Juste une entreprise
Les révolutions arabes de 2011 ont montré l'importance de régimes répressifs jouant la technologie de surveillance moderne. Les organisations des droits de l'homme ont commencé à parler de la nécessité de contrôler l'offre de ces technologies occidentales de la même manière que le commerce mondial des armes est surveillé aujourd'hui. Pendant ce temps, le Kremlin n'a pratiquement pas besoin d'acheter ces technologies: les entreprises russes sont en mesure de fournir aux services de renseignement nationaux l'équipement nécessaire à la surveillance. De plus, les fabricants de tels systèmes en provenance de Russie les vendent avec succès à l'étranger, y compris à des régimes répressifs.
- Que pensez-vous du fait que votre technologie soit livrée à des pays à régime répressif?
Cette question est décontenancée par Sergey Lvovich Koval, expert en chef du Center for Speech Technology (MDG). Bref, avec l'apparition d'un ingénieur soviétique typique, Koval et une heure et demie avant cela a parlé avec émotion de son organisation dans un café à moitié vide près de la station de métro Chernyshevskaya à Saint-Pétersbourg.
«Speech Technology Center» est une entreprise vraiment exceptionnelle, un leader mondial des systèmes de reconnaissance vocale. Certes, le Centre a acquis une renommée mondiale en décembre 2011, lorsque Wikileaks dans son nouveau projet The Spy Files, dédié à l'industrie mondiale de la surveillance, a inclus les OMD dans la liste des fabricants de technologies de surveillance qui les vendent à différents pays du monde.
Les OMD sont un fragment de la science secrète soviétique qui a fonctionné pour le KGB. Les associations avec Soljenitsyne décrites dans le roman «Dans le premier cercle» de «Martha Sharashka», un institut de recherche secret dans lequel, à la fin des années 40, des ingénieurs condamnés ont travaillé sur le problème de l'identification des personnes qui ont appelé les ambassades occidentales, sont plus que appropriées:
«Notre centre a été créé en 1990. Avant cela, tous les principaux employés travaillaient dans le département d'acoustique appliquée, en général le département était KGB, et appartenait formellement à l'ONG Dalsvyaz du ministère des Communications industrielles. La plupart des gens du département étaient des employés du KGB (j'étais un civil), et le Comité de sécurité de l'État a payé 15%. Il y a bien sûr le secret à l'entrée des mitrailleurs et tout ça. "Sharashka", où Soljenitsyne travaillait, elle a été transférée de Moscou à Saint-Pétersbourg, et ce département était son héritier direct. Les personnes décrites dans le roman ont continué à y travailler après la libération, et j'ai commencé à travailler avec elles lorsque je suis arrivée au département en 1973. » - dit Koval.
Mais même en dépit de sa pleine conscience de la «sharashka», Koval regrette encore aujourd'hui l'effondrement de la science secrète soviétique, dont son département faisait partie:
«En Union soviétique, il y avait un très bon système pour développer des moyens dans l'intérêt de la défense et de la sécurité. À l'Académie des sciences, il y avait une commission militaro-industrielle, et il y avait une section des problèmes appliqués de l'Académie des sciences de l'URSS. Cette section a recueilli les commandes de développements potentiels de tous les départements, le ministère de la Défense, le KGB. Et cette section exigeait de l'argent, et ils se sont démarqués - tout ce qui était nécessaire - jusqu'en 1988-1989. De l'argent a été donné à des ministères comme le nôtre. Et puis nous avons réparti cet argent entre les établissements universitaires et contrôlé toutes les commandes. Tout l'argent a été alloué. N'importe qui! "
Soit dit en passant, dans le personnel du département où Sergey Koval travaillait, il y avait 300 personnes et 10 000 employés travaillaient dans toute l'entreprise.
En 1990, le financement a été coupé dix fois et bientôt le département a été complètement liquidé. Pendant plusieurs années, sept anciens employés ont existé en tant que groupe de développements prometteurs en compagnie d'un ami, jusqu'à ce qu'il se transforme en "Centre de technologie de la parole". Aujourd'hui, sur les sept pères fondateurs, seuls trois sont restés dans l'entreprise, mais le personnel des OMD est passé à 350 personnes.
- Vous êtes donc revenu à la taille de votre département à l'époque soviétique?
- Oui, ils sont revenus. De plus, le plus intéressant est que les OMD jouent désormais le rôle du département d'acoustique appliquée qui jouait alors.
"Mais vous ne pouvez pas passer de commandes dans 40 instituts, comme alors?"
- Eh bien, bien sûr, cela est faible pour nous, et nous ne le faisons pas pour d'autres raisons. Mais, quand aujourd'hui une sorte de développement compliqué d'équipement spécial est nécessaire, nos chers amis d'instituts spéciaux courent, tournent en rond et reviennent ici.
Qu'est-ce que les microphones ont à voir avec ça?
Koval est même modeste. En juillet 2011, la filiale MDG, nommée MDG Innovation, est devenue résidente de Skolkovo, un cluster d'entreprises de haute technologie créé à l'initiative du président Dmitri Medvedev. Les Innovations MDG ont immédiatement déclaré que la tâche principale de la nouvelle entreprise à Skolkovo était de développer des technologies d'identification qui aideront à établir l'identité d'une personne par la voix ou l'image du visage.
La société considère que son développement est unique par sa portée et ses fonctionnalités - elle pourra stocker des bases de données multimétriques de données biométriques (échantillons vocaux et photo) et trouver les personnes nécessaires dans tous les canaux de communication et fichiers vidéo. Il est également possible de connecter des fonctions d'identification supplémentaires: par empreinte digitale, iris, etc. Ce logiciel est destiné aux forces de sécurité et aux services spéciaux, et il est supposé qu'il devrait être utilisé pour trouver des criminels.
En septembre 2011, les OMD ont reçu le soutien d'une autre partie: Gazprombank, qui fait partie de l'empire de Yuri Kovalchuk, un ami proche de Vladimir Poutine, est devenu copropriétaire du Centre. Le directeur général des OMD, Mikhail Khitrov, a ensuite déclaré: «Nous sommes un leader technologique mondial sur des marchés de haute technologie tels que la synthèse et la reconnaissance de la parole, la biométrie vocale, l'analyse de la parole, etc. L'équipe Gazprombank partage nos plans ambitieux .. ".
Dans le domaine de la création de systèmes de reconnaissance vocale dans l'intérêt des services spéciaux et de la police, le Speech Technology Center est aujourd'hui véritablement l'un des leaders mondiaux. Les technologies d'identification vocale développées au Centre reposent sur de telles méthodes de recherche automatique de la voix et de la parole pour lesquelles la langue, l'accent et le dialecte utilisés n'ont pas d'importance: les paramètres physiques de la voix d'une personne sont analysés.
En 2010, les OMD ont achevé la mise en œuvre du premier projet national d'identification vocale au monde. Le projet a été mis en œuvre au Mexique, sur le territoire duquel un système d'enregistrement des votes et de recherche biométrique par l'État a été déployé, qui permet d'identifier l'identité du locuteur par des fragments de discours. Non seulement les criminels et les responsables de l'application des lois, mais aussi les citoyens respectueux des lois ont été inclus dans la base nationale des votes: dans certains États mexicains, même pour obtenir un permis de conduire, vous devez passer des échantillons de voix.
Le centre ne se limite pas à travailler avec la voix et a créé des systèmes de reconnaissance faciale - la société participe à des appels d'offres de services spéciaux russes et les met en œuvre activement à l'étranger. Actuellement, selon Coval, qui a personnellement supervisé le projet mexicain et a passé au total environ un an au Mexique, la possibilité d'identifier une personne sur une photo a été ajoutée au système de vote créé par le MDG.
Le Mexique n'est pas le seul client des OMD en dehors de la Russie. Selon Koval, les systèmes OMD sont installés au Kazakhstan, au Kirghizistan, en Ouzbékistan et au Bélarus, où des travaux sont en cours pour créer des systèmes nationaux d'identification des citoyens.
Les OMD tentent de percer le marché chinois et opèrent déjà avec succès en Thaïlande et à Singapour. De plus, les OMD livrent leurs systèmes en Inde et au Moyen-Orient: selon Koval, l'Arabie saoudite, l'Algérie, le Yémen et la Turquie figurent déjà sur la liste des clients de cette région. En Amérique latine, les OMD ont reçu des contrats en Colombie et en Équateur, où la technologie de reconnaissance faciale développée par les OMD est désormais introduite à l'échelle nationale.
Koval ne voit pas de problème moral dans le fait que dans certains pays, les produits des OMD peuvent être utilisés non pas pour rechercher des criminels, mais pour surveiller des journalistes, des dissidents ou des militants des droits de l'homme:
"Eh bien, que pouvons-nous faire?" Nous fournissons des équipements spéciaux. Et qu'est-ce qu'un équipement spécial - c'est une technique axée sur les opérations des forces de l'ordre. Peut-il être utilisé pour combattre non pas avec de mauvaises personnes, mais avec de bonnes personnes? Pouvez. Eh bien, supposons que dans un certain pays, le nôtre ou celui de quelqu'un d'autre, il existe un système de reconnaissance faciale. Vous pouvez filmer un rassemblement, puis, ayant un index des individus, cherchez des journalistes là-bas. Et l'autre regardera dans la foule des toxicomanes. Le troisième est destiné aux personnes nouvellement libérées ou aux nationalistes. Ils utilisent tous la même technique. Je ne vois pas ce qui peut être fait avec cela. Je ne peux tout simplement pas imaginer. S'il y a une écoute clandestine, alors qu'est-ce que, conditionnellement, des microphones?
Koval commence à devenir chaud:
- Tout ce discours sur le fait qu'un équipement spécial aide à attraper les dissidents - les conneries, est, comment dire, le double standard que les Américains utilisent avec puissance et comme arme psychologique contre leurs concurrents. Tous ces droits de l'homme, à mon avis, sont l'utilisation délibérée de deux poids deux mesures pour atteindre leurs objectifs.
Bien que Sergey Koval ait nié que la publication sur le site Web de Wikileaks ait influencé la politique de l'entreprise dans ses relations avec les médias, en fait, il s'est avéré que la direction des OMD évite désormais de communiquer avec les journalistes.
Nous avons demandé à Dmitry Dyrmovsky, le chef de la branche moscovite des OMD, de montrer à l'un des auteurs de l'article comment fonctionne le système d'identification vocale. Cependant, en apprenant que nous avions déjà parlé avec Kovaly, Dyrmovsky a exigé de ne pas imprimer ce que Koval a dit: "Sergey Lvovich Koval n'a pas le droit de parler au nom de l'entreprise, donc, tout ce qu'il a dit dans une interview avec votre employé, il n'a pas eu le droit de parler, même si je ne sais pas ce qu'il lui a dit. "
Dyrmovsky a catégoriquement refusé de montrer tout produit fabriqué par les OMD, même pour des sociétés commerciales, et annoncé sur le site.
Tout le monde le fait
Le Center for Speech Technologies n'est pas la seule entreprise russe à produire des systèmes de surveillance qui vend avec succès ses technologies à des pays aux régimes répressifs et autoritaires. La société «Analytical Business Solutions» (nous en avons parlé dans le premier matériel du cycle), par exemple, a vendu son système de surveillance des blogs et des réseaux sociaux «Archive sémantique» au bureau du ministère des Affaires intérieures du Bélarus. À son tour, MFI-Soft, le plus grand producteur de moyens d'interception de trafic de télécommunications (appels téléphoniques, communications mobiles, Internet) en Russie, a installé ses systèmes au Kazakhstan et en Ouzbékistan.
Comme les OMD, ces entreprises sont extrêmement prudentes en commentant leurs contrats à l'étranger. Lorsqu'on lui a demandé ce que son entreprise fournit au Kazakhstan et à l'Ouzbékistan, Natalya Korobkova du service de presse de MFI-Soft a répondu:
- Nous livrons dans ces pays, y compris des produits dans le domaine du contrôle juridique ou de la sécurité de l'information. Mais je ne serai pas en mesure de nommer quels produits spécifiques, car il s'agit d'informations confidentielles. Nous ne travaillons pas directement avec eux, mais via la société de distribution Aloe-sistem. Nous n'avons pas de contrats directs avec eux. Contrats directs uniquement avec la Russie.
- Qu'est-ce qui a causé la confidentialité de ces informations?
"Eh bien, je ne peux pas vous le dire."
Il convient de noter que de nombreux États de l'ancienne Union soviétique, créant des systèmes de surveillance, suivent l'expérience de la Russie, ce qui confère des avantages naturels aux entreprises russes. Par exemple, en mars 2010, le président du Bélarus, Alexandre Loukachenko, a signé le décret no 129, accordant au KGB et au Centre présidentiel des opérations et d'analyse un accès à distance complet aux bases de données des opérateurs de télécommunications biélorusses. Le système est nommé de la même manière qu'en Russie - SORM (le système de mesures de recherche opérationnelle).
En avril de la même année, Igor Sukach, directeur général de la société biélorusse Alternative Digital Network, a déclaré que la mise en œuvre du décret coûterait 60 000 $ au fournisseur Internet Atlant Telecom (qui fait partie de la holding Alternative Digital Network). Nous nous sommes tournés vers Atlant-Telecom avec une demande pour signaler quel équipement ils devaient acheter. Mais ils nous ont répondu: «Aux termes du contrat actuel et pour des raisons de sécurité, nous ne pouvons vous dire ni le nom du fournisseur des systèmes SORM ni son affiliation régionale. Nous sommes désolés, mais les exigences sont très strictes. "
Soit dit en passant, comme l'ont dit les auteurs dans l'une des entreprises de fabrication de SORM russes, non seulement la Biélorussie, mais aussi l'Ouzbékistan copie également le SORM russe.
***
La réticence à penser le côté éthique de leur travail s'est avérée commune à tous les employés des entreprises travaillant dans ce domaine que nous avons interrogés. Dans le même temps, le changement de génération ne semblait pas pouvoir changer la position de l'intelligentsia technique, qui à l'époque soviétique était étroitement liée au complexe militaro-industriel.
Sergei Koval, 61 ans, produit d'une école de recherche soviétique travaillant pour le KGB, commence à se sentir mal à l'aise lorsqu'il doit penser à des problèmes qui dépassent le cadre de la technologie et se tourne immédiatement vers les clichés prêts à l'emploi de la propagande soviétique.
À son tour, Vadim Szekeresh, quarante ans, diplômé de la Faculté de mathématiques et de mécanique de l'Université de Saint-Pétersbourg, aujourd'hui directeur général du fabricant de systèmes d'interception de télécommunications «Protey Special Equipment», avec des contrats en Ouzbékistan et en Biélorussie, a calmement réagi au fait que son entreprise figurait sur la liste du projet Spy Files Wikileaks:
- «Je n'y ai pas fait attention. Nous travaillons avec des opérateurs mobiles dans de nombreux pays, apparemment, les informations proviennent de là. Mais je n'ai même pas regardé. Ce sujet ne me dérange pas vraiment. En fait, nous ne vendons pas d'équipement spécial, toutes sortes de bugs, etc. Et le fait que vous puissiez vous connecter à des équipements de télécommunication ... tant de sociétés y participent. "
Pendant ce temps, ignorer l'aspect éthique du problème ne préoccupe pas seulement les ingénieurs russes: la majeure partie de la liste Wikileaks est occupée par des entreprises occidentales.
Publié dans le "Daily Journal" le 30/01/2012
Les révolutions arabes de 2011 ont montré l'importance de régimes répressifs jouant la technologie de surveillance moderne. Les organisations des droits de l'homme ont commencé à parler de la nécessité de contrôler l'offre de ces technologies occidentales de la même manière que le commerce mondial des armes est surveillé aujourd'hui. Pendant ce temps, le Kremlin n'a pratiquement pas besoin d'acheter ces technologies: les entreprises russes sont en mesure de fournir aux services de renseignement nationaux l'équipement nécessaire à la surveillance. De plus, les fabricants de tels systèmes en provenance de Russie les vendent avec succès à l'étranger, y compris à des régimes répressifs.
- Que pensez-vous du fait que votre technologie soit livrée à des pays à régime répressif?
Cette question est décontenancée par Sergey Lvovich Koval, expert en chef du Center for Speech Technology (MDG). Bref, avec l'apparition d'un ingénieur soviétique typique, Koval et une heure et demie avant cela a parlé avec émotion de son organisation dans un café à moitié vide près de la station de métro Chernyshevskaya à Saint-Pétersbourg.
«Speech Technology Center» est une entreprise vraiment exceptionnelle, un leader mondial des systèmes de reconnaissance vocale. Certes, le Centre a acquis une renommée mondiale en décembre 2011, lorsque Wikileaks dans son nouveau projet The Spy Files, dédié à l'industrie mondiale de la surveillance, a inclus les OMD dans la liste des fabricants de technologies de surveillance qui les vendent à différents pays du monde.
Les OMD sont un fragment de la science secrète soviétique qui a fonctionné pour le KGB. Les associations avec Soljenitsyne décrites dans le roman «Dans le premier cercle» de «Martha Sharashka», un institut de recherche secret dans lequel, à la fin des années 40, des ingénieurs condamnés ont travaillé sur le problème de l'identification des personnes qui ont appelé les ambassades occidentales, sont plus que appropriées:
«Notre centre a été créé en 1990. Avant cela, tous les principaux employés travaillaient dans le département d'acoustique appliquée, en général le département était KGB, et appartenait formellement à l'ONG Dalsvyaz du ministère des Communications industrielles. La plupart des gens du département étaient des employés du KGB (j'étais un civil), et le Comité de sécurité de l'État a payé 15%. Il y a bien sûr le secret à l'entrée des mitrailleurs et tout ça. "Sharashka", où Soljenitsyne travaillait, elle a été transférée de Moscou à Saint-Pétersbourg, et ce département était son héritier direct. Les personnes décrites dans le roman ont continué à y travailler après la libération, et j'ai commencé à travailler avec elles lorsque je suis arrivée au département en 1973. » - dit Koval.
Mais même en dépit de sa pleine conscience de la «sharashka», Koval regrette encore aujourd'hui l'effondrement de la science secrète soviétique, dont son département faisait partie:
«En Union soviétique, il y avait un très bon système pour développer des moyens dans l'intérêt de la défense et de la sécurité. À l'Académie des sciences, il y avait une commission militaro-industrielle, et il y avait une section des problèmes appliqués de l'Académie des sciences de l'URSS. Cette section a recueilli les commandes de développements potentiels de tous les départements, le ministère de la Défense, le KGB. Et cette section exigeait de l'argent, et ils se sont démarqués - tout ce qui était nécessaire - jusqu'en 1988-1989. De l'argent a été donné à des ministères comme le nôtre. Et puis nous avons réparti cet argent entre les établissements universitaires et contrôlé toutes les commandes. Tout l'argent a été alloué. N'importe qui! "
Soit dit en passant, dans le personnel du département où Sergey Koval travaillait, il y avait 300 personnes et 10 000 employés travaillaient dans toute l'entreprise.
En 1990, le financement a été coupé dix fois et bientôt le département a été complètement liquidé. Pendant plusieurs années, sept anciens employés ont existé en tant que groupe de développements prometteurs en compagnie d'un ami, jusqu'à ce qu'il se transforme en "Centre de technologie de la parole". Aujourd'hui, sur les sept pères fondateurs, seuls trois sont restés dans l'entreprise, mais le personnel des OMD est passé à 350 personnes.
- Vous êtes donc revenu à la taille de votre département à l'époque soviétique?
- Oui, ils sont revenus. De plus, le plus intéressant est que les OMD jouent désormais le rôle du département d'acoustique appliquée qui jouait alors.
"Mais vous ne pouvez pas passer de commandes dans 40 instituts, comme alors?"
- Eh bien, bien sûr, cela est faible pour nous, et nous ne le faisons pas pour d'autres raisons. Mais, quand aujourd'hui une sorte de développement compliqué d'équipement spécial est nécessaire, nos chers amis d'instituts spéciaux courent, tournent en rond et reviennent ici.
Qu'est-ce que les microphones ont à voir avec ça?
Koval est même modeste. En juillet 2011, la filiale MDG, nommée MDG Innovation, est devenue résidente de Skolkovo, un cluster d'entreprises de haute technologie créé à l'initiative du président Dmitri Medvedev. Les Innovations MDG ont immédiatement déclaré que la tâche principale de la nouvelle entreprise à Skolkovo était de développer des technologies d'identification qui aideront à établir l'identité d'une personne par la voix ou l'image du visage.
La société considère que son développement est unique par sa portée et ses fonctionnalités - elle pourra stocker des bases de données multimétriques de données biométriques (échantillons vocaux et photo) et trouver les personnes nécessaires dans tous les canaux de communication et fichiers vidéo. Il est également possible de connecter des fonctions d'identification supplémentaires: par empreinte digitale, iris, etc. Ce logiciel est destiné aux forces de sécurité et aux services spéciaux, et il est supposé qu'il devrait être utilisé pour trouver des criminels.
En septembre 2011, les OMD ont reçu le soutien d'une autre partie: Gazprombank, qui fait partie de l'empire de Yuri Kovalchuk, un ami proche de Vladimir Poutine, est devenu copropriétaire du Centre. Le directeur général des OMD, Mikhail Khitrov, a ensuite déclaré: «Nous sommes un leader technologique mondial sur des marchés de haute technologie tels que la synthèse et la reconnaissance de la parole, la biométrie vocale, l'analyse de la parole, etc. L'équipe Gazprombank partage nos plans ambitieux .. ".
Dans le domaine de la création de systèmes de reconnaissance vocale dans l'intérêt des services spéciaux et de la police, le Speech Technology Center est aujourd'hui véritablement l'un des leaders mondiaux. Les technologies d'identification vocale développées au Centre reposent sur de telles méthodes de recherche automatique de la voix et de la parole pour lesquelles la langue, l'accent et le dialecte utilisés n'ont pas d'importance: les paramètres physiques de la voix d'une personne sont analysés.
En 2010, les OMD ont achevé la mise en œuvre du premier projet national d'identification vocale au monde. Le projet a été mis en œuvre au Mexique, sur le territoire duquel un système d'enregistrement des votes et de recherche biométrique par l'État a été déployé, qui permet d'identifier l'identité du locuteur par des fragments de discours. Non seulement les criminels et les responsables de l'application des lois, mais aussi les citoyens respectueux des lois ont été inclus dans la base nationale des votes: dans certains États mexicains, même pour obtenir un permis de conduire, vous devez passer des échantillons de voix.
Le centre ne se limite pas à travailler avec la voix et a créé des systèmes de reconnaissance faciale - la société participe à des appels d'offres de services spéciaux russes et les met en œuvre activement à l'étranger. Actuellement, selon Coval, qui a personnellement supervisé le projet mexicain et a passé au total environ un an au Mexique, la possibilité d'identifier une personne sur une photo a été ajoutée au système de vote créé par le MDG.
Le Mexique n'est pas le seul client des OMD en dehors de la Russie. Selon Koval, les systèmes OMD sont installés au Kazakhstan, au Kirghizistan, en Ouzbékistan et au Bélarus, où des travaux sont en cours pour créer des systèmes nationaux d'identification des citoyens.
Les OMD tentent de percer le marché chinois et opèrent déjà avec succès en Thaïlande et à Singapour. De plus, les OMD livrent leurs systèmes en Inde et au Moyen-Orient: selon Koval, l'Arabie saoudite, l'Algérie, le Yémen et la Turquie figurent déjà sur la liste des clients de cette région. En Amérique latine, les OMD ont reçu des contrats en Colombie et en Équateur, où la technologie de reconnaissance faciale développée par les OMD est désormais introduite à l'échelle nationale.
Koval ne voit pas de problème moral dans le fait que dans certains pays, les produits des OMD peuvent être utilisés non pas pour rechercher des criminels, mais pour surveiller des journalistes, des dissidents ou des militants des droits de l'homme:
"Eh bien, que pouvons-nous faire?" Nous fournissons des équipements spéciaux. Et qu'est-ce qu'un équipement spécial - c'est une technique axée sur les opérations des forces de l'ordre. Peut-il être utilisé pour combattre non pas avec de mauvaises personnes, mais avec de bonnes personnes? Pouvez. Eh bien, supposons que dans un certain pays, le nôtre ou celui de quelqu'un d'autre, il existe un système de reconnaissance faciale. Vous pouvez filmer un rassemblement, puis, ayant un index des individus, cherchez des journalistes là-bas. Et l'autre regardera dans la foule des toxicomanes. Le troisième est destiné aux personnes nouvellement libérées ou aux nationalistes. Ils utilisent tous la même technique. Je ne vois pas ce qui peut être fait avec cela. Je ne peux tout simplement pas imaginer. S'il y a une écoute clandestine, alors qu'est-ce que, conditionnellement, des microphones?
Koval commence à devenir chaud:
- Tout ce discours sur le fait qu'un équipement spécial aide à attraper les dissidents - les conneries, est, comment dire, le double standard que les Américains utilisent avec puissance et comme arme psychologique contre leurs concurrents. Tous ces droits de l'homme, à mon avis, sont l'utilisation délibérée de deux poids deux mesures pour atteindre leurs objectifs.
Bien que Sergey Koval ait nié que la publication sur le site Web de Wikileaks ait influencé la politique de l'entreprise dans ses relations avec les médias, en fait, il s'est avéré que la direction des OMD évite désormais de communiquer avec les journalistes.
Nous avons demandé à Dmitry Dyrmovsky, le chef de la branche moscovite des OMD, de montrer à l'un des auteurs de l'article comment fonctionne le système d'identification vocale. Cependant, en apprenant que nous avions déjà parlé avec Kovaly, Dyrmovsky a exigé de ne pas imprimer ce que Koval a dit: "Sergey Lvovich Koval n'a pas le droit de parler au nom de l'entreprise, donc, tout ce qu'il a dit dans une interview avec votre employé, il n'a pas eu le droit de parler, même si je ne sais pas ce qu'il lui a dit. "
Dyrmovsky a catégoriquement refusé de montrer tout produit fabriqué par les OMD, même pour des sociétés commerciales, et annoncé sur le site.
Tout le monde le fait
Le Center for Speech Technologies n'est pas la seule entreprise russe à produire des systèmes de surveillance qui vend avec succès ses technologies à des pays aux régimes répressifs et autoritaires. La société «Analytical Business Solutions» (nous en avons parlé dans le premier matériel du cycle), par exemple, a vendu son système de surveillance des blogs et des réseaux sociaux «Archive sémantique» au bureau du ministère des Affaires intérieures du Bélarus. À son tour, MFI-Soft, le plus grand producteur de moyens d'interception de trafic de télécommunications (appels téléphoniques, communications mobiles, Internet) en Russie, a installé ses systèmes au Kazakhstan et en Ouzbékistan.
Comme les OMD, ces entreprises sont extrêmement prudentes en commentant leurs contrats à l'étranger. Lorsqu'on lui a demandé ce que son entreprise fournit au Kazakhstan et à l'Ouzbékistan, Natalya Korobkova du service de presse de MFI-Soft a répondu:
- Nous livrons dans ces pays, y compris des produits dans le domaine du contrôle juridique ou de la sécurité de l'information. Mais je ne serai pas en mesure de nommer quels produits spécifiques, car il s'agit d'informations confidentielles. Nous ne travaillons pas directement avec eux, mais via la société de distribution Aloe-sistem. Nous n'avons pas de contrats directs avec eux. Contrats directs uniquement avec la Russie.
- Qu'est-ce qui a causé la confidentialité de ces informations?
"Eh bien, je ne peux pas vous le dire."
Il convient de noter que de nombreux États de l'ancienne Union soviétique, créant des systèmes de surveillance, suivent l'expérience de la Russie, ce qui confère des avantages naturels aux entreprises russes. Par exemple, en mars 2010, le président du Bélarus, Alexandre Loukachenko, a signé le décret no 129, accordant au KGB et au Centre présidentiel des opérations et d'analyse un accès à distance complet aux bases de données des opérateurs de télécommunications biélorusses. Le système est nommé de la même manière qu'en Russie - SORM (le système de mesures de recherche opérationnelle).
En avril de la même année, Igor Sukach, directeur général de la société biélorusse Alternative Digital Network, a déclaré que la mise en œuvre du décret coûterait 60 000 $ au fournisseur Internet Atlant Telecom (qui fait partie de la holding Alternative Digital Network). Nous nous sommes tournés vers Atlant-Telecom avec une demande pour signaler quel équipement ils devaient acheter. Mais ils nous ont répondu: «Aux termes du contrat actuel et pour des raisons de sécurité, nous ne pouvons vous dire ni le nom du fournisseur des systèmes SORM ni son affiliation régionale. Nous sommes désolés, mais les exigences sont très strictes. "
Soit dit en passant, comme l'ont dit les auteurs dans l'une des entreprises de fabrication de SORM russes, non seulement la Biélorussie, mais aussi l'Ouzbékistan copie également le SORM russe.
***
La réticence à penser le côté éthique de leur travail s'est avérée commune à tous les employés des entreprises travaillant dans ce domaine que nous avons interrogés. Dans le même temps, le changement de génération ne semblait pas pouvoir changer la position de l'intelligentsia technique, qui à l'époque soviétique était étroitement liée au complexe militaro-industriel.
Sergei Koval, 61 ans, produit d'une école de recherche soviétique travaillant pour le KGB, commence à se sentir mal à l'aise lorsqu'il doit penser à des problèmes qui dépassent le cadre de la technologie et se tourne immédiatement vers les clichés prêts à l'emploi de la propagande soviétique.
À son tour, Vadim Szekeresh, quarante ans, diplômé de la Faculté de mathématiques et de mécanique de l'Université de Saint-Pétersbourg, aujourd'hui directeur général du fabricant de systèmes d'interception de télécommunications «Protey Special Equipment», avec des contrats en Ouzbékistan et en Biélorussie, a calmement réagi au fait que son entreprise figurait sur la liste du projet Spy Files Wikileaks:
- «Je n'y ai pas fait attention. Nous travaillons avec des opérateurs mobiles dans de nombreux pays, apparemment, les informations proviennent de là. Mais je n'ai même pas regardé. Ce sujet ne me dérange pas vraiment. En fait, nous ne vendons pas d'équipement spécial, toutes sortes de bugs, etc. Et le fait que vous puissiez vous connecter à des équipements de télécommunication ... tant de sociétés y participent. "
Pendant ce temps, ignorer l'aspect éthique du problème ne préoccupe pas seulement les ingénieurs russes: la majeure partie de la liste Wikileaks est occupée par des entreprises occidentales.
Publié dans le "Daily Journal" le 30/01/2012
Original message
Просто бизнес
Арабские революции 2011 года показали, какую важную роль репрессивные режимы отводят современным технологиям слежки. Правозащитные организации заговорили о необходимости контролировать поставки таких западных технологий точно также, как сегодня отслеживается торговля оружием в мире. Между тем, Кремль практически не нуждается в покупке этих технологий: российские компании в состоянии обеспечить необходимым для слежки оборудованием отечественные спецслужбы. Более того, производители подобных систем из России успешно продают их за рубеж, в том числе и репрессивным режимам.
- Как вы относитесь к тому, что ваши технологии поставляют в страны с репрессивными режимами?
Этот вопрос застает врасплох Сергея Львовича Коваля, главного эксперта компании “Центр речевых технологий” (ЦРТ). Невысокий, с внешностью типичного советского инженера, Коваль полтора часа перед этим эмоционально рассказывал о своей организации в полупустой кофейне близ станции метро “Чернышевская” в Санк-Петербурге.
“Центр речевых технологий” -- действительно выдающаяся компания, мировой лидер по системам идентификации личности по голосу. Правда, мировую известность Центр получил в декабре 2011 года, когда Wikileaks в своем новом проекте The Spy Files, посвященном глобальной индустрии слежки, внесла ЦРТ в список производителей технологий наблюдения, продающих их в разные страны мира.
ЦРТ – обломок советской секретной науки, работавшей в интересах КГБ. Ассоциации с описанной Солженициным в романе “В круге первом” “Марфинской шарашкой”, – секретном НИИ, в котором в конце 40-х инженеры-зеки работали над проблемой идентификации людей, звонивших в западные посольства, здесь более чем уместны:
-- “Наш Центр был создан в 1990 году. До этого все основные сотрудники работали в отделе прикладной акустики, вообще отдел был кагэбэшный, а формально принадлежал НПО “Дальсвязь” Министерства промышленных средств связи. Большая часть людей в отделе были сотрудниками КГБ (я был вольнонаемный), и Комитет госбезопасности доплачивал 15%. Там секретность, конечно, на входе автоматчики и все такое. «Шарашка», в которой работал Солженицын, она была переведена из Москвы в Питер, и этот отдел был прямым ее наследником. Люди, которые описаны в романе, продолжали работать там и после освобождения, и я с ними начинал работать, когда пришел в отдел в 1973 году.” – говорит Коваль.
Но даже несмотря на свою полную осведомленность относительно “шарашки”, Коваль и сегодня больше всего жалеет о развале советской секретной науки, частью которой был его отдел:
- “В Советском Союзе была очень хорошая система разработки средств в интересах обороны и безопасности. При Академии наук существовала Военно-промышленная комиссия, и была секция прикладных проблем Академии наук СССР. Эта секция собирала от всех ведомств, Министерства обороны, КГБ, заказы на перспективные разработки. И вот эта секция требовала денег, и они выделялись, – все, какие требовались, – вплоть до 1988-89 годов. Деньги выдавались таким отделам, как наш. А потом мы эти деньги распределяли среди академических учреждений и контролировали все заказы. Деньги выделялись любые. Любые!”
Кстати, в штате отдела, где работал Сергей Коваль, было 300 человек, а на всем предприятии трудилось 10 тысяч сотрудников.
В 1990-м финансирование было урезано в десять раз и вскоре отдел был полностью ликвидирован. Несколько лет семь бывших сотрудников существовали как группа перспективных разработок в фирме приятеля, пока не превратилась в “Центр речевых технологий”. На сегодня из семи отцов-основателей в фирме остались только трое, но штат самого ЦРТ разросся до 350 человек.
- То есть вы вернулись к размерам своего отдела в советские времена?
- Да, вернулись. Причем, что самое интересное, ЦРТ сейчас играет роль того отдела прикладной акустики, которую играл тогда.
- Но вы же не можете размещать заказы по 40 институтам, как тогда?
- Ну конечно, нам это слабо, и мы этого не делаем по другим причинам. Но, когда требуется сегодня какая-то сложная разработка спецтехники, наши дорогие друзья из специнститутов бегают-бегают кругами, и возвращаются сюда.
При чем тут микрофоны?
Коваль даже скромничает. В июле 2011 года дочернее предприятие ЦРТ, названное «ЦРТ-Инновации», стало резидентом Сколково, кластера высокотехнологичных компаний, создаваемого по инициативе президента Дмитрия Медведева. В «ЦРТ-Инновации» сразу заявили, что главная задача новой компании в Сколково – разрабатывать технологии идентификации, которая позволит устанавливать личность человека по голосу или изображению лица.
В компании свою разработку считают уникальной по масштабам и функциональности -- она сможет хранить многомиллионные базы биометрических данных (образцов голосов и фотоизображений) и находить необходимых людей в любых каналах связи и видеофайлах. Также возможно подключение дополнительных функций идентификации: по отпечатку пальца, радужной оболочке глаза и т.д. Это программное обеспечение ориентировано на силовиков и спецслужбы, и предполагается, что оно должно быть использовано для поиска преступников.
В сентябре 2011 года ЦРТ получил поддержку с еще одной стороны: “Газпромбанк”, входящий в империю Юрия Ковальчука, близкого друга Владимира Путина, стал совладельцем Центра. Генеральный директор ЦРТ Михаил Хитров заявил тогда: «Мы является мировым технологическим лидером на таких наукоемких рынках как синтез и распознавание речи, голосовая биометрия, речевая аналитика и др... Наша задача максимально реализовать этот инновационный потенциал на мировом и российских рынках. Команда Газпромбанка разделяет наши амбициозные планы..».
В сфере создания систем распознавания голосов в интересах спецслужб и полиции Центр речевых технологий сегодня действительно – один из мировых лидеров. Технологии идентификации личности по голосу, разработанные в Центре, основаны на таких методах автоматического исследования голоса и речи, для которых не имеют значения язык, акцент и используемый диалект: анализируются физические параметры голоса человека.
В 2010 году ЦРТ завершил внедрение первого в мире национального проекта идентификации по голосу. Проект был реализован в Мексике, на территории которой была развернута система государственного учета голосов и биометрического поиска, способная идентифицировать личность говорящего по фрагментам речи. В национальную базу голосов внесли не только преступников и сотрудников правоохранительных органов, но и законопослушных граждан: в некоторых мексиканских штатах даже для получения водительских прав нужно сдать образцы голоса.
Центр не ограничивается работами с голосом и занялся созданием систем распознавания лица – компания участвует в тендерах российских спецслужб, и активно внедряет их за рубежом. В настоящее время, по словам Коваля, который лично курировал мексиканский проект и провел в Мексике в общей сложности около года, к созданной ЦРТ системе учета голосов добавилась возможность идентификации человека по фотографии.
Мексика – не единственный заказчик ЦРТ за пределами России. По словам Коваля, системы ЦРТ установлены в Казахстане, Киргизии, Узбекистане и Белоруссии, где сейчас разворачиваются работы по созданию национальных систем идентификации граждан.
ЦРТ пытается прорваться на рынок Китая, и уже успешно работает в Таиланде и Сингапуре. Кроме того, ЦРТ поставляет свои системы в Индию и на Ближний Восток: по словам Коваля, в списке клиентов из этого региона уже есть Саудовская Аравия, Алжир, Йемен и Турция. В Латинской Америке ЦРТ получила контракты в Колумбии и в Эквадоре, где в масштабах страны сейчас внедряется разработанная ЦРТ технология распознавания по лицу.
Коваль не видит моральной проблемы в том, что в некоторых странах продукты ЦРТ могут использоваться не для розыска преступников, а для слежки за журналистами, диссидентами или правозащитниками:
- Ну, а что мы можем сделать? Мы поставляем спецтехнику. А что такое спецтехника – это техника, ориентированная на операции правоохранительных органов. Можно ее использовать для борьбы не с плохими людьми, а с хорошими? Можно. Ну предположим, в некоей стране, нашей или чужой, есть система распознавания лиц. Можно снимать митинг, и потом, имея картотеку лиц, выискивать там журналистов. А другой будет искать в толпе наркоманов. Третий – недавно освобожденных лиц или националистов. Все они используют одну и ту же технику. Я не вижу, что с этим можно сделать. Просто не представляю. Если идет подслушивание голосов, то причем тут, условно говоря, микрофоны?
Коваль начинает горячиться:
-- Все эти разговоры о том, что спецтехника помогает ловить диссидентов – бред сивой кобылы, это, как сказать, двойные стандарты, которые американцы используют вовсю как психологическое оружие против своих конкурентов. Все эти права человека, мое мнение – это умышленное применение двойных стандартов для достижения своих целей.
Хотя Сергей Коваль отрицал, что публикация на сайте Wikileaks повлияла на политику компании в отношениях со СМИ, на деле выяснилось, что общения с журналистами руководство ЦРТ теперь избегает.
Мы обратились к руководителю московского филиала ЦРТ Дмитрию Дырмовскому с просьбой показать одному из авторов статьи, как работает система идентификации голосов. Однако, узнав, что мы уже пообщались с Ковалем, Дырмовский потребовал не печатать того, что рассказывал Коваль: “Сергей Львович Коваль не имеет права говорить от лица компании, поэтому все, что он рассказал в интервью вашему сотруднику, он не имел права говорить, хотя я и не знаю, что он ему рассказал”.
Показывать любые продукты, выпускаемые ЦРТ даже для коммерческих компаний и разрекламированные на сайте, Дырмовский наотрез отказался.
Все делают это
«Центр речевых технологий» – не единственная российская компания-производитель систем слежки, успешно продающая свои технологии странам с репрессивными и авторитарными режимами. Компания «Аналитические бизнес решения» (о ней мы писали в первом материале цикла), например, продала свою систему мониторинга блогов и социальных сетей «Семантический Архив» в Управление К МВД Беларуссии. В свою очередь, компания «МФИ-Софт», крупнейший в России производитель средств перехвата телекоммуникационного трафика (телефонные переговоры, мобильная связь, Интернет), установила свои системы в Казахстане и Узбекистане.
Как и ЦРТ, эти фирмы крайне осторожно комментируют свои контракты за рубежом. Наталья Коробкова из пресс-службы “МФИ-Софт” на вопрос о том, что ее компания поставляет в Казахстан и Узбекистан, ответила:
- Мы поставляем в эти страны в том числе продукты в области легального контроля или информационной безопасности. Но назвать, какие конкретно продукты, я не смогу, потому что это конфиденциальная информация. С ними мы работаем не напрямую, а через дистрибьюторскую компанию «Алое-систем». У нас нет прямых с ними контрактов. Прямые контракты только с Россией.
- А чем вызвана конфиценциальность этой информации?
- Ну, этого я вам сказать не могу.
Стоит учитывать, что многие государства бывшего Советского Союза, создавая системы слежки, следуют опыту России, что дает естественные преимущества российским компаниям. Например, в марте 2010 года президент Беларуси Александр Лукашенко подписал указ №129, дающий КГБ и Оперативно-аналитическом центру при президенте полный дистанционный доступ к базам данных белорусских операторов связи. Система названа точно также, как в России, – СОРМ (система оперативно-розыскных мероприятий).
В апреле того же года генеральный директор беларусской компании «Альтернативная цифровая сеть» Игорь Сукач заявил, что выполнение указа Лукашенко обойдется интернет-провайдеру «Атлант Телеком» (входит в холдинг “Альтернативной цифровой сети”) в 60 тысяч долларов. Мы обратились в «Атлант-Телеком» с просьбой сообщить, оборудование какой компании им пришлось закупить. Но нам ответили: «По условиям действующего контракта и из соображений безопасности мы не можем назвать вам ни название поставщика систем СОРМ, ни его региональную принадлежность. Нам очень жаль, но требования очень жесткие”.
Кстати, как сообщили авторам в одной из российских компаний-производителей СОРМ, не только Беларусь, но и Узбекистан также копирует российский СОРМ.
***
Нежелание задумываться над этической стороной своей работы оказалось общим для всех опрошенных нами сотрудников компаний, работающих в этой сфере. При этом смена поколений, кажется, не смогла изменить позицию технической интеллигенции, в советские времена тесно связанную с ВПК.
61-летний Сергей Коваль, продукт советской исследовательской школы, работавшей в интересах КГБ, начинает чувствовать себя неуютно, когда ему приходится задумываться над проблемами, выходящими за пределы техники, и сразу же обращается к готовым штампам еще советской пропаганды.
В свою очередь сорокалетний Вадим Секереш, выпускник математико-механического факультета Санкт-Петербургского университета, ныне генеральный директор производителя систем перехвата телекомуникаций «Протей Спецтехника», с контрактами в Узбекистане и Беларуссии, спокойно отреагировал на то, что его предприятие вошло в список проекта Spy Files Wikileaks:
- «Я не обратил на это внимания. Мы с сотовыми операторами работаем во многих странах, видимо, информация оттуда. Но я даже не смотрел. Меня эта тема не очень волнует. Мы же на самом деле спецтехнику не продаем, всякие жучки и проч. А то, что к телекоммуниционному оборудованию можно подключиться… так этим многие компании занимаются».
Между тем, игнорирование этической стороны проблемы мало волнует не только российских инженеров: большую часть списка Wikileaks занимают западные компании.
Опубликовано в "Ежедневном журнале" 30.01.2012
Арабские революции 2011 года показали, какую важную роль репрессивные режимы отводят современным технологиям слежки. Правозащитные организации заговорили о необходимости контролировать поставки таких западных технологий точно также, как сегодня отслеживается торговля оружием в мире. Между тем, Кремль практически не нуждается в покупке этих технологий: российские компании в состоянии обеспечить необходимым для слежки оборудованием отечественные спецслужбы. Более того, производители подобных систем из России успешно продают их за рубеж, в том числе и репрессивным режимам.
- Как вы относитесь к тому, что ваши технологии поставляют в страны с репрессивными режимами?
Этот вопрос застает врасплох Сергея Львовича Коваля, главного эксперта компании “Центр речевых технологий” (ЦРТ). Невысокий, с внешностью типичного советского инженера, Коваль полтора часа перед этим эмоционально рассказывал о своей организации в полупустой кофейне близ станции метро “Чернышевская” в Санк-Петербурге.
“Центр речевых технологий” -- действительно выдающаяся компания, мировой лидер по системам идентификации личности по голосу. Правда, мировую известность Центр получил в декабре 2011 года, когда Wikileaks в своем новом проекте The Spy Files, посвященном глобальной индустрии слежки, внесла ЦРТ в список производителей технологий наблюдения, продающих их в разные страны мира.
ЦРТ – обломок советской секретной науки, работавшей в интересах КГБ. Ассоциации с описанной Солженициным в романе “В круге первом” “Марфинской шарашкой”, – секретном НИИ, в котором в конце 40-х инженеры-зеки работали над проблемой идентификации людей, звонивших в западные посольства, здесь более чем уместны:
-- “Наш Центр был создан в 1990 году. До этого все основные сотрудники работали в отделе прикладной акустики, вообще отдел был кагэбэшный, а формально принадлежал НПО “Дальсвязь” Министерства промышленных средств связи. Большая часть людей в отделе были сотрудниками КГБ (я был вольнонаемный), и Комитет госбезопасности доплачивал 15%. Там секретность, конечно, на входе автоматчики и все такое. «Шарашка», в которой работал Солженицын, она была переведена из Москвы в Питер, и этот отдел был прямым ее наследником. Люди, которые описаны в романе, продолжали работать там и после освобождения, и я с ними начинал работать, когда пришел в отдел в 1973 году.” – говорит Коваль.
Но даже несмотря на свою полную осведомленность относительно “шарашки”, Коваль и сегодня больше всего жалеет о развале советской секретной науки, частью которой был его отдел:
- “В Советском Союзе была очень хорошая система разработки средств в интересах обороны и безопасности. При Академии наук существовала Военно-промышленная комиссия, и была секция прикладных проблем Академии наук СССР. Эта секция собирала от всех ведомств, Министерства обороны, КГБ, заказы на перспективные разработки. И вот эта секция требовала денег, и они выделялись, – все, какие требовались, – вплоть до 1988-89 годов. Деньги выдавались таким отделам, как наш. А потом мы эти деньги распределяли среди академических учреждений и контролировали все заказы. Деньги выделялись любые. Любые!”
Кстати, в штате отдела, где работал Сергей Коваль, было 300 человек, а на всем предприятии трудилось 10 тысяч сотрудников.
В 1990-м финансирование было урезано в десять раз и вскоре отдел был полностью ликвидирован. Несколько лет семь бывших сотрудников существовали как группа перспективных разработок в фирме приятеля, пока не превратилась в “Центр речевых технологий”. На сегодня из семи отцов-основателей в фирме остались только трое, но штат самого ЦРТ разросся до 350 человек.
- То есть вы вернулись к размерам своего отдела в советские времена?
- Да, вернулись. Причем, что самое интересное, ЦРТ сейчас играет роль того отдела прикладной акустики, которую играл тогда.
- Но вы же не можете размещать заказы по 40 институтам, как тогда?
- Ну конечно, нам это слабо, и мы этого не делаем по другим причинам. Но, когда требуется сегодня какая-то сложная разработка спецтехники, наши дорогие друзья из специнститутов бегают-бегают кругами, и возвращаются сюда.
При чем тут микрофоны?
Коваль даже скромничает. В июле 2011 года дочернее предприятие ЦРТ, названное «ЦРТ-Инновации», стало резидентом Сколково, кластера высокотехнологичных компаний, создаваемого по инициативе президента Дмитрия Медведева. В «ЦРТ-Инновации» сразу заявили, что главная задача новой компании в Сколково – разрабатывать технологии идентификации, которая позволит устанавливать личность человека по голосу или изображению лица.
В компании свою разработку считают уникальной по масштабам и функциональности -- она сможет хранить многомиллионные базы биометрических данных (образцов голосов и фотоизображений) и находить необходимых людей в любых каналах связи и видеофайлах. Также возможно подключение дополнительных функций идентификации: по отпечатку пальца, радужной оболочке глаза и т.д. Это программное обеспечение ориентировано на силовиков и спецслужбы, и предполагается, что оно должно быть использовано для поиска преступников.
В сентябре 2011 года ЦРТ получил поддержку с еще одной стороны: “Газпромбанк”, входящий в империю Юрия Ковальчука, близкого друга Владимира Путина, стал совладельцем Центра. Генеральный директор ЦРТ Михаил Хитров заявил тогда: «Мы является мировым технологическим лидером на таких наукоемких рынках как синтез и распознавание речи, голосовая биометрия, речевая аналитика и др... Наша задача максимально реализовать этот инновационный потенциал на мировом и российских рынках. Команда Газпромбанка разделяет наши амбициозные планы..».
В сфере создания систем распознавания голосов в интересах спецслужб и полиции Центр речевых технологий сегодня действительно – один из мировых лидеров. Технологии идентификации личности по голосу, разработанные в Центре, основаны на таких методах автоматического исследования голоса и речи, для которых не имеют значения язык, акцент и используемый диалект: анализируются физические параметры голоса человека.
В 2010 году ЦРТ завершил внедрение первого в мире национального проекта идентификации по голосу. Проект был реализован в Мексике, на территории которой была развернута система государственного учета голосов и биометрического поиска, способная идентифицировать личность говорящего по фрагментам речи. В национальную базу голосов внесли не только преступников и сотрудников правоохранительных органов, но и законопослушных граждан: в некоторых мексиканских штатах даже для получения водительских прав нужно сдать образцы голоса.
Центр не ограничивается работами с голосом и занялся созданием систем распознавания лица – компания участвует в тендерах российских спецслужб, и активно внедряет их за рубежом. В настоящее время, по словам Коваля, который лично курировал мексиканский проект и провел в Мексике в общей сложности около года, к созданной ЦРТ системе учета голосов добавилась возможность идентификации человека по фотографии.
Мексика – не единственный заказчик ЦРТ за пределами России. По словам Коваля, системы ЦРТ установлены в Казахстане, Киргизии, Узбекистане и Белоруссии, где сейчас разворачиваются работы по созданию национальных систем идентификации граждан.
ЦРТ пытается прорваться на рынок Китая, и уже успешно работает в Таиланде и Сингапуре. Кроме того, ЦРТ поставляет свои системы в Индию и на Ближний Восток: по словам Коваля, в списке клиентов из этого региона уже есть Саудовская Аравия, Алжир, Йемен и Турция. В Латинской Америке ЦРТ получила контракты в Колумбии и в Эквадоре, где в масштабах страны сейчас внедряется разработанная ЦРТ технология распознавания по лицу.
Коваль не видит моральной проблемы в том, что в некоторых странах продукты ЦРТ могут использоваться не для розыска преступников, а для слежки за журналистами, диссидентами или правозащитниками:
- Ну, а что мы можем сделать? Мы поставляем спецтехнику. А что такое спецтехника – это техника, ориентированная на операции правоохранительных органов. Можно ее использовать для борьбы не с плохими людьми, а с хорошими? Можно. Ну предположим, в некоей стране, нашей или чужой, есть система распознавания лиц. Можно снимать митинг, и потом, имея картотеку лиц, выискивать там журналистов. А другой будет искать в толпе наркоманов. Третий – недавно освобожденных лиц или националистов. Все они используют одну и ту же технику. Я не вижу, что с этим можно сделать. Просто не представляю. Если идет подслушивание голосов, то причем тут, условно говоря, микрофоны?
Коваль начинает горячиться:
-- Все эти разговоры о том, что спецтехника помогает ловить диссидентов – бред сивой кобылы, это, как сказать, двойные стандарты, которые американцы используют вовсю как психологическое оружие против своих конкурентов. Все эти права человека, мое мнение – это умышленное применение двойных стандартов для достижения своих целей.
Хотя Сергей Коваль отрицал, что публикация на сайте Wikileaks повлияла на политику компании в отношениях со СМИ, на деле выяснилось, что общения с журналистами руководство ЦРТ теперь избегает.
Мы обратились к руководителю московского филиала ЦРТ Дмитрию Дырмовскому с просьбой показать одному из авторов статьи, как работает система идентификации голосов. Однако, узнав, что мы уже пообщались с Ковалем, Дырмовский потребовал не печатать того, что рассказывал Коваль: “Сергей Львович Коваль не имеет права говорить от лица компании, поэтому все, что он рассказал в интервью вашему сотруднику, он не имел права говорить, хотя я и не знаю, что он ему рассказал”.
Показывать любые продукты, выпускаемые ЦРТ даже для коммерческих компаний и разрекламированные на сайте, Дырмовский наотрез отказался.
Все делают это
«Центр речевых технологий» – не единственная российская компания-производитель систем слежки, успешно продающая свои технологии странам с репрессивными и авторитарными режимами. Компания «Аналитические бизнес решения» (о ней мы писали в первом материале цикла), например, продала свою систему мониторинга блогов и социальных сетей «Семантический Архив» в Управление К МВД Беларуссии. В свою очередь, компания «МФИ-Софт», крупнейший в России производитель средств перехвата телекоммуникационного трафика (телефонные переговоры, мобильная связь, Интернет), установила свои системы в Казахстане и Узбекистане.
Как и ЦРТ, эти фирмы крайне осторожно комментируют свои контракты за рубежом. Наталья Коробкова из пресс-службы “МФИ-Софт” на вопрос о том, что ее компания поставляет в Казахстан и Узбекистан, ответила:
- Мы поставляем в эти страны в том числе продукты в области легального контроля или информационной безопасности. Но назвать, какие конкретно продукты, я не смогу, потому что это конфиденциальная информация. С ними мы работаем не напрямую, а через дистрибьюторскую компанию «Алое-систем». У нас нет прямых с ними контрактов. Прямые контракты только с Россией.
- А чем вызвана конфиценциальность этой информации?
- Ну, этого я вам сказать не могу.
Стоит учитывать, что многие государства бывшего Советского Союза, создавая системы слежки, следуют опыту России, что дает естественные преимущества российским компаниям. Например, в марте 2010 года президент Беларуси Александр Лукашенко подписал указ №129, дающий КГБ и Оперативно-аналитическом центру при президенте полный дистанционный доступ к базам данных белорусских операторов связи. Система названа точно также, как в России, – СОРМ (система оперативно-розыскных мероприятий).
В апреле того же года генеральный директор беларусской компании «Альтернативная цифровая сеть» Игорь Сукач заявил, что выполнение указа Лукашенко обойдется интернет-провайдеру «Атлант Телеком» (входит в холдинг “Альтернативной цифровой сети”) в 60 тысяч долларов. Мы обратились в «Атлант-Телеком» с просьбой сообщить, оборудование какой компании им пришлось закупить. Но нам ответили: «По условиям действующего контракта и из соображений безопасности мы не можем назвать вам ни название поставщика систем СОРМ, ни его региональную принадлежность. Нам очень жаль, но требования очень жесткие”.
Кстати, как сообщили авторам в одной из российских компаний-производителей СОРМ, не только Беларусь, но и Узбекистан также копирует российский СОРМ.
***
Нежелание задумываться над этической стороной своей работы оказалось общим для всех опрошенных нами сотрудников компаний, работающих в этой сфере. При этом смена поколений, кажется, не смогла изменить позицию технической интеллигенции, в советские времена тесно связанную с ВПК.
61-летний Сергей Коваль, продукт советской исследовательской школы, работавшей в интересах КГБ, начинает чувствовать себя неуютно, когда ему приходится задумываться над проблемами, выходящими за пределы техники, и сразу же обращается к готовым штампам еще советской пропаганды.
В свою очередь сорокалетний Вадим Секереш, выпускник математико-механического факультета Санкт-Петербургского университета, ныне генеральный директор производителя систем перехвата телекомуникаций «Протей Спецтехника», с контрактами в Узбекистане и Беларуссии, спокойно отреагировал на то, что его предприятие вошло в список проекта Spy Files Wikileaks:
- «Я не обратил на это внимания. Мы с сотовыми операторами работаем во многих странах, видимо, информация оттуда. Но я даже не смотрел. Меня эта тема не очень волнует. Мы же на самом деле спецтехнику не продаем, всякие жучки и проч. А то, что к телекоммуниционному оборудованию можно подключиться… так этим многие компании занимаются».
Между тем, игнорирование этической стороны проблемы мало волнует не только российских инженеров: большую часть списка Wikileaks занимают западные компании.
Опубликовано в "Ежедневном журнале" 30.01.2012
