ПОИСК РОДНЫХ КУБАСОВА ЛЕОНИДА АЛЕКСАНДРОВИЧА?
Кому известно о судьбе военврача 2 –го ранга Великой Отечественной войны 1941-45 годов Кубасова Леонида Александровича и его родных?
Он 1902 г. рождения. Место рождения : село Никольск Никольского р-на Вологодской области.
Призван на фронт 22. 06. 1941г. Свердловским РВК г. Москвы.
Служил 38 МСб 42 стрелковой дивизии военврач 2 ранга. Попал в плен,- освобожден.
В лагере Шталаг 319 г. Холм(Польша) в декабре 1943г сделал сложнейшую операцию на голову красноармейцу Сулейменову Жамилу, чем спас его жизнь( …-в настоящее время его родных ищут 8 детей (- а также внуки) красноармейца Сулейменова Жамиля из Актюбинской области Республики Казахстан).
Жена Эстрина Софья Ильинична проживала в 1941г. в г. Москва, ул. Пушкинская дом 9, кВ. 20.
РОДНЫЕ КУБАСОВА ЛЕОНИДА АЛЕКСАНДРОВИЧА ВОНВРАЧА 2-ГО РАНГА 38 МСБ 42 СД. ОТКЛИКНИТЕСЬ!
предистория
Солдат из Актюбинска Жамил Сулейменов вел на фронте дневник:
Затёртый немецкий блокнот в редакцию «Д» принёс сын ветерана Сейтжан Жамил. Его отец Жамил Сулейменов во время войны был ранен и попал в плен. В лагере Холм жизнь солдату спас военврач Леонид Кубасов.
Дети Жамила ата уже несколько лет разыскивают врача, о котором узнали из дневника фронтовика.
Врачу Кубасову обязаны жизнью и отец, и мы, его 8 детей, – говорит Сейтжан Жамил. – Отец женился после войны. Он ушел на фронт в 18 лет. Уже после смерти отца мы нашли его фронтовой дневник. Немецкий блокнот, исписанный химическим карандашом. Отец ушел на фронт в 43-м. Вскоре на него пришла похоронка. А он вернулся живой. Его ранили, и он оказался в плену. В военном билете отца записано: с марта 1943 года стрелок 240 гвардейского стрелкового полка. С ноября 1943 года по 26 марта 1945 года был в плену немцев.
Что пережил отец за годы войны, подробно описано в его дневнике.:
…Июнь 1941 года. Старший брат Газез вернулся с курсов счетоводов. Мы сидели, пили чай, и в это время объявили, что началась война. Противник сразу бросил крупные силы. Чтобы остановить его и защитить страну, на фронт день и ночь отправляются эшелоны с солдатами.
28 ноября 41-го призвали Газеза. Он попал в 15-ю армию. Жить стало сложно, я не могу ходить в школу.
…От Газеза долго нет вестей. 23 февраля 1942 года он сообщил, что их направили на Калининский фронт, скоро они вступят в бой. Следующее письмо пришло только 15 июня. В бою за Велиж [Смоленская обл. – Прим. ред.] Газеза ранило, и он находился в госпитале Алматы. 31 августа Газез вернулся домой. Но ненадолго.
12 марта 1943 года на фронт призвали меня. Из нашего аула нас было четверо: я, Кажигали, Мериах и Алпамыс. Мы попали в 376 полк, 1 батальон, 2 роту. Командир бригады Герой Советского Союза Сафонов, командир полка Валеевич, командир 2 роты лейтенант Маршания. Мы в учебном батальоне.
…Май 1943 года. Из дома долго нет вестей. 2 мая весточку получил Кажигали. Узнал, что Газез снова ушел на фронт. А нас перебросили в 11 бригаду, 364 полк. 3 дня 75 километров до Тоцкого мы шли пешком. Кажигали перешел в минную бригаду, 5 августа его забрали на фронт. 12 августа отправился наш эшелон. После Саратова остановились в каком-то большом городе, загрузили зенитки. Дальше мы ехали по земле, по которой уже прошли немцы. Все сожжено. Мы остановились на какой-то станции. Кругом темнота, по дорогам мчатся машины с вооружением. Вдали слышны звуки артиллерийских снарядов. Война близко.
…Мы прошли пешком около 2 километров и остановились в лесу. Нас привели к ангару, где солдаты дожидались отправки. Нам показали концерт, потом всех поставили в строй и стали распределять по частям. Я попал в 8 армию, 74 дивизию. В нашем 3 взводе всего 15 человек, из них 12 казахов, в основном из Уральска. Командир взвода Ганиев. Каждому дали винтовку, 120 патронов, 2 гранаты и запас продуктов. Мы шли всю ночь, переправились через реку, и на следующий день расположились в лесу. Немцы были примерно 25 километрах. Нас начали тренировать.
...…21 августа 1943 года. Нам приказали наступать. В лесу мы впервые увидели трупы солдат, стало страшновато. Здесь же были окопы и блиндажи. Немцы начали отступать отсюда. Кругом трупы, валялись боеприпасы, немецкие каски. Все грохотало, над нами со свистом пролетали вражеские самолеты. Рядом со мной был паренек Ганбаев. Он испугался и стал кричать: «О, Аллах, о, Аллах!». Его голос был настолько пронзительным, что я тоже не выдержал, зарыдал. Мы не могли остановиться. Нам казалось, что завтрашнего дня уже не будет. Такое состояние было не только у нас – у всех, кто впервые оказался так близок к смерти. Тогда мы еще не знали, что страх пройдет.
…24 августа. Мы продвигались дальше. Впереди горела деревня, с самолета на землю сбрасывали бомбы, несмотря на это, мы бежали вперед. Расположились в глубокой траншее. Бой продолжался до вечера. На удар врага мы отвечали артиллерийским ударом «Катюши». Утром бой продолжился, мы пошли дальше в лес.
…Ночью мы шли по болоту. Надо было передвигаться тихо. Смогли занять возвышенность, стали бить по врагу из пулеметов. Сквозь пулеметную очередь слышны стоны раненых солдат. Со мной Ганбаев, Койшев, Койшигулов, Князов. Все из Уральска. С рассветом стрельба возобновилась. Мы поливаем врага из винтовок и пулеметов. Погиб Койшев. Разрывом мины убило Князова и Койшигулова. Кругом стрельба, ничего не видно…
…8 сентября мы пошли в атаку, немцы отступили километров на 30, до станции Борвенково. Город горит, нам приказано взять станцию. По нам палят, мы продвигаемся вперед. Ранило командира взвода. В нашей роте в живых осталось только шестеро.
…Нам с Асылбековым дали задание подойти ближе к врагу, но нас заметили. Снайперская пуля попала в ствол моей винтовки. Мы пошли в атаку. Враг уже не сопротивлялся. Мы только гнали его и гнали. Освободили деревню Семеновку, потом пошли украинские села. Там один черный дым. Дома сожжены. В деревню возвращались старушки с маленькими детьми на руках. Молодых немцы угнали в Германию. Кругом плач, людям некуда идти. Когда такое видишь, внутри вскипает кровь.
…30 сентября. Мы добрались до освобожденного недавно Красноармейска близ Днепра. 15 сентября были в Запорожье. 21 октября сообщили о форсировании Днепра. 22 октября мы освободили один за другим три села. Особого сопротивления немцы не оказывали. 23-го дали приказ готовиться к атаке. В нашей минроте 6 минрасчетов. Командир взвода Омирзаков из Башкирии, командир расчета Мырзабаев из Алматы. В первый день погибли командир расчета и 4 солдата. Назавтра снова бой. Немцы укрепились в деревне. В бою погибло много людей. Ранило командира роты, погиб командир штаба.
...27 октября. Снова атака. Немцы сыплют на нас пулями. С утра мы продвинулись примерно на километр. Пуля попала в ствол моего карабина, я взял карабин погибшего солдата. Мы привыкли к пулям, льющимся, как дождь, к пыли вперемешку с дымом, постоянной стрельбе. Уже 16 ноября. Снова бой. В какой-то момент я почувствовал сильный удар в голову. В глазах потемнело, показалось, что я улетаю.
Лагерь. Операция. Я живой
…Я пришел в сознание. Мне показалось, будто я проснулся после долгого сна. Рука сразу потянулась к голове. Там глубокая рана и кость. Шапка сгорела.
16 декабря мне сообщили, что будет операция. На операцию взяли 21-го. Положили на стол, промыли рану, лицо накрыли белой тканью. Я молил Аллаха, чтобы все обошлось. Два врача держали меня за руки, два – за ноги. Через время я успокоился. Не мог шевелить ни руками, ни ногами, но слышал и чувствовал, как разрезают на голове кожу, ломают кость, только двинуться не мог. Из головы извлекли осколок, рану зашили. Потом меня перевязали и из операционного барака на носилках отнесли в другой. Парень-узбек, что лежал рядом, вскоре умер. Три дня и три ночи я не спал. Все тело горело, голова раскалывалась, я стал прощаться с жизнью. От меня не отходил врач, проводивший операцию, – Леонид Александрович Кубасов. Высокий, полноватый, приятной внешности. Он был очень внимательным. Этот человек спас мою молодую жизнь. Я никогда его не забуду.
В лагере Холма я лечился 7 месяцев. После этого меня переправили в Stablag, что в 40 километрах от Кенигсберга. Оттуда я попал в Найдербург, потом в Гогенштейн, 24 ноября мы прибыли в Браунсберг, оттуда – в Данциг [ныне Гданьск, Польша. – Прим. ред.] Там я пробыл в госпитале до марта 45-го. Потом была комиссия в Нойштеттине, меня признали не пригодным к службе. Я еду домой. 26 августа 45-го я сошел с поезда в Эмбе.
С войны отец вернулся инвалидом, но продолжал работать. Он был табельщиком на железной дороге, – рассказывает Сейтжан. – Зимой и летом отец ходил в шапке. На голове у него была зашитая рана 8 на 8 сантиметров. Она была похожа на родничок у маленьких детей. Кожа есть, а кости нет. В 55 лет отца не стало. Узнав из дневника о враче Кубасове, мы решили его найти. Писали в Военный архив Москвы, архив Вооруженных сил бывшего СССР, российские газеты, ответа пока нет.
Кому известно о судьбе военврача 2 –го ранга Великой Отечественной войны 1941-45 годов Кубасова Леонида Александровича и его родных?
Он 1902 г. рождения. Место рождения : село Никольск Никольского р-на Вологодской области.
Призван на фронт 22. 06. 1941г. Свердловским РВК г. Москвы.
Служил 38 МСб 42 стрелковой дивизии военврач 2 ранга. Попал в плен,- освобожден.
В лагере Шталаг 319 г. Холм(Польша) в декабре 1943г сделал сложнейшую операцию на голову красноармейцу Сулейменову Жамилу, чем спас его жизнь( …-в настоящее время его родных ищут 8 детей (- а также внуки) красноармейца Сулейменова Жамиля из Актюбинской области Республики Казахстан).
Жена Эстрина Софья Ильинична проживала в 1941г. в г. Москва, ул. Пушкинская дом 9, кВ. 20.
РОДНЫЕ КУБАСОВА ЛЕОНИДА АЛЕКСАНДРОВИЧА ВОНВРАЧА 2-ГО РАНГА 38 МСБ 42 СД. ОТКЛИКНИТЕСЬ!
предистория
Солдат из Актюбинска Жамил Сулейменов вел на фронте дневник:
Затёртый немецкий блокнот в редакцию «Д» принёс сын ветерана Сейтжан Жамил. Его отец Жамил Сулейменов во время войны был ранен и попал в плен. В лагере Холм жизнь солдату спас военврач Леонид Кубасов.
Дети Жамила ата уже несколько лет разыскивают врача, о котором узнали из дневника фронтовика.
Врачу Кубасову обязаны жизнью и отец, и мы, его 8 детей, – говорит Сейтжан Жамил. – Отец женился после войны. Он ушел на фронт в 18 лет. Уже после смерти отца мы нашли его фронтовой дневник. Немецкий блокнот, исписанный химическим карандашом. Отец ушел на фронт в 43-м. Вскоре на него пришла похоронка. А он вернулся живой. Его ранили, и он оказался в плену. В военном билете отца записано: с марта 1943 года стрелок 240 гвардейского стрелкового полка. С ноября 1943 года по 26 марта 1945 года был в плену немцев.
Что пережил отец за годы войны, подробно описано в его дневнике.:
…Июнь 1941 года. Старший брат Газез вернулся с курсов счетоводов. Мы сидели, пили чай, и в это время объявили, что началась война. Противник сразу бросил крупные силы. Чтобы остановить его и защитить страну, на фронт день и ночь отправляются эшелоны с солдатами.
28 ноября 41-го призвали Газеза. Он попал в 15-ю армию. Жить стало сложно, я не могу ходить в школу.
…От Газеза долго нет вестей. 23 февраля 1942 года он сообщил, что их направили на Калининский фронт, скоро они вступят в бой. Следующее письмо пришло только 15 июня. В бою за Велиж [Смоленская обл. – Прим. ред.] Газеза ранило, и он находился в госпитале Алматы. 31 августа Газез вернулся домой. Но ненадолго.
12 марта 1943 года на фронт призвали меня. Из нашего аула нас было четверо: я, Кажигали, Мериах и Алпамыс. Мы попали в 376 полк, 1 батальон, 2 роту. Командир бригады Герой Советского Союза Сафонов, командир полка Валеевич, командир 2 роты лейтенант Маршания. Мы в учебном батальоне.
…Май 1943 года. Из дома долго нет вестей. 2 мая весточку получил Кажигали. Узнал, что Газез снова ушел на фронт. А нас перебросили в 11 бригаду, 364 полк. 3 дня 75 километров до Тоцкого мы шли пешком. Кажигали перешел в минную бригаду, 5 августа его забрали на фронт. 12 августа отправился наш эшелон. После Саратова остановились в каком-то большом городе, загрузили зенитки. Дальше мы ехали по земле, по которой уже прошли немцы. Все сожжено. Мы остановились на какой-то станции. Кругом темнота, по дорогам мчатся машины с вооружением. Вдали слышны звуки артиллерийских снарядов. Война близко.
…Мы прошли пешком около 2 километров и остановились в лесу. Нас привели к ангару, где солдаты дожидались отправки. Нам показали концерт, потом всех поставили в строй и стали распределять по частям. Я попал в 8 армию, 74 дивизию. В нашем 3 взводе всего 15 человек, из них 12 казахов, в основном из Уральска. Командир взвода Ганиев. Каждому дали винтовку, 120 патронов, 2 гранаты и запас продуктов. Мы шли всю ночь, переправились через реку, и на следующий день расположились в лесу. Немцы были примерно 25 километрах. Нас начали тренировать.
...…21 августа 1943 года. Нам приказали наступать. В лесу мы впервые увидели трупы солдат, стало страшновато. Здесь же были окопы и блиндажи. Немцы начали отступать отсюда. Кругом трупы, валялись боеприпасы, немецкие каски. Все грохотало, над нами со свистом пролетали вражеские самолеты. Рядом со мной был паренек Ганбаев. Он испугался и стал кричать: «О, Аллах, о, Аллах!». Его голос был настолько пронзительным, что я тоже не выдержал, зарыдал. Мы не могли остановиться. Нам казалось, что завтрашнего дня уже не будет. Такое состояние было не только у нас – у всех, кто впервые оказался так близок к смерти. Тогда мы еще не знали, что страх пройдет.
…24 августа. Мы продвигались дальше. Впереди горела деревня, с самолета на землю сбрасывали бомбы, несмотря на это, мы бежали вперед. Расположились в глубокой траншее. Бой продолжался до вечера. На удар врага мы отвечали артиллерийским ударом «Катюши». Утром бой продолжился, мы пошли дальше в лес.
…Ночью мы шли по болоту. Надо было передвигаться тихо. Смогли занять возвышенность, стали бить по врагу из пулеметов. Сквозь пулеметную очередь слышны стоны раненых солдат. Со мной Ганбаев, Койшев, Койшигулов, Князов. Все из Уральска. С рассветом стрельба возобновилась. Мы поливаем врага из винтовок и пулеметов. Погиб Койшев. Разрывом мины убило Князова и Койшигулова. Кругом стрельба, ничего не видно…
…8 сентября мы пошли в атаку, немцы отступили километров на 30, до станции Борвенково. Город горит, нам приказано взять станцию. По нам палят, мы продвигаемся вперед. Ранило командира взвода. В нашей роте в живых осталось только шестеро.
…Нам с Асылбековым дали задание подойти ближе к врагу, но нас заметили. Снайперская пуля попала в ствол моей винтовки. Мы пошли в атаку. Враг уже не сопротивлялся. Мы только гнали его и гнали. Освободили деревню Семеновку, потом пошли украинские села. Там один черный дым. Дома сожжены. В деревню возвращались старушки с маленькими детьми на руках. Молодых немцы угнали в Германию. Кругом плач, людям некуда идти. Когда такое видишь, внутри вскипает кровь.
…30 сентября. Мы добрались до освобожденного недавно Красноармейска близ Днепра. 15 сентября были в Запорожье. 21 октября сообщили о форсировании Днепра. 22 октября мы освободили один за другим три села. Особого сопротивления немцы не оказывали. 23-го дали приказ готовиться к атаке. В нашей минроте 6 минрасчетов. Командир взвода Омирзаков из Башкирии, командир расчета Мырзабаев из Алматы. В первый день погибли командир расчета и 4 солдата. Назавтра снова бой. Немцы укрепились в деревне. В бою погибло много людей. Ранило командира роты, погиб командир штаба.
...27 октября. Снова атака. Немцы сыплют на нас пулями. С утра мы продвинулись примерно на километр. Пуля попала в ствол моего карабина, я взял карабин погибшего солдата. Мы привыкли к пулям, льющимся, как дождь, к пыли вперемешку с дымом, постоянной стрельбе. Уже 16 ноября. Снова бой. В какой-то момент я почувствовал сильный удар в голову. В глазах потемнело, показалось, что я улетаю.
Лагерь. Операция. Я живой
…Я пришел в сознание. Мне показалось, будто я проснулся после долгого сна. Рука сразу потянулась к голове. Там глубокая рана и кость. Шапка сгорела.
16 декабря мне сообщили, что будет операция. На операцию взяли 21-го. Положили на стол, промыли рану, лицо накрыли белой тканью. Я молил Аллаха, чтобы все обошлось. Два врача держали меня за руки, два – за ноги. Через время я успокоился. Не мог шевелить ни руками, ни ногами, но слышал и чувствовал, как разрезают на голове кожу, ломают кость, только двинуться не мог. Из головы извлекли осколок, рану зашили. Потом меня перевязали и из операционного барака на носилках отнесли в другой. Парень-узбек, что лежал рядом, вскоре умер. Три дня и три ночи я не спал. Все тело горело, голова раскалывалась, я стал прощаться с жизнью. От меня не отходил врач, проводивший операцию, – Леонид Александрович Кубасов. Высокий, полноватый, приятной внешности. Он был очень внимательным. Этот человек спас мою молодую жизнь. Я никогда его не забуду.
В лагере Холма я лечился 7 месяцев. После этого меня переправили в Stablag, что в 40 километрах от Кенигсберга. Оттуда я попал в Найдербург, потом в Гогенштейн, 24 ноября мы прибыли в Браунсберг, оттуда – в Данциг [ныне Гданьск, Польша. – Прим. ред.] Там я пробыл в госпитале до марта 45-го. Потом была комиссия в Нойштеттине, меня признали не пригодным к службе. Я еду домой. 26 августа 45-го я сошел с поезда в Эмбе.
С войны отец вернулся инвалидом, но продолжал работать. Он был табельщиком на железной дороге, – рассказывает Сейтжан. – Зимой и летом отец ходил в шапке. На голове у него была зашитая рана 8 на 8 сантиметров. Она была похожа на родничок у маленьких детей. Кожа есть, а кости нет. В 55 лет отца не стало. Узнав из дневника о враче Кубасове, мы решили его найти. Писали в Военный архив Москвы, архив Вооруженных сил бывшего СССР, российские газеты, ответа пока нет.
