступлений, совершенных в отношении гражданского населения.
Член правления правозащитного общества "Мемориал" Александр Черкасов также считает, что опасения неконтролируемого доступа к чувствительной информации преувеличены, так как запросы рассылают структуры СК, работу которых активизировал его глава Александр Бастрыкин. По мнению правозащитника, следователи не только не находятся в подчинении Кадырова, но у них еще и довольно сложные отношения с местными чеченскими силовиками.
Черкасов также отверг возможность убийств участников боевых действий в Чечне по мотивам кровной мести - версию, достаточно популярную в блогосфере. Дело в том, что кровную месть могут осуществлять только родственники погибших и только в отношении лиц, включенных в сферу действия горских обычаев - адатов. То есть этот социальный институт распространяется только на членов вайнахского общества, но не на представителей другой национальности.
По сведениям правозащитника, многие родственники похищенных и убитых уже выяснили неофициальными путями всю необходимую им информацию о военных, которые теоретически могут быть причастны к преступлению. Но эти сведения чеченцам, в первую очередь, необходимы для того, чтобы установить местонахождение останков пропавшего без вести, чтобы предать их земле. Во вторую очередь, эти данные могут пригодиться для получения денежной компенсации от государства. Об этом свидетельствуют и многочисленные обращения в Страсбург, по которым были приняты положительные решения о возмещении ущерба.
Чеченский омбудсмен Нурди Нухажиев пояснил в связи с публикациями о сборе досье на военных, что это обычная следственная практика. При этом речь идет о розыске не только подозреваемых, но и свидетелей преступлений. По словам Нухажиева, до сих пор неизвестна судьба около пяти тысяч жителей республики, пропавших без вести за годы проведения контртеррористической операции. Он подчеркнул, что многие дела были закрыты с формулировкой "в связи с невозможностью установить причастных к преступлению".
Уполномоченный по правам человека напомнил, что он лично передал Бастрыкину еще в марте 2010 года материалы по 220 похищенным. Следственному комитету были предоставлены собранные чеченскими властями данные о подозреваемых в похищениях: их имена и фамилии, воинские звания, номера частей и бронетехники, радиопозывные и другие сведения.
Нухажиев также обратил внимание на то, что правоохранительные органы, по его мнению, сознательно тормозят расследование дел, касающихся военных преступлений, совершенных федеральными силами в Чечне. В качестве примера он привел дело о гибели 56 человек в грозненском пригороде Алды, который в феврале 2000 года зачищал от боевиков питерский ОМОН. Был установлен только один подозреваемый по имени Сергей Бабин, который находится в розыске с 2004 года. В результате по жалобе пятерых родственников погибших Страсбургский суд обязал Россию выплатить в качестве компенсации эквивалент 300 тысяч долларов.
Несмотря на очевидную привязку слухов о досье к убийству Буданова, речь в данной ситуации идет о гораздо более масштабной проблеме. Власти оказались в юридически сложной ситуации. Официально в Чечне войны не было, соответственно происходящее на Северном Кавказе нельзя регулировать положениями Женевских конвенций об обращении с военнопленными и о защите гражданского населения. Вместе с тем, происходившее в Чечне было самой настоящей войной, участники которой с обеих сторон вели себя соответствующим образом. Однако теперь их действия приходится оценивать с точки зрения общегражданского уголовного законодательства.
Выводы, на первый взгляд, вроде бы должны последовать простые: наказаны за военные преступления должны быть не только военнослужащие, но и боевики, многие из которых были амнистированы. И процессы должны быть открытыми и гласными, чтобы все понимали, кого и за что судят.
Однако ни одного процесса о массовых убийствах мирных ли жителей, пленных ли солдат федеральных сил (а такое тоже было) в России не случилось. Российские власти и общество могли бы пойти по стопам Сербии и судить военных преступников, но, похоже выбор уже сделан - оставить все как есть, на откуп интернет-публицистам и Страсбургскому суду.
[DLMURL]https://www.lenta.ru/articles/2011/06/21/dossier/[/DLMURL]
