- Inscrit
- 18 Août 2010
- messages
- 2,832
- Score de réaction
- 111
- Points
- 63
- Age
- 51
- Localisation
- Россия, Республика Саха (Якутия) Саратовская облас
- Site web
- Odis11.ru
Le Fonds anti-corruption, fondé par l'avocat et homme politique Alexei Navalny, a reçu un financement tant attendu de donateurs privés. Au sujet de ce que le fonds fera en premier lieu, Marker a été informé par son directeur exécutif Vladimir Ashurkov, qui avait travaillé pour Alfa Group pendant six ans.
- Le fonds a reçu un financement de 4,4 millions de roubles. Quelles sont vos prochaines étapes?
- Le Fonds est devenu la plateforme organisationnelle et juridique de plusieurs projets sur lesquels nous avons travaillé au cours de l'année écoulée: RosPil, RosYama, RosVybory, Kind Truth Machine. Dans le cadre du fonds, nous continuerons à travailler sur ces projets et à enquêter sur certains cas majeurs de corruption dans les entreprises publiques et dans les marchés publics. La plupart des cas que nous traitons proviennent de cas de violence signalés publiquement.
- Comment le financement sera-t-il distribué? Par exemple, les détectives privés sont-ils budgétisés?
- Les principales dépenses du fonds sont les salaires, le loyer des bureaux (sur la rue Nikoloyamskaya près de la station de métro «Taganskaya». - «Marker»), les autres dépenses administratives. Si nécessaire, nous attirerons des experts dans le domaine du droit, des finances, des impôts. Il y aura probablement du travail pour les détectives privés .
- Supposons une situation: ils vous proposent des documents qui exposent à 100% un fonctionnaire corrompu, mais pour un pot-de-vin. Êtes-vous d'accord?
- En Russie, il y a suffisamment d'informations publiques sur les faits de corruption. Nous ne prévoyons pas de récompenser les informateurs, mais nous leur serons reconnaissants pour les preuves.
- Y a-t-il un signe de la première chose que le fonds fera?
- Le fonds emploie environ 15 personnes. Ce n'est que dans le cadre de RosPila que les appels d'offres ont été annulés ou que les conditions de plus de 100 cas de marchés publics suspects d'une valeur de plus de 40 milliards de roubles ont été modifiées. Un autre projet super efficace est RosYama.
Au cours de l'année de ses travaux, sur la base d'environ 5 000 réclamations sur le site Internet du projet, plus de 2 000 défauts de revêtement routier ont été réparés, et simplement des trous. Nous continuons également à traiter des cas qui ont déjà été rendus publics - comme la corruption dans l'achat de plates-formes de forage par VTB-Leasing ou la corruption à Gazprom, et moins, par exemple, les abus dans la pose de dalles à Moscou. Donc, parler du premier cas n'est pas tout à fait correct.
- Déjà 15 personnes? En effet, lors de la création de RosPila, il a été dit qu'il n'y aurait que quelques avocats ...
- Le fonds regroupe plusieurs projets, de sorte que tous leurs employés sont entrés dans l'État. Nous compterons. RosPil - quatre avocats et un coordinateur. Le fonds a un attaché de presse et juste un secrétaire. Deux gars sont impliqués dans des projets d'information. Deux autres avocats sont impliqués dans les tribunaux et d'autres travaux juridiques non liés à RosPil. Fedor Ezeev est engagé dans RosYama. Il y a aussi un programmeur qui s'occupe des sites. Et Alexey et moi sommes à peu près 15 personnes.
- Et si, pour une raison quelconque, les donateurs actuels ne poursuivaient pas le financement? Y a-t-il une garantie que le fonds fonctionnera pendant au moins un an?
- Non, il n'y a pas de telle garantie. Un certain nombre de donateurs promettent de faire des virements mensuels - si tel est le cas, il couvrira la plupart des coûts, tandis que le budget du fonds restera au niveau actuel, mais pas tous les coûts.
- Y a-t-il une idée de créer un fonds fiduciaire à partir de dons? Pour vous assurer que les activités de votre fonds sont financées par les revenus des investissements de dotation?
- Les dotations sont généralement créées pour financer des institutions qui nécessitent une existence éternelle ou au moins longue, comme les universités. Nous sommes convaincus que bien que la corruption soit au cœur du régime actuel, elle ne durera pas éternellement. Nous n'avons donc pas de plans pour un fonds fiduciaire.
- Vous êtes vous-même à la fois salarié et donateur du fonds. Votre salaire est-il censé être là?
- Ni moi ni Alexey Navalny ne recevons actuellement de salaire dans la caisse. Peut-être que cela changera à l'avenir, mais jusqu'à présent, il n'y a pas de tels plans.
- Quels fonctionnaires corrompus, à votre avis, sont les plus dangereux? Quels domaines?
- Bien que la corruption économique soit un énorme problème dans notre pays, la plus dangereuse est la corruption politique et judiciaire, la fraude et l'abus électoral. C'est elle qui est la principale raison pour laquelle il n'y a pas de progrès dans la lutte contre la corruption économique. Lorsque les institutions de rétroaction entre la société et l'État, comme l'élection réelle du pouvoir et les tribunaux indépendants, seront rétablies, des progrès rapides peuvent être attendus dans la lutte contre la corruption économique.
- Le fonds a reçu un financement de 4,4 millions de roubles. Quelles sont vos prochaines étapes?
- Le Fonds est devenu la plateforme organisationnelle et juridique de plusieurs projets sur lesquels nous avons travaillé au cours de l'année écoulée: RosPil, RosYama, RosVybory, Kind Truth Machine. Dans le cadre du fonds, nous continuerons à travailler sur ces projets et à enquêter sur certains cas majeurs de corruption dans les entreprises publiques et dans les marchés publics. La plupart des cas que nous traitons proviennent de cas de violence signalés publiquement.
- Comment le financement sera-t-il distribué? Par exemple, les détectives privés sont-ils budgétisés?
- Les principales dépenses du fonds sont les salaires, le loyer des bureaux (sur la rue Nikoloyamskaya près de la station de métro «Taganskaya». - «Marker»), les autres dépenses administratives. Si nécessaire, nous attirerons des experts dans le domaine du droit, des finances, des impôts. Il y aura probablement du travail pour les détectives privés .
- Supposons une situation: ils vous proposent des documents qui exposent à 100% un fonctionnaire corrompu, mais pour un pot-de-vin. Êtes-vous d'accord?
- En Russie, il y a suffisamment d'informations publiques sur les faits de corruption. Nous ne prévoyons pas de récompenser les informateurs, mais nous leur serons reconnaissants pour les preuves.
- Y a-t-il un signe de la première chose que le fonds fera?
- Le fonds emploie environ 15 personnes. Ce n'est que dans le cadre de RosPila que les appels d'offres ont été annulés ou que les conditions de plus de 100 cas de marchés publics suspects d'une valeur de plus de 40 milliards de roubles ont été modifiées. Un autre projet super efficace est RosYama.
Au cours de l'année de ses travaux, sur la base d'environ 5 000 réclamations sur le site Internet du projet, plus de 2 000 défauts de revêtement routier ont été réparés, et simplement des trous. Nous continuons également à traiter des cas qui ont déjà été rendus publics - comme la corruption dans l'achat de plates-formes de forage par VTB-Leasing ou la corruption à Gazprom, et moins, par exemple, les abus dans la pose de dalles à Moscou. Donc, parler du premier cas n'est pas tout à fait correct.
- Déjà 15 personnes? En effet, lors de la création de RosPila, il a été dit qu'il n'y aurait que quelques avocats ...
- Le fonds regroupe plusieurs projets, de sorte que tous leurs employés sont entrés dans l'État. Nous compterons. RosPil - quatre avocats et un coordinateur. Le fonds a un attaché de presse et juste un secrétaire. Deux gars sont impliqués dans des projets d'information. Deux autres avocats sont impliqués dans les tribunaux et d'autres travaux juridiques non liés à RosPil. Fedor Ezeev est engagé dans RosYama. Il y a aussi un programmeur qui s'occupe des sites. Et Alexey et moi sommes à peu près 15 personnes.
- Et si, pour une raison quelconque, les donateurs actuels ne poursuivaient pas le financement? Y a-t-il une garantie que le fonds fonctionnera pendant au moins un an?
- Non, il n'y a pas de telle garantie. Un certain nombre de donateurs promettent de faire des virements mensuels - si tel est le cas, il couvrira la plupart des coûts, tandis que le budget du fonds restera au niveau actuel, mais pas tous les coûts.
- Y a-t-il une idée de créer un fonds fiduciaire à partir de dons? Pour vous assurer que les activités de votre fonds sont financées par les revenus des investissements de dotation?
- Les dotations sont généralement créées pour financer des institutions qui nécessitent une existence éternelle ou au moins longue, comme les universités. Nous sommes convaincus que bien que la corruption soit au cœur du régime actuel, elle ne durera pas éternellement. Nous n'avons donc pas de plans pour un fonds fiduciaire.
- Vous êtes vous-même à la fois salarié et donateur du fonds. Votre salaire est-il censé être là?
- Ni moi ni Alexey Navalny ne recevons actuellement de salaire dans la caisse. Peut-être que cela changera à l'avenir, mais jusqu'à présent, il n'y a pas de tels plans.
- Quels fonctionnaires corrompus, à votre avis, sont les plus dangereux? Quels domaines?
- Bien que la corruption économique soit un énorme problème dans notre pays, la plus dangereuse est la corruption politique et judiciaire, la fraude et l'abus électoral. C'est elle qui est la principale raison pour laquelle il n'y a pas de progrès dans la lutte contre la corruption économique. Lorsque les institutions de rétroaction entre la société et l'État, comme l'élection réelle du pouvoir et les tribunaux indépendants, seront rétablies, des progrès rapides peuvent être attendus dans la lutte contre la corruption économique.
Original message
Фонд борьбы с коррупцией, основателем которого является адвокат и политик Алексей Навальный, получил долгожданное финансирование от частных доноров. О том, чем фонд займется в первую очередь, «Маркеру» рассказал его исполнительный директор Владимир Ашурков, до того шесть лет проработавший в «Альфа-групп».
— Фонд получил финансирование — 4,4 млн рублей. Какие планируете следующие шаги?
— Фонд стал организационной и юридической платформой для нескольких проектов, над которыми мы работали в последний год: «РосПил», «РосЯма», «РосВыборы», «Добрая машина правды». В рамках фонда мы продолжим как работу по этим проектам и расследования отдельных крупных случаев коррупции в госкомпаниях и при госзакупках. Большинство дел, которыми мы занимаемся, возникают из публичной информации о случаях злоупотреблений.
— Как будет распределяться финансирование? Например, частные детективы предусмотрены в смете?
— Основные расходы фонда — оплата персонала, аренда офиса (на Николоямской улице неподалеку от ст. м. «Таганская». — «Маркер»), другие административные расходы. По необходимости будем привлекать экспертов в области права, финансов, налогов. Вероятно, найдется работа и для частных детективов.
— Предположим ситуацию: вам предлагают документы, на 100% изобличающие коррупционера, но за взятку. Согласитесь?
— В России достаточно и публичной информации о фактах коррупции. Мы не планируем вознаграждать информаторов, но будем им благодарны за доказательную информацию.
— Есть ли на примете первое дело, которым займется фонд?
— В фонде работает порядка 15 человек. Только в рамках «РосПила» были отменены торги или изменены условия по более чем 100 случаям подозрительных госзакупок на сумму свыше 40 млрд рублей. Еще один суперэффективный проект — «РосЯма».
За год его работы на основе около 5 тыс. жалоб на сайте проекта было заделано свыше 2 тыс. дефектов дорожного покрытия, а попросту ям. Мы также продолжаем заниматься уже обнародованными случаями — большими, как коррупция при закупке буровых установок «ВТБ-Лизингом» или коррупция в «Газпроме», и поменьше, например злоупотреблениями при укладке тротуарной плитки в Москве. Так что говорить о первом деле не вполне корректно.
— Уже 15 человек? Ведь при создании «РосПила» говорилось, что будет только несколько юристов...
— Фонд объединяет несколько проектов, поэтому в штат вошли все их сотрудники. Подсчитаем. «РосПил» — четыре юриста и координатор. В фонде есть пресс-секретарь и просто секретарь. Двое ребят занимаются информационными проектами. Еще два юриста занимаются судами и другой юридической работой, не связанной с «РосПилом». Федор Езеев занимается «РосЯмой». Есть еще программист, который занимается сайтами. И мы с Алексеем — как раз вроде 15 человек.
— А что если по каким-либо причинам нынешние доноры не будут продолжать финансирование? Есть ли гарантия, что фонд проработает хотя бы год?
— Нет, такой гарантии нет. Ряд доноров обещают делать ежемесячные переводы — если всё так и будет, то это покроет большую часть расходов, притом что бюджет фонда останется на текущем уровне, но не все расходы.
— Нет ли идеи создать целевой фонд из пожертвований? Чтобы деятельность вашего фонда финансировалась за счет дохода от вложений эндаумента?
— Эндаументы обычно создаются для финансирования учреждений, которые предполагают вечное или по крайней мере долгое существование, например университетов. Мы уверены, что, хотя коррупция является стержнем существующего режима, она вечной не будет. Так что планов относительно целевого фонда у нас нет.
— Вы сами являетесь и сотрудником, и донором фонда. А зарплата у вас там предполагается?
— Ни я, ни Алексей Навальный в настоящее время не получаем зарплату в фонде. Возможно, в будущем это изменится, но пока таких планов нет.
— Какие коррупционеры, на ваш взгляд, наиболее опасны? Из каких сфер?
— Хотя экономическая коррупция является огромной проблемой в нашей стране, наиболее опасной мне представляется политическая и судебная коррупция, фальсификации и злоупотребления на выборах. Именно она является основной причиной того, что нет прогресса в борьбе с экономической коррупцией. Когда институты обратной связи между обществом и государством, такие как реальная выборность власти и независимые суды, будут восстановлены, можно ожидать быстрого прогресса и в области борьбы с экономической коррупцией.
— Фонд получил финансирование — 4,4 млн рублей. Какие планируете следующие шаги?
— Фонд стал организационной и юридической платформой для нескольких проектов, над которыми мы работали в последний год: «РосПил», «РосЯма», «РосВыборы», «Добрая машина правды». В рамках фонда мы продолжим как работу по этим проектам и расследования отдельных крупных случаев коррупции в госкомпаниях и при госзакупках. Большинство дел, которыми мы занимаемся, возникают из публичной информации о случаях злоупотреблений.
— Как будет распределяться финансирование? Например, частные детективы предусмотрены в смете?
— Основные расходы фонда — оплата персонала, аренда офиса (на Николоямской улице неподалеку от ст. м. «Таганская». — «Маркер»), другие административные расходы. По необходимости будем привлекать экспертов в области права, финансов, налогов. Вероятно, найдется работа и для частных детективов.
— Предположим ситуацию: вам предлагают документы, на 100% изобличающие коррупционера, но за взятку. Согласитесь?
— В России достаточно и публичной информации о фактах коррупции. Мы не планируем вознаграждать информаторов, но будем им благодарны за доказательную информацию.
— Есть ли на примете первое дело, которым займется фонд?
— В фонде работает порядка 15 человек. Только в рамках «РосПила» были отменены торги или изменены условия по более чем 100 случаям подозрительных госзакупок на сумму свыше 40 млрд рублей. Еще один суперэффективный проект — «РосЯма».
За год его работы на основе около 5 тыс. жалоб на сайте проекта было заделано свыше 2 тыс. дефектов дорожного покрытия, а попросту ям. Мы также продолжаем заниматься уже обнародованными случаями — большими, как коррупция при закупке буровых установок «ВТБ-Лизингом» или коррупция в «Газпроме», и поменьше, например злоупотреблениями при укладке тротуарной плитки в Москве. Так что говорить о первом деле не вполне корректно.
— Уже 15 человек? Ведь при создании «РосПила» говорилось, что будет только несколько юристов...
— Фонд объединяет несколько проектов, поэтому в штат вошли все их сотрудники. Подсчитаем. «РосПил» — четыре юриста и координатор. В фонде есть пресс-секретарь и просто секретарь. Двое ребят занимаются информационными проектами. Еще два юриста занимаются судами и другой юридической работой, не связанной с «РосПилом». Федор Езеев занимается «РосЯмой». Есть еще программист, который занимается сайтами. И мы с Алексеем — как раз вроде 15 человек.
— А что если по каким-либо причинам нынешние доноры не будут продолжать финансирование? Есть ли гарантия, что фонд проработает хотя бы год?
— Нет, такой гарантии нет. Ряд доноров обещают делать ежемесячные переводы — если всё так и будет, то это покроет большую часть расходов, притом что бюджет фонда останется на текущем уровне, но не все расходы.
— Нет ли идеи создать целевой фонд из пожертвований? Чтобы деятельность вашего фонда финансировалась за счет дохода от вложений эндаумента?
— Эндаументы обычно создаются для финансирования учреждений, которые предполагают вечное или по крайней мере долгое существование, например университетов. Мы уверены, что, хотя коррупция является стержнем существующего режима, она вечной не будет. Так что планов относительно целевого фонда у нас нет.
— Вы сами являетесь и сотрудником, и донором фонда. А зарплата у вас там предполагается?
— Ни я, ни Алексей Навальный в настоящее время не получаем зарплату в фонде. Возможно, в будущем это изменится, но пока таких планов нет.
— Какие коррупционеры, на ваш взгляд, наиболее опасны? Из каких сфер?
— Хотя экономическая коррупция является огромной проблемой в нашей стране, наиболее опасной мне представляется политическая и судебная коррупция, фальсификации и злоупотребления на выборах. Именно она является основной причиной того, что нет прогресса в борьбе с экономической коррупцией. Когда институты обратной связи между обществом и государством, такие как реальная выборность власти и независимые суды, будут восстановлены, можно ожидать быстрого прогресса и в области борьбы с экономической коррупцией.
