I have been repeatedly accused of deliberately not finding common ground in Russian and Ukrainian culture. And so, I seem to have found - these are criminal traditions. Perhaps in the future they will help us reunite.
Not so long ago I met a classmate whom I had not seen for many years: all this time, with short breaks, he sat behind bars. He began to sit back in the USSR, and left two months ago, and during that time he read as much literature as I could not master in five university courses. He told a lot of paradox. That the "cocks" in some zones live better than thieves, that the main weapon of the sidekick is the brain, not the sharpening, and that for survival one must relate to life according to Pushkin: "The less a woman we love, the more she likes us."
The conversation dragged on until morning. After several hours of conversation with a “specialist in all areas of life,” I became convinced that there were still similarities between Russian and Ukrainian culture. And the similarity lies in the field of crime.
What wisdom did my counterpart share with me?
So, the first conclusion: according to him, a real traditional society is a prison, there is no other and cannot be in the CIS. Everything else - the school, the family and even the church - is the notorious modernist style disguised as traditional values. Whoever doubts, let him listen to the sermons of Patriarch Kirill, who officially declared that the Universe came from the Big Bang. All of them are floating on the waves of modernity, adapting to the world. And only prison adjusts the world to itself. This is very clear from the behavior of VIPs: almost all of them live by concepts.
The second conclusion: modernity has outlived itself, everyone is tired of it. It brings chaos and creates what prisons and camps call outrage. Lawlessness is not only a violation of criminal laws. In a broad sense, this is an abuse of authority, violation of a social contract, an undeclared war. The entire post-Soviet world is built on a violation of the treaty: Yeltsin did not lie on the rails, NATO is expanding, social programs are being curtailed, and the population is being debilitated. This is modern, because it involves a complete break with the past. And our past is an imperial story with a rush to the future.
The third conclusion. Art Nouveau was replaced in the CIS not by postmodernism, but by criminal traditions. And this is good, because postmodern is chaotic and meaningless, and in criminal traditions there is at least some kind of system.
Fourth conclusion: these traditions are refracted differently in different regions of the former USSR. And from this point of view, Ukraine and Russia differ markedly from the Caucasus and Asia.
According to a former classmate, a typical zone of the Caucasus and Asia (with the exception of Georgia) has two centers of power - the thieves and the cops. A typical Slavic zone has three centers of power: the gangster, thieves and cops. And each has its own correlation of worlds.
What are these worlds?
The thieves' world is professional criminals who live "according to concepts." The gangster’s world is gangs of chaos who don’t want to know about concepts and hate thieves. The Cop world is, of course, the administration of prisons and camps.
Typically, the administration cooperates with the packs and with the bandits. Say, thieves help Kum (the head of the colony) maintain a stable supply of drugs. For this, they are left part of the profit and given the opportunity to maintain the thieves order. Such zones are usually called black. From among the bandits-lawlessers, the administration can collect "asset" - a kind of internal police. Zones with such a control system are called “red”.
So, according to a classmate, the Slavic criminal world today is predominantly gangster. “It is believed that thieves in the zone live like kings, but this is not quite so,” my acquaintance comments on the situation. “They are being killed,“ imprisoned by lawlessness, ”kept in solitary confinement for years. In general, the thief should be ready to die at any moment, otherwise he may lose status. " Once, a Russian thief in law Malakh quarreled in a Crimean restaurant with local law-makers and said something like: "You won’t be greeted in the zone." He was taken to the wasteland and delivered an ultimatum at gunpoint: "If you refuse that you are a thief, we will release him, no, we will kill him." Malach fell out and refused. After that, he lost all authority in the wild. And when he received the next term and flew into the zone, lost his support, opened his veins and died.
According to my counterpart, this happened much less frequently in the Caucasus and Asia.
"There, thieves' traditions dominate over gangster ones, and black zones over red ones," he explains. That is, something like a criminal law state. "
In this regard, the former classmate expressed a paradoxical idea. According to him, there is no one to offer real resistance to the corrupt system in the Slavic republics of the former USSR. Those who could have provided it have long perished in the Stalinist camps, on the fronts of the Great Patriotic War, and in the Brezhnev mental hospitals. Decades of culling of alpha males have led to the fact that opportunists dominate in Russia. It is they who allow those in power to do whatever they want. But the real resistance forces, he said, can only be raised in a prison, where there are always people capable of self-organization and long-term opposition to the lawlessness system.
Of course, I can’t take such reasoning without a fair amount of irony: the messianism of thinking criminals is not a new thing, both Mandelstam and Shalamov used to amuse them at the time. And the title of this post is also, of course, ironic. But let's face it: the new states on the site of the former Soviet republics were largely created precisely by criminals. Such, for example, is almost the entire history of the creation of Georgia. Criminals played an important role in the Sumgait conflict in Azerbaijan. Criminal, in fact, are all the "revolutions" in Kyrgyzstan (including the 2010 Osh massacre). Criminals were largely the driving force behind the civil war in Tajikistan, the Andijan events in Uzbekistan, they played a role in the recent unrest in the west and south of Kazakhstan. One can talk for a long time about how deeply intertwined the criminal and political worlds in Russia and Ukraine, and a fresh example is the circumstances of Magnitsky’s death.
So do not rush to wrinkle your nose, gentlemen. In the end, the state in Australia was also once laid down by convicts.
Igor Korovin
More details: https://www.rosbalt.ru/blogs/2012/12/29/1078051.html
Not so long ago I met a classmate whom I had not seen for many years: all this time, with short breaks, he sat behind bars. He began to sit back in the USSR, and left two months ago, and during that time he read as much literature as I could not master in five university courses. He told a lot of paradox. That the "cocks" in some zones live better than thieves, that the main weapon of the sidekick is the brain, not the sharpening, and that for survival one must relate to life according to Pushkin: "The less a woman we love, the more she likes us."
The conversation dragged on until morning. After several hours of conversation with a “specialist in all areas of life,” I became convinced that there were still similarities between Russian and Ukrainian culture. And the similarity lies in the field of crime.
What wisdom did my counterpart share with me?
So, the first conclusion: according to him, a real traditional society is a prison, there is no other and cannot be in the CIS. Everything else - the school, the family and even the church - is the notorious modernist style disguised as traditional values. Whoever doubts, let him listen to the sermons of Patriarch Kirill, who officially declared that the Universe came from the Big Bang. All of them are floating on the waves of modernity, adapting to the world. And only prison adjusts the world to itself. This is very clear from the behavior of VIPs: almost all of them live by concepts.
The second conclusion: modernity has outlived itself, everyone is tired of it. It brings chaos and creates what prisons and camps call outrage. Lawlessness is not only a violation of criminal laws. In a broad sense, this is an abuse of authority, violation of a social contract, an undeclared war. The entire post-Soviet world is built on a violation of the treaty: Yeltsin did not lie on the rails, NATO is expanding, social programs are being curtailed, and the population is being debilitated. This is modern, because it involves a complete break with the past. And our past is an imperial story with a rush to the future.
The third conclusion. Art Nouveau was replaced in the CIS not by postmodernism, but by criminal traditions. And this is good, because postmodern is chaotic and meaningless, and in criminal traditions there is at least some kind of system.
Fourth conclusion: these traditions are refracted differently in different regions of the former USSR. And from this point of view, Ukraine and Russia differ markedly from the Caucasus and Asia.
According to a former classmate, a typical zone of the Caucasus and Asia (with the exception of Georgia) has two centers of power - the thieves and the cops. A typical Slavic zone has three centers of power: the gangster, thieves and cops. And each has its own correlation of worlds.
What are these worlds?
The thieves' world is professional criminals who live "according to concepts." The gangster’s world is gangs of chaos who don’t want to know about concepts and hate thieves. The Cop world is, of course, the administration of prisons and camps.
Typically, the administration cooperates with the packs and with the bandits. Say, thieves help Kum (the head of the colony) maintain a stable supply of drugs. For this, they are left part of the profit and given the opportunity to maintain the thieves order. Such zones are usually called black. From among the bandits-lawlessers, the administration can collect "asset" - a kind of internal police. Zones with such a control system are called “red”.
So, according to a classmate, the Slavic criminal world today is predominantly gangster. “It is believed that thieves in the zone live like kings, but this is not quite so,” my acquaintance comments on the situation. “They are being killed,“ imprisoned by lawlessness, ”kept in solitary confinement for years. In general, the thief should be ready to die at any moment, otherwise he may lose status. " Once, a Russian thief in law Malakh quarreled in a Crimean restaurant with local law-makers and said something like: "You won’t be greeted in the zone." He was taken to the wasteland and delivered an ultimatum at gunpoint: "If you refuse that you are a thief, we will release him, no, we will kill him." Malach fell out and refused. After that, he lost all authority in the wild. And when he received the next term and flew into the zone, lost his support, opened his veins and died.
According to my counterpart, this happened much less frequently in the Caucasus and Asia.
"There, thieves' traditions dominate over gangster ones, and black zones over red ones," he explains. That is, something like a criminal law state. "
In this regard, the former classmate expressed a paradoxical idea. According to him, there is no one to offer real resistance to the corrupt system in the Slavic republics of the former USSR. Those who could have provided it have long perished in the Stalinist camps, on the fronts of the Great Patriotic War, and in the Brezhnev mental hospitals. Decades of culling of alpha males have led to the fact that opportunists dominate in Russia. It is they who allow those in power to do whatever they want. But the real resistance forces, he said, can only be raised in a prison, where there are always people capable of self-organization and long-term opposition to the lawlessness system.
Of course, I can’t take such reasoning without a fair amount of irony: the messianism of thinking criminals is not a new thing, both Mandelstam and Shalamov used to amuse them at the time. And the title of this post is also, of course, ironic. But let's face it: the new states on the site of the former Soviet republics were largely created precisely by criminals. Such, for example, is almost the entire history of the creation of Georgia. Criminals played an important role in the Sumgait conflict in Azerbaijan. Criminal, in fact, are all the "revolutions" in Kyrgyzstan (including the 2010 Osh massacre). Criminals were largely the driving force behind the civil war in Tajikistan, the Andijan events in Uzbekistan, they played a role in the recent unrest in the west and south of Kazakhstan. One can talk for a long time about how deeply intertwined the criminal and political worlds in Russia and Ukraine, and a fresh example is the circumstances of Magnitsky’s death.
So do not rush to wrinkle your nose, gentlemen. In the end, the state in Australia was also once laid down by convicts.
Igor Korovin
More details: https://www.rosbalt.ru/blogs/2012/12/29/1078051.html
Original message
Меня не раз обвиняли в том, что я умышленно не нахожу общего в российской и украинской культуре. И вот, я, кажется, нашел — это уголовные традиции. Возможно, в будущем они помогут нам воссоединиться.
Не так давно я встретил одноклассника, которого не видел много лет: все это время с небольшими перерывами он просидел за решеткой. Сидеть начал еще в СССР, а вышел два месяца назад, и за это время прочитал столько литературы, сколько я не осилил за пять курсов университета. Он рассказал много парадоксального. Что "петухи" в некоторых зонах живут лучше, чем воры, что главное оружие сидельца – мозг, а не заточка, и что для выживания надо относиться к жизни по Пушкину: "Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей".
Разговор затянулся до утра. Через несколько часов беседы со "специалистом во всех сферах жизни" я убедился, что сходство между русской и украинской культурой все-таки есть. И сходство это лежит в сфере криминала.
Какими же мудростями поделился со мной мой визави?
Итак, вывод первый: по его словам, настоящее традиционное общество – это тюрьма, иного в СНГ нет и быть не может. Все остальное – школа, семья и даже церковь — это пресловутый модерн, замаскированный под традиционные ценности. Кто сомневается, пусть послушает проповеди патриарха Кирилла, официально заявившего, что Вселенная произошла от Большого взрыва. Все они плывут по волнам современности, приспосабливаясь к миру. И только тюрьма приспосабливает мир к себе. Это очень хорошо видно из поведения вип-персон: практически все они живут по понятиям.
Вывод второй: модерн себя изжил, от него все устали. Он несет хаос и порождает то, что в тюрьмах и лагерях называют беспределом. "Беспредел" – это ведь не только нарушение блатных законов. В широком смысле это превышение полномочий, нарушение социального контракта, необъявленная война. Весь постсоветской мир построен на нарушении договора: Ельцин на рельсы не лег, НАТО расширяется, социальные программы свертываются, население дебилизируется. Это и есть модерн, ибо он предполагает полный разрыв с прошлым. А наше прошлое – это имперская история с порывом в будущее.
Вывод третий. На смену модерну в СНГ пришел не постмодерн, а уголовные традиции. И это хорошо, ибо постмодерн хаотичен и бессмыслен, а в уголовных традициях есть хоть какая-то система.
Вывод четвертый: преломляются эти традиции в разных регионах бывшего СССР по-разному. И вот с этой точки зрения Украина с Россией заметно отличаются от Кавказа и Азии.
По словам бывшего одноклассника, типичная зона Кавказа и Азии (за исключением Грузии) имеет два центра власти – воровской и ментовской. Типичная славянская зона имеет три центра власти: бандитский, воровской и ментовской. И в каждой свое соотношение миров.
Что это за миры?
Воровской мир – это профессиональные преступники, живущие "по понятиям". Мир бандитский – это банды беспредельщиков, которые знать не хотят про понятия и ненавидят воров. Ментовской мир – это, понятно, администрация тюрем и лагерей.
Обычно администрация сотрудничает и сворами и с бандитами. Скажем, воры помогают "куму" (начальнику колонии) поддерживать стабильные поставки наркотиков. За это им оставляют часть прибыли и дают возможность поддерживать воровской порядок. Такие зоны обычно называются "черными". Из числа бандитов-беспредельщиков администрация может набрать "актив" — своеобразную внутреннюю полицию. Зоны с такой системой управления называются "красными".
Так вот, по словам одноклассника, славянский криминальный мир сегодня — преимущественно бандитский. "Считается, что воры на зоне живут как короли, но это не совсем так, — комментирует ситуацию мой знакомый. – Их убивают, "опускают по беспределу", держат годами в карцерах. И вообще вор должен быть готов умереть в любую минуту, иначе он может потерять статус". Однажды российский вор в законе Малах поссорился в одном из крымских ресторанов с местными беспредельщиками и сказал что-то вроде: "На зоне вам не поздоровится". Его отвезли на пустошь и под дулом поставили ультиматум: "Откажешься от того, что ты вор – отпустим, нет – убьем". Малах струхнул и отказался. После этого он потерял всякий авторитет на воле. А когда получил очередной срок и залетел на зону, лишился поддержки своих, вскрыл вены и умер.
По словам моего визави, на Кавказе и в Азии такое случалось гораздо реже.
"Там воровские традиции доминируют над бандитскими, и черные зоны над красными, — поясняет он. — У нас, славян, сейчас правит криминальная сила, у азиатов и кавказцев правит криминальный закон. У нас общество ментов и беспредельщиков, у них общество "законников". То есть, что-то вроде криминально-правового государства".
В связи с этим бывший одноклассник высказал парадоксальную мысль. По его словам, на свободе настоящее сопротивление коррумпированной системе в славянских республиках бывшего СССР оказывать некому. Те, кто мог его оказать, уже давно погибли в сталинских лагерях, на фронтах Великой Отечественной и в брежневских психушках. Десятилетия выбраковки альфа-самцов привели к тому, что "на свободе" в России доминируют приспособленцы. Именно они и позволяют власть имущим делать все, что тем захочется. А настоящие силы сопротивления, по его словам, могут быть выращены только в тюрьме, где всегда есть люди, способные к самоорганизации и длительному противостоянию системе беспредела.
Я, конечно, не могу воспринимать подобные рассуждения без изрядной доли иронии: мессианство мыслящих уголовников — вещь не новая, им забавлялись в свое время и Мандельштам, и Шаламов. И заголовок у этого поста тоже, конечно, иронический. Но давайте смотреть правде в глаза: новые государства на месте бывших советских республик были во многом созданы именно уголовниками. Такова, например, практически вся история создания Грузии. Уголовники сыграли важную роль в Сумгаитском конфликте в Азербайджане. Уголовными, по сути, являются все "революции" в Киргизии (включая Ошскую резню 2010 года). Уголовники были в значительной степени движущей силой гражданской войны в Таджикистане, Андижанских событий в Узбекистане, они сыграли свою роль в недавних волнениях на западе и юге Казахстана. О том, насколько глубоко переплетены уголовный и политический миры в России и на Украине, тоже можно рассуждать долго, и свежий тому пример – обстоятельства гибели Магнитского.
Так что не спешите морщить нос, господа. В конце концов, государство в Австралии тоже когда-то было заложено каторжниками.
Игорь Коровин
Подробнее: https://www.rosbalt.ru/blogs/2012/12/29/1078051.html
Не так давно я встретил одноклассника, которого не видел много лет: все это время с небольшими перерывами он просидел за решеткой. Сидеть начал еще в СССР, а вышел два месяца назад, и за это время прочитал столько литературы, сколько я не осилил за пять курсов университета. Он рассказал много парадоксального. Что "петухи" в некоторых зонах живут лучше, чем воры, что главное оружие сидельца – мозг, а не заточка, и что для выживания надо относиться к жизни по Пушкину: "Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей".
Разговор затянулся до утра. Через несколько часов беседы со "специалистом во всех сферах жизни" я убедился, что сходство между русской и украинской культурой все-таки есть. И сходство это лежит в сфере криминала.
Какими же мудростями поделился со мной мой визави?
Итак, вывод первый: по его словам, настоящее традиционное общество – это тюрьма, иного в СНГ нет и быть не может. Все остальное – школа, семья и даже церковь — это пресловутый модерн, замаскированный под традиционные ценности. Кто сомневается, пусть послушает проповеди патриарха Кирилла, официально заявившего, что Вселенная произошла от Большого взрыва. Все они плывут по волнам современности, приспосабливаясь к миру. И только тюрьма приспосабливает мир к себе. Это очень хорошо видно из поведения вип-персон: практически все они живут по понятиям.
Вывод второй: модерн себя изжил, от него все устали. Он несет хаос и порождает то, что в тюрьмах и лагерях называют беспределом. "Беспредел" – это ведь не только нарушение блатных законов. В широком смысле это превышение полномочий, нарушение социального контракта, необъявленная война. Весь постсоветской мир построен на нарушении договора: Ельцин на рельсы не лег, НАТО расширяется, социальные программы свертываются, население дебилизируется. Это и есть модерн, ибо он предполагает полный разрыв с прошлым. А наше прошлое – это имперская история с порывом в будущее.
Вывод третий. На смену модерну в СНГ пришел не постмодерн, а уголовные традиции. И это хорошо, ибо постмодерн хаотичен и бессмыслен, а в уголовных традициях есть хоть какая-то система.
Вывод четвертый: преломляются эти традиции в разных регионах бывшего СССР по-разному. И вот с этой точки зрения Украина с Россией заметно отличаются от Кавказа и Азии.
По словам бывшего одноклассника, типичная зона Кавказа и Азии (за исключением Грузии) имеет два центра власти – воровской и ментовской. Типичная славянская зона имеет три центра власти: бандитский, воровской и ментовской. И в каждой свое соотношение миров.
Что это за миры?
Воровской мир – это профессиональные преступники, живущие "по понятиям". Мир бандитский – это банды беспредельщиков, которые знать не хотят про понятия и ненавидят воров. Ментовской мир – это, понятно, администрация тюрем и лагерей.
Обычно администрация сотрудничает и сворами и с бандитами. Скажем, воры помогают "куму" (начальнику колонии) поддерживать стабильные поставки наркотиков. За это им оставляют часть прибыли и дают возможность поддерживать воровской порядок. Такие зоны обычно называются "черными". Из числа бандитов-беспредельщиков администрация может набрать "актив" — своеобразную внутреннюю полицию. Зоны с такой системой управления называются "красными".
Так вот, по словам одноклассника, славянский криминальный мир сегодня — преимущественно бандитский. "Считается, что воры на зоне живут как короли, но это не совсем так, — комментирует ситуацию мой знакомый. – Их убивают, "опускают по беспределу", держат годами в карцерах. И вообще вор должен быть готов умереть в любую минуту, иначе он может потерять статус". Однажды российский вор в законе Малах поссорился в одном из крымских ресторанов с местными беспредельщиками и сказал что-то вроде: "На зоне вам не поздоровится". Его отвезли на пустошь и под дулом поставили ультиматум: "Откажешься от того, что ты вор – отпустим, нет – убьем". Малах струхнул и отказался. После этого он потерял всякий авторитет на воле. А когда получил очередной срок и залетел на зону, лишился поддержки своих, вскрыл вены и умер.
По словам моего визави, на Кавказе и в Азии такое случалось гораздо реже.
"Там воровские традиции доминируют над бандитскими, и черные зоны над красными, — поясняет он. — У нас, славян, сейчас правит криминальная сила, у азиатов и кавказцев правит криминальный закон. У нас общество ментов и беспредельщиков, у них общество "законников". То есть, что-то вроде криминально-правового государства".
В связи с этим бывший одноклассник высказал парадоксальную мысль. По его словам, на свободе настоящее сопротивление коррумпированной системе в славянских республиках бывшего СССР оказывать некому. Те, кто мог его оказать, уже давно погибли в сталинских лагерях, на фронтах Великой Отечественной и в брежневских психушках. Десятилетия выбраковки альфа-самцов привели к тому, что "на свободе" в России доминируют приспособленцы. Именно они и позволяют власть имущим делать все, что тем захочется. А настоящие силы сопротивления, по его словам, могут быть выращены только в тюрьме, где всегда есть люди, способные к самоорганизации и длительному противостоянию системе беспредела.
Я, конечно, не могу воспринимать подобные рассуждения без изрядной доли иронии: мессианство мыслящих уголовников — вещь не новая, им забавлялись в свое время и Мандельштам, и Шаламов. И заголовок у этого поста тоже, конечно, иронический. Но давайте смотреть правде в глаза: новые государства на месте бывших советских республик были во многом созданы именно уголовниками. Такова, например, практически вся история создания Грузии. Уголовники сыграли важную роль в Сумгаитском конфликте в Азербайджане. Уголовными, по сути, являются все "революции" в Киргизии (включая Ошскую резню 2010 года). Уголовники были в значительной степени движущей силой гражданской войны в Таджикистане, Андижанских событий в Узбекистане, они сыграли свою роль в недавних волнениях на западе и юге Казахстана. О том, насколько глубоко переплетены уголовный и политический миры в России и на Украине, тоже можно рассуждать долго, и свежий тому пример – обстоятельства гибели Магнитского.
Так что не спешите морщить нос, господа. В конце концов, государство в Австралии тоже когда-то было заложено каторжниками.
Игорь Коровин
Подробнее: https://www.rosbalt.ru/blogs/2012/12/29/1078051.html
