- Регистрация
- 12 Декабрь 2017
- Сообщения
- 422
- Реакции
- 451
- Баллы
- 193
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ВОЗМОЖНОСТЕЙ
СУДЕБНО-ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКИХ ЭКСПЕРТИЗ И ИССЛЕДОВАНИЙ
В ОТНОШЕНИИ ПОТЕРПЕВШИХ И СВИДЕТЕЛЕЙ НА СТАДИИ
ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ
В.Р. ТАТАРИН
Татарин В.Р., старший прокурор-криминалист отдела криминалистики СУСК при Прокуратуре Российской Федерации по Пермскому краю, юрист 1-го класса.
Предлагаемая читателю публикация основана на практике использования возможностей судебных психофизиологических экспертиз (ПФЭ) и психофизиологических исследований (ПФИ) при расследовании уголовных дел на стадии досудебного производства на территории Пермского края.
Как и в подавляющем большинстве регионов Российской Федерации, в государственных экспертных учреждениях края эти судебные экспертизы не проводятся. Поэтому функции по подбору специалистов-полиграфологов для производства судебных ПФЭ и ПФИ, обеспечению законности их процессуальной и процедурной деятельности в 2006 г. в крае были централизованы (в следственном управлении Следственного комитета при Прокуратуре Российской Федерации по Пермскому краю они возложены на автора статьи). С 2007 г. при расследовании уголовных дел на стадии досудебного производства психофизиологические исследования (ПФИ) стали производиться не только привлекаемыми для этого специалистами-полиграфологами, но и прокурором-криминалистом Т.Ю. Холовой. Результаты проводимых ею исследований оформляются как заключения специалиста по правилам, аналогичным тем, которые применяются при оформлении заключений эксперта и используются в совокупности с допросами специалиста как доказательства по уголовным делам.
Обращаясь к вопросу о сфере применения судебной ПФЭ и ПФИ в отношении потерпевших и свидетелей на стадии предварительного расследования, необходимо исходить из того, что существующие методики, применяемые при их производстве, позволяют с той или иной степенью категоричности делать выводы:
- о наличии или отсутствии у подэкспертных (обследуемых лиц) информации о тех или иных событиях, фактах;
- о том, сведениями о каких деталях произошедшего они располагают;
- о том, при каких обстоятельствах и из каких источников могли быть получены ими сведения о событиях, фактах, деталях произошедшего;
- о наличии у подэкспертных скрываемой информации о событиях, фактах, деталях произошедшего;
- о мотивах сокрытия имеющейся информации;
- о соответствии изложенной подэкспертными информации при проведении с ними следственных действий реально воспринятым ими фактам, событиям и их деталям.
Поэтому судебная ПФЭ или ПФИ могут назначаться с целью подтверждения или опровержения сообщаемых свидетелем или потерпевшим сведений, определения источника их осведомленности, выявления скрываемой информации и мотивов ее сокрытия.
Правила назначения и производства судебной ПФЭ в отношении потерпевших и свидетелей продиктованы как требованиями [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101471"]ч. 4 ст. 195[/DLMURL] УПК РФ, так и техническими особенностями проведения этого вида экспертиз.
Законодатель в [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101471"]ч. 4 ст. 195[/DLMURL] УПК РФ определил, что "судебная экспертиза в отношении потерпевшего, за исключением случаев, предусмотренных [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101475"]пунктами 2[/DLMURL], [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101477"]4[/DLMURL] и [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101478"]5 статьи 196[/DLMURL] настоящего Кодекса, а также в отношении свидетеля производится с их согласия или с согласия их законных представителей, которые даются указанными лицами в письменном виде". Тем самым однозначно и безотносительно к ПФЭ установлено процессуальное требование о необходимости получения согласия от потерпевших, свидетелей или их законных представителей на проведение в отношении их судебных экспертиз. Эта же норма определяет и механизм процессуального оформления согласия - в письменном виде. Несмотря на то что в [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134"]УПК[/DLMURL] РФ прямо не указывается, на кого возлагается обязанность получить письменное согласие лица на производство экспертизы, это действие является процессуальным, и значит, должно выполняться не экспертом, а следователем.
Законодатель не определил последовательность действий следователя по получению согласия на проведение судебной экспертизы и вынесению постановления о ее назначении, установив факт наличия согласия на производство судебной экспертизы в качестве необходимого условия для ее производства, но не назначения. Исходя из требований [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101471"]ч. 4 ст. 195[/DLMURL] УПК РФ, такое согласие должно быть получено и оформлено до начала производства судебной экспертизы. Это предоставляет следователю некоторую процессуальную и тактическую свободу действий.
Практика показала, что ряд отказов свидетелей и потерпевших от производства ПФЭ (ПФИ) вызваны отнюдь не стремлением обеспечить свои законные права, а совершенно иными причинами: страхом перед незнакомой процедурой; искаженным представлением о полиграфе и детекции лжи, сложившимся при чтении прессы, художественной литературы, просмотре телепередач и кинофильмов; опасениями, что применяемая аппаратура "расскажет" о скрываемых ими от окружающих фактах личной жизни или "покажет что-то не то" и т.д. Поэтому целесообразно перед принятием потерпевшими, свидетелями или их законными представителями решений о согласии или несогласии на проведение судебной ПФЭ разъяснить им права, предоставляемые подэкспертным, дать возможность ознакомиться с используемым оборудованием и методиками проведения исследования, уведомить о том, что предметом обсуждения могут быть только вопросы, согласованные с ними и т.д. Такая возможность появляется у следователя, если постановление о назначении судебной ПФЭ выносится им до получения от потенциального подэкспертного письменного согласия на ее производство. В этом случае следователь может привлечь уже назначенного им для проведения судебной ПФЭ эксперта к ознакомлению подэкспертного с особенностями процедуры ПФЭ, используемым оборудованием, методиками, правами участников процедуры и т.д.
Описанный подход позволяет принять потерпевшему, свидетелю или их законным представителям взвешенное решение о согласии на производство ПФЭ или об отказе от ее производства на основании полученных знаний о происходящем, а не случайных факторов или необоснованных опасений. Вместе с тем могут возникать ситуации, когда тактически целесообразным для предварительного расследования будет выбор другой процессуальной последовательности действий следователя на стадии, предшествующей производству судебной экспертизы.
Очевидно, что все перечисленное выше в полной мере должно учитываться следователем и при принятии решения о проведении ПФИ привлеченным для этих целей специалистом.
Практика показала высокую эффективность проведения психофизиологических исследований в отношении потерпевших и свидетелей в тех случаях, когда преступления совершаются один на один, в присутствии единственного очевидца или свидетелей, имеющих различные интересы при передаче тех или иных сведений, а также при инсценировке преступлений.
Рассмотрим несколько примеров из практики, для разрешения которых были эффективно использованы возможности судебной ПФЭ или ПФИ, проведенных в отношении свидетелей и потерпевших.
1. В октябре 2006 г. в УВД Дзержинского района г. Перми обратился Н. Заявитель сообщил, что Ч.О.В., не зная о том, что он является близким знакомым ее мужа, обратилась к нему с просьбой об убийстве своего супруга по найму за деньги. Н. рассказал оперативным сотрудникам, что с целью предотвращения исполнения преступления другими лицами он дал согласие на убийство Ч.М.Н., после чего сообщил о поступившем предложении в милицию. Н. вызвался участвовать в мероприятиях, направленных на изобличение Ч.О.В. как "заказчицы" преступления. Он пообещал сделать аудиозаписи бесед с Ч.О.В., но записей не предоставил, сославшись на то, что технически не смог их осуществить. Во время очередного посещения УВД Н. рассказал сотрудникам УР, что "заказчица" потребовала скорейшего исполнения преступления, а также предоставления сим-карты или телефона мужа и его личных вещей в качестве доказательства факта его смерти. Он сообщил, что готов к передаче этих вещей, так как согласовал все с Ч.М.Н. Одновременно Н. пояснил, что отчитаться о "проделанной работе" он должен во время следующей встречи с Ч.О.В., а Ч.О.В., в свою очередь, должна будет написать ему расписку о долге в сумме 5000 рублей, так как денежными средствами она временно не располагает.
Исходя из сложившейся обстановки, 17 октября 2006 г. старшим следователем прокуратуры Дзержинского района города Перми С. было возбуждено уголовное дело N 6690 по признакам преступления, предусмотренного [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=78554;fld=134;dst=100118"]ч. 1 ст. 30[/DLMURL], [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=78554;fld=134;dst=100545"]п. "з" ч. 2 ст. 105[/DLMURL] УК РФ. В указанное Н. время "заказчица" в условленное место не пришла. Однако путем длительных переговоров по телефону Н. удалось добиться ее появления. В автомашине во время контролируемой встречи Н. требовал у Ч.О.В. передачи денежных средств, не оговаривая, за что они ему причитаются, а также написания расписки о долге. Под давлением Н. Ч.О.В. расписку написала. При выходе Ч.О.В. из автомобиля Н. отдал ей пакет с вещами Ч.М.Н., сказав при этом, что она знает, что находится в пакете. После того как Ч.О.В. покинула автомашину, она была задержана. При ней находился пакет с вещами мужа, у сидящих в машине была ее расписка о долге в сумме 5000 рублей.
На первом же допросе Ч.О.В. рассказала, что Н. постоянно склонял ее к убийству мужа, с которым она не проживала. Он мотивировал это тем, что ненавидит Ч.М.Н., так как тот имел интимные отношения с его женой. Попытки избежать встреч с Н. положительных результатов не приносили, так как он знал все места, где она могла находиться. На вопросы о том, зачем нужно ее согласие, Н. отвечал, что ее согласие не нужно, но ему нужны деньги, чтобы уехать после совершения преступления из города. Ч.О.В. не придавала значения этим разговорам. Однако во избежание постоянного преследования со стороны Н., располагая сведениями о его психической неустойчивости и опасаясь за свою безопасность, жизнь и здоровье своих малолетних детей, Ч.О.В. была вынуждена согласиться на встречу с ним в условленном месте и написать расписку с обязательством передать денежные средства. Что находилось в пакете, который отдал ей Н., а также цель вручения этого пакета ей было неизвестно. В ходе предварительного расследования Ч.О.В. и Н. продолжали настаивать каждый на своих показаниях.
По результатам изучения материалов уголовного дела в отделе криминалистики было принято решение о проведении судебных психофизиологических экспертиз с применением полиграфа в отношении Н. и Ч.О.В. Производство ПФЭ было поручено специалисту-полиграфологу ОАО "Евросеть" А.В. Четину, факт получения которым специальных знаний в области полиграфологии был подтвержден документами государственного образца. Во время производства судебных экспертиз у Н. и Ч.О.В. были выявлены и зарегистрированы психофизиологические реакции, позволившие эксперту сделать выводы, полностью согласующиеся с одной из версий следствия о том, что: а) информация, изложенная Ч.О.В., во время следственных действий с ее участием, является достоверной; б) Ч.О.В. не обращалась к Н. с предложением об убийстве мужа; в) Н. склонял Ч.О.В. к убийству Ч.М.Н.; г) Ч.О.В., ненавидя своего мужа и желая наступления его смерти, тем не менее игнорировала предложения Н. об его убийстве; д) Ч.О.В. написала расписку о денежном долге под давлением Н.; е) Ч.О.В. написала расписку, опасаясь за жизнь и здоровье своих малолетних детей.
Добытые в ходе производства судебной ПФЭ сведения были использованы следователем как в качестве самостоятельного доказательства, так и в качестве ориентирующей информации при планировании и проведении последующих следственных действий. При проведении дальнейшего расследования удалось установить, что Ч.М.Н., действуя из корыстных побуждений и личной неприязни к Ч.О.В., пообещал Н. передать за ее оговор крупную денежную сумму. На основании добытых сведений уголовное преследование в отношении Ч.О.В. было прекращено, 17 января 2007 г. уголовное дело было прекращено производством.
2. Утром 3 мая 2007 г. во время тушения пожара в доме в д. Миронова Юрлинского района был обнаружен труп И., 1937 г. рождения, с множественными рублеными ранами головы и тупыми травмами головы и тела. Преступление было совершено в условиях неочевидности. По факту убийства И. в тот же день прокуратурой Юрлинского района было возбуждено уголовное дело.
Летом 2007 г. жительница д. Миронова П. дала показания о том, что ей достоверно известно, что преступление совершил ранее судимый Ч., который освободился из мест лишения свободы незадолго до гибели И. Какого-либо алиби Ч. не имел, о том, где находился и что делал в ночь на 3 мая 2007 г., сообщить не смог. На основании показаний П. Ч. было предъявлено обвинение и применена мера пресечения в виде содержания под стражей. Ч. отказался от дачи показаний, воспользовавшись правами, предоставленными [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=2875;fld=134;dst=100196"]ст. 51[/DLMURL] Конституции РФ. После предъявления обвинения Ч. другие версии произошедшего следствием не рассматривались, информация, полученная в ходе допроса П., под сомнение не ставилась.
В связи с тем что в течение длительного времени не было добыто каких-либо сведений, позволявших изобличить Ч. в совершении преступления, 15 сентября 2007 г. уголовное дело было затребовано для изучения в отдел криминалистики следственного управления Следственного комитета при Прокуратуре РФ по Пермскому краю. При изучении материалов дела выяснилось, что П. знает о таких деталях нанесения телесных повреждений И. и обстоятельствах поджога его дома, которые могли быть известны только человеку, находившемуся в момент совершения преступления внутри этого дома. Однако П. данный факт отрицала. Алиби П. подтверждали ее сожитель, малолетняя дочь и косвенные свидетели, которым дочь П. рассказала, что "мама всю ночь спала рядом с ней". В связи с необходимостью проверки версии, базирующейся на том, что информация о причастности к преступлению Ч. может быть ложной, на основании рекомендаций отдела криминалистики был разработан дополнительный план мероприятий по уголовному делу. Одновременно с этим было принято решение о производстве ПФИ как в отношении П., так и в отношении Ч. Автором статьи совместно с прокурором-криминалистом Т.Ю. Холовой были разработаны тесты для обследуемых лиц, учитывающие все выявленные детали события. Проведение ПФИ было поручено прокурору-криминалисту Т.Ю. Холовой.
Несмотря на то что Ч. продолжал отказываться от контакта со следователем, на общение с полиграфологом он согласился: от Ч. было получено письменное заявление с согласием на производство ПФИ. При проведении ПФИ у Ч. удалось выявить и зарегистрировать психофизиологические реакции, свидетельствующие о том, что ему неизвестны детали совершения преступления за исключением тех, о которых он узнал опосредованно - от очевидцев, а также в ходе предварительного следствия. Иначе складывалась ситуация при производстве ПФИ в отношении П. Уже на стадии предварительной беседы перед проведением тестирования она заявила, что оболгала Ч., после чего обратилась с просьбой о предоставлении возможности изложить свое признание в письменном заявлении на имя следователя. При прохождении тестирования у П. были зарегистрированы психофизиологические реакции, свидетельствующие о том, что: а) она располагает информацией о деталях преступления, которые не могли быть ею получены от третьих лиц; б) она скрывает информацию о том, что находилась на месте преступления в момент его совершения; в) она сама наносила удары Иванову И.И.; г) она использовала для поджога дома ГСМ именно из той емкости, которая была обнаружена на месте пожара; д) ей достоверно известно, где была оставлена емкость с ГСМ после совершения поджога.
Во время допроса по результатам ПФИ П. пояснила, что она действительно находилась в доме И., но смертельные травмы погибшему причинила не она, а родственник Ч. - Т., который и заставил ее дать показания о том, что к преступлению причастен Ч. С целью проверки новой версии, выдвинутой П., было принято решение о производстве ПФИ не только с Т., но и с сожителем П. - Л., который продолжал обеспечивать ее алиби. Как и ранее, ПФИ производились силами отдела криминалистики. Во время тестирования и у Т., и у Л. были зарегистрированы психофизиологические реакции, свидетельствующие о том, что они не располагают какой-либо значимой для следствия информацией о деталях совершенного преступления. Кроме того, во время беседы, предшествующей тестированию, прокурору-криминалисту Т.Ю. Холовой удалось побудить Л. к даче правдивых показаний. Он рассказал, что скрыл от следствия, что П. в ночь на 3 мая 2007 г. не ночевала дома. Кроме того, Л. сообщил, что был свидетелем ее беседы с малолетней дочерью, в ходе которой П. просила девочку всем знакомым говорить о том, что в эту ночь она (П.) из дома никуда не уходила. Л. рассказал и о том, что в один из дней весной 2007 г. П., находясь в состоянии алкогольного опьянения, призналась ему, что причастна к смерти И.
При расследовании уголовного дела по результатам каждого из проведенных ПФИ были составлены заключения специалиста, а Т.Ю. Холова была допрошена в качестве специалиста. Полученные сведения в дальнейшем использовались и как прямые доказательства по делу, и как ориентирующая информация для производства ряда следственных действий. На основании добытых данных Ч. из-под стражи был освобожден, уголовное преследование в отношении его прекращено. П. было предъявлено обвинение, применена мера пресечения в виде заключения под стражу. В апреле 2008 г. в отношении П. состоялся обвинительный приговор суда, за убийство И. с последующим поджогом, она была осуждена к 10 годам лишения свободы.
3. Пятого сентября 2007 г. в своей квартире в г. Кудымкар был обнаружен труп Р. со множественными колото-резаными ранениями грудной клетки. По данному факту прокуратурой г. Кудымкар было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=78554;fld=134;dst=100535"]ч. 1 ст. 105[/DLMURL] УК РФ. Р. находился на инвалидности, злоупотреблял спиртным, проживал один в четырехкомнатной квартире в центре города. Вечером того же дня в ОУР ОВД г. Кудымкар позвонил входящий в ОПГ Н.А.К., специализирующийся на махинациях с жильем. Он сообщил, что располагает сведениями о том, кто убил Р., и уведомил, что утром 6 сентября 2007 г. преступник либо добровольно явится в ОВД, либо будет туда доставлен. На следующий день на основании информации, переданной Н.А.К., сотрудниками милиции был задержан ранее неоднократно судимый, в том числе за совершение тяжких преступлений с применением ножа, О. На теле О. были обнаружены следы побоев. О. сообщил сотрудникам УР, что он убил Р. ножом в ходе возникшей между ними ссоры. Прибывшие следом в ОВД члены ОПГ Н.А.К., С.С.А. и В.Э.Г. дали показания о том, что преступление было совершено О. в присутствии С.С.А. Со слов "свидетелей" Н.А.К. и В.Э.Г., узнав о произошедшем от С.С.А., они пригласили О. на "встречу", так как были близкими знакомыми как убитого, так и самого О. Во время беседы с О., который рассказал им о деталях убийства, Н.А.К. и С.С.А. в присутствии В.Э.Г. предложили О. самому явиться в милицию и сделать заявление о явке с повинной. "Свидетели" пояснили, что первоначально О. согласился с их предложением, однако утром, испугавшись ответственности, сбежал. Так как незадолго перед убийством Р. О. совершил административное правонарушение, по представленным материалам судом на него было наложено взыскание в виде административного ареста. Сотрудниками УР было доложено руководству о раскрытии особо тяжкого неочевидного преступления. С этого момента все другие версии рассматривались работниками милиции как противодействие установлению истины по делу. Однако еще во время осмотра места преступления следователь прокуратуры г. Кудымкар П.Д.Ю. обратил внимание на то, что в квартире Р. присутствует сотрудник ОБЭП ОВД В.Е.А., который не должен был там находиться. В.Е.А. пояснил следователю, что входит в состав следственно-оперативной группы. Наведя справки, П.Д.Ю. установил, что В.Е.А. из органов внутренних дел был уволен в связи с совершением тяжких преступлений и находится под следствием. Во время работы в ОБЭП он курировал линию по раскрытию преступлений на рынке жилья. Перед увольнением В.Е.А. несколько раз отказывал в возбуждении уголовного дела по результатам проверок заявлений Р. о том, что тот стал жертвой мошенничества со стороны В.Э.Г., который продал принадлежащую ему квартиру по доверенности, но денежных средств ему не передал.
Во время первого же допроса О. сообщил следователю, что Р. убил С.С.А. Сам он видел только труп и сидящего над убитым С.С.А. Кроме того, О. рассказал, что сделал заявление о явке с повинной по требованию Н.А.К., С.С.А. и В.Э.Г., которые после совершения убийства вывезли его в пустующий дом В.Э.Г. Там О. избили и предупредили, что если он не даст показаний о совершении преступления им, а не С.С.А., то последует физическая расправа с ним и его женой. Одновременно О. дали понять, что доказать невиновность в милиции ему не удастся. В ходе допроса О. вспомнил, что во время нанесения ему побоев Н.А.К. заявил, что они не намерены терять квартиру Р., которую "пасли" несколько месяцев. Исходя из обстановки и знания того, что Н.А.К. является одним из лидеров ОПГ, О. был вынужден согласиться со сделанным ему "предложением". При попытке "доставки" в ОВД ему удалось бежать, но скрыться он не смог, так как через небольшой промежуток времени был задержан сотрудниками милиции и доставлен в отдел. В ОВД О. разъяснили, что ряд очевидцев преступления дали показания в отношении совершенного им преступления и шансов "уйти от ответственности" у него нет. Расценив это как реализацию угроз Н.А.К., О. сделал заявление о явке с повинной в убийстве, которого он не совершал.
Изучив личность О., следователь П.Д.Ю. сделал вывод о том, что О., имеющий крайне низкий уровень умственного развития, выстроить такую изощренную линию защиты не мог. Поэтому сведения, сообщенные им в ходе допроса, скорее всего, достоверны. После подтверждения О. своих показаний во время очной ставки с С.С.А., который настаивал на виновности О., следователем было принято решение о ходатайстве перед судом о применении к С.С.А. меры пресечения в виде содержания под стражей. С.С.А. было предъявлено обвинение в совершении убийства Р. Однако добыть следственным путем необходимые доказательства, изобличающие С.С.А., не удавалось. В свою очередь, стороной защиты был предоставлен еще ряд "свидетелей", которым О. якобы успел рассказать о совершенном им преступлении. Сотрудники милиции в связи с "очевидностью" вины О. и "невиновности" С.С.А. от оперативного сопровождения по делу самоустранились.
Исходя из сложившейся ситуации, отделом криминалистики были затребованы для изучения все материалы, которые имели отношение к "деятельности" Н.А.К., В.Э.Г., С.С.А. Одновременно с этим было принято решение о проведении ПФИ в отношении О. и С.С.А. ПФИ проводились прокурором-криминалистом Т.Ю. Холовой. Были разработаны группы тестов, учитывающие все известные детали преступления. От О. и С.С.А. были получены письменные заявления о согласии на проведение в отношении их ПФИ. Результаты ПФИ показали, что О. не располагает информацией о ряде деталей преступления (количестве ножевых ударов, мотиве и т.д.), у него не было выявлено и зафиксировано психофизиологических реакций, свидетельствующих о том, что он обладает интересующей следствие информацией за пределами той, о которой он сообщил при производстве с ним следственных действий. Противоположная картина при проведении ПФИ была выявлена у С.С.А. Зафиксированные у него психофизиологические реакции свидетельствовали об информированности С.С.А. о деталях преступления, неизвестных О., хотя последний был в квартире во время убийства и видел труп. Такие детали могли быть известны только лицу, совершившему убийство. Составленные заключения специалиста и последующие допросы специалиста стали самостоятельным средством доказывания и отправной точкой для проведения других следственных действий. В отношении С.С.А. состоялся обвинительный приговор, он был осужден к длительному сроку лишения свободы.
Таким образом, во всех описанных нами случаях были чрезвычайно результативно использованы возможности ПФИ при проверке показаний заявителя и свидетелей преступления. Применение полиграфа с целью получения заключения специалиста в порядке, предусмотренном [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134"]УПК[/DLMURL] РФ, оказалось полезно, когда использование традиционных методов было либо затруднено, либо невозможно. Следствием были получены как самостоятельные доказательства по уголовным делам, так и ориентирующая информация, позволившая правильно определить направление расследования.
СУДЕБНО-ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКИХ ЭКСПЕРТИЗ И ИССЛЕДОВАНИЙ
В ОТНОШЕНИИ ПОТЕРПЕВШИХ И СВИДЕТЕЛЕЙ НА СТАДИИ
ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ УГОЛОВНЫХ ДЕЛ
В.Р. ТАТАРИН
Татарин В.Р., старший прокурор-криминалист отдела криминалистики СУСК при Прокуратуре Российской Федерации по Пермскому краю, юрист 1-го класса.
Предлагаемая читателю публикация основана на практике использования возможностей судебных психофизиологических экспертиз (ПФЭ) и психофизиологических исследований (ПФИ) при расследовании уголовных дел на стадии досудебного производства на территории Пермского края.
Как и в подавляющем большинстве регионов Российской Федерации, в государственных экспертных учреждениях края эти судебные экспертизы не проводятся. Поэтому функции по подбору специалистов-полиграфологов для производства судебных ПФЭ и ПФИ, обеспечению законности их процессуальной и процедурной деятельности в 2006 г. в крае были централизованы (в следственном управлении Следственного комитета при Прокуратуре Российской Федерации по Пермскому краю они возложены на автора статьи). С 2007 г. при расследовании уголовных дел на стадии досудебного производства психофизиологические исследования (ПФИ) стали производиться не только привлекаемыми для этого специалистами-полиграфологами, но и прокурором-криминалистом Т.Ю. Холовой. Результаты проводимых ею исследований оформляются как заключения специалиста по правилам, аналогичным тем, которые применяются при оформлении заключений эксперта и используются в совокупности с допросами специалиста как доказательства по уголовным делам.
Обращаясь к вопросу о сфере применения судебной ПФЭ и ПФИ в отношении потерпевших и свидетелей на стадии предварительного расследования, необходимо исходить из того, что существующие методики, применяемые при их производстве, позволяют с той или иной степенью категоричности делать выводы:
- о наличии или отсутствии у подэкспертных (обследуемых лиц) информации о тех или иных событиях, фактах;
- о том, сведениями о каких деталях произошедшего они располагают;
- о том, при каких обстоятельствах и из каких источников могли быть получены ими сведения о событиях, фактах, деталях произошедшего;
- о наличии у подэкспертных скрываемой информации о событиях, фактах, деталях произошедшего;
- о мотивах сокрытия имеющейся информации;
- о соответствии изложенной подэкспертными информации при проведении с ними следственных действий реально воспринятым ими фактам, событиям и их деталям.
Поэтому судебная ПФЭ или ПФИ могут назначаться с целью подтверждения или опровержения сообщаемых свидетелем или потерпевшим сведений, определения источника их осведомленности, выявления скрываемой информации и мотивов ее сокрытия.
Правила назначения и производства судебной ПФЭ в отношении потерпевших и свидетелей продиктованы как требованиями [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101471"]ч. 4 ст. 195[/DLMURL] УПК РФ, так и техническими особенностями проведения этого вида экспертиз.
Законодатель в [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101471"]ч. 4 ст. 195[/DLMURL] УПК РФ определил, что "судебная экспертиза в отношении потерпевшего, за исключением случаев, предусмотренных [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101475"]пунктами 2[/DLMURL], [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101477"]4[/DLMURL] и [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101478"]5 статьи 196[/DLMURL] настоящего Кодекса, а также в отношении свидетеля производится с их согласия или с согласия их законных представителей, которые даются указанными лицами в письменном виде". Тем самым однозначно и безотносительно к ПФЭ установлено процессуальное требование о необходимости получения согласия от потерпевших, свидетелей или их законных представителей на проведение в отношении их судебных экспертиз. Эта же норма определяет и механизм процессуального оформления согласия - в письменном виде. Несмотря на то что в [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134"]УПК[/DLMURL] РФ прямо не указывается, на кого возлагается обязанность получить письменное согласие лица на производство экспертизы, это действие является процессуальным, и значит, должно выполняться не экспертом, а следователем.
Законодатель не определил последовательность действий следователя по получению согласия на проведение судебной экспертизы и вынесению постановления о ее назначении, установив факт наличия согласия на производство судебной экспертизы в качестве необходимого условия для ее производства, но не назначения. Исходя из требований [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134;dst=101471"]ч. 4 ст. 195[/DLMURL] УПК РФ, такое согласие должно быть получено и оформлено до начала производства судебной экспертизы. Это предоставляет следователю некоторую процессуальную и тактическую свободу действий.
Практика показала, что ряд отказов свидетелей и потерпевших от производства ПФЭ (ПФИ) вызваны отнюдь не стремлением обеспечить свои законные права, а совершенно иными причинами: страхом перед незнакомой процедурой; искаженным представлением о полиграфе и детекции лжи, сложившимся при чтении прессы, художественной литературы, просмотре телепередач и кинофильмов; опасениями, что применяемая аппаратура "расскажет" о скрываемых ими от окружающих фактах личной жизни или "покажет что-то не то" и т.д. Поэтому целесообразно перед принятием потерпевшими, свидетелями или их законными представителями решений о согласии или несогласии на проведение судебной ПФЭ разъяснить им права, предоставляемые подэкспертным, дать возможность ознакомиться с используемым оборудованием и методиками проведения исследования, уведомить о том, что предметом обсуждения могут быть только вопросы, согласованные с ними и т.д. Такая возможность появляется у следователя, если постановление о назначении судебной ПФЭ выносится им до получения от потенциального подэкспертного письменного согласия на ее производство. В этом случае следователь может привлечь уже назначенного им для проведения судебной ПФЭ эксперта к ознакомлению подэкспертного с особенностями процедуры ПФЭ, используемым оборудованием, методиками, правами участников процедуры и т.д.
Описанный подход позволяет принять потерпевшему, свидетелю или их законным представителям взвешенное решение о согласии на производство ПФЭ или об отказе от ее производства на основании полученных знаний о происходящем, а не случайных факторов или необоснованных опасений. Вместе с тем могут возникать ситуации, когда тактически целесообразным для предварительного расследования будет выбор другой процессуальной последовательности действий следователя на стадии, предшествующей производству судебной экспертизы.
Очевидно, что все перечисленное выше в полной мере должно учитываться следователем и при принятии решения о проведении ПФИ привлеченным для этих целей специалистом.
Практика показала высокую эффективность проведения психофизиологических исследований в отношении потерпевших и свидетелей в тех случаях, когда преступления совершаются один на один, в присутствии единственного очевидца или свидетелей, имеющих различные интересы при передаче тех или иных сведений, а также при инсценировке преступлений.
Рассмотрим несколько примеров из практики, для разрешения которых были эффективно использованы возможности судебной ПФЭ или ПФИ, проведенных в отношении свидетелей и потерпевших.
1. В октябре 2006 г. в УВД Дзержинского района г. Перми обратился Н. Заявитель сообщил, что Ч.О.В., не зная о том, что он является близким знакомым ее мужа, обратилась к нему с просьбой об убийстве своего супруга по найму за деньги. Н. рассказал оперативным сотрудникам, что с целью предотвращения исполнения преступления другими лицами он дал согласие на убийство Ч.М.Н., после чего сообщил о поступившем предложении в милицию. Н. вызвался участвовать в мероприятиях, направленных на изобличение Ч.О.В. как "заказчицы" преступления. Он пообещал сделать аудиозаписи бесед с Ч.О.В., но записей не предоставил, сославшись на то, что технически не смог их осуществить. Во время очередного посещения УВД Н. рассказал сотрудникам УР, что "заказчица" потребовала скорейшего исполнения преступления, а также предоставления сим-карты или телефона мужа и его личных вещей в качестве доказательства факта его смерти. Он сообщил, что готов к передаче этих вещей, так как согласовал все с Ч.М.Н. Одновременно Н. пояснил, что отчитаться о "проделанной работе" он должен во время следующей встречи с Ч.О.В., а Ч.О.В., в свою очередь, должна будет написать ему расписку о долге в сумме 5000 рублей, так как денежными средствами она временно не располагает.
Исходя из сложившейся обстановки, 17 октября 2006 г. старшим следователем прокуратуры Дзержинского района города Перми С. было возбуждено уголовное дело N 6690 по признакам преступления, предусмотренного [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=78554;fld=134;dst=100118"]ч. 1 ст. 30[/DLMURL], [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=78554;fld=134;dst=100545"]п. "з" ч. 2 ст. 105[/DLMURL] УК РФ. В указанное Н. время "заказчица" в условленное место не пришла. Однако путем длительных переговоров по телефону Н. удалось добиться ее появления. В автомашине во время контролируемой встречи Н. требовал у Ч.О.В. передачи денежных средств, не оговаривая, за что они ему причитаются, а также написания расписки о долге. Под давлением Н. Ч.О.В. расписку написала. При выходе Ч.О.В. из автомобиля Н. отдал ей пакет с вещами Ч.М.Н., сказав при этом, что она знает, что находится в пакете. После того как Ч.О.В. покинула автомашину, она была задержана. При ней находился пакет с вещами мужа, у сидящих в машине была ее расписка о долге в сумме 5000 рублей.
На первом же допросе Ч.О.В. рассказала, что Н. постоянно склонял ее к убийству мужа, с которым она не проживала. Он мотивировал это тем, что ненавидит Ч.М.Н., так как тот имел интимные отношения с его женой. Попытки избежать встреч с Н. положительных результатов не приносили, так как он знал все места, где она могла находиться. На вопросы о том, зачем нужно ее согласие, Н. отвечал, что ее согласие не нужно, но ему нужны деньги, чтобы уехать после совершения преступления из города. Ч.О.В. не придавала значения этим разговорам. Однако во избежание постоянного преследования со стороны Н., располагая сведениями о его психической неустойчивости и опасаясь за свою безопасность, жизнь и здоровье своих малолетних детей, Ч.О.В. была вынуждена согласиться на встречу с ним в условленном месте и написать расписку с обязательством передать денежные средства. Что находилось в пакете, который отдал ей Н., а также цель вручения этого пакета ей было неизвестно. В ходе предварительного расследования Ч.О.В. и Н. продолжали настаивать каждый на своих показаниях.
По результатам изучения материалов уголовного дела в отделе криминалистики было принято решение о проведении судебных психофизиологических экспертиз с применением полиграфа в отношении Н. и Ч.О.В. Производство ПФЭ было поручено специалисту-полиграфологу ОАО "Евросеть" А.В. Четину, факт получения которым специальных знаний в области полиграфологии был подтвержден документами государственного образца. Во время производства судебных экспертиз у Н. и Ч.О.В. были выявлены и зарегистрированы психофизиологические реакции, позволившие эксперту сделать выводы, полностью согласующиеся с одной из версий следствия о том, что: а) информация, изложенная Ч.О.В., во время следственных действий с ее участием, является достоверной; б) Ч.О.В. не обращалась к Н. с предложением об убийстве мужа; в) Н. склонял Ч.О.В. к убийству Ч.М.Н.; г) Ч.О.В., ненавидя своего мужа и желая наступления его смерти, тем не менее игнорировала предложения Н. об его убийстве; д) Ч.О.В. написала расписку о денежном долге под давлением Н.; е) Ч.О.В. написала расписку, опасаясь за жизнь и здоровье своих малолетних детей.
Добытые в ходе производства судебной ПФЭ сведения были использованы следователем как в качестве самостоятельного доказательства, так и в качестве ориентирующей информации при планировании и проведении последующих следственных действий. При проведении дальнейшего расследования удалось установить, что Ч.М.Н., действуя из корыстных побуждений и личной неприязни к Ч.О.В., пообещал Н. передать за ее оговор крупную денежную сумму. На основании добытых сведений уголовное преследование в отношении Ч.О.В. было прекращено, 17 января 2007 г. уголовное дело было прекращено производством.
2. Утром 3 мая 2007 г. во время тушения пожара в доме в д. Миронова Юрлинского района был обнаружен труп И., 1937 г. рождения, с множественными рублеными ранами головы и тупыми травмами головы и тела. Преступление было совершено в условиях неочевидности. По факту убийства И. в тот же день прокуратурой Юрлинского района было возбуждено уголовное дело.
Летом 2007 г. жительница д. Миронова П. дала показания о том, что ей достоверно известно, что преступление совершил ранее судимый Ч., который освободился из мест лишения свободы незадолго до гибели И. Какого-либо алиби Ч. не имел, о том, где находился и что делал в ночь на 3 мая 2007 г., сообщить не смог. На основании показаний П. Ч. было предъявлено обвинение и применена мера пресечения в виде содержания под стражей. Ч. отказался от дачи показаний, воспользовавшись правами, предоставленными [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=2875;fld=134;dst=100196"]ст. 51[/DLMURL] Конституции РФ. После предъявления обвинения Ч. другие версии произошедшего следствием не рассматривались, информация, полученная в ходе допроса П., под сомнение не ставилась.
В связи с тем что в течение длительного времени не было добыто каких-либо сведений, позволявших изобличить Ч. в совершении преступления, 15 сентября 2007 г. уголовное дело было затребовано для изучения в отдел криминалистики следственного управления Следственного комитета при Прокуратуре РФ по Пермскому краю. При изучении материалов дела выяснилось, что П. знает о таких деталях нанесения телесных повреждений И. и обстоятельствах поджога его дома, которые могли быть известны только человеку, находившемуся в момент совершения преступления внутри этого дома. Однако П. данный факт отрицала. Алиби П. подтверждали ее сожитель, малолетняя дочь и косвенные свидетели, которым дочь П. рассказала, что "мама всю ночь спала рядом с ней". В связи с необходимостью проверки версии, базирующейся на том, что информация о причастности к преступлению Ч. может быть ложной, на основании рекомендаций отдела криминалистики был разработан дополнительный план мероприятий по уголовному делу. Одновременно с этим было принято решение о производстве ПФИ как в отношении П., так и в отношении Ч. Автором статьи совместно с прокурором-криминалистом Т.Ю. Холовой были разработаны тесты для обследуемых лиц, учитывающие все выявленные детали события. Проведение ПФИ было поручено прокурору-криминалисту Т.Ю. Холовой.
Несмотря на то что Ч. продолжал отказываться от контакта со следователем, на общение с полиграфологом он согласился: от Ч. было получено письменное заявление с согласием на производство ПФИ. При проведении ПФИ у Ч. удалось выявить и зарегистрировать психофизиологические реакции, свидетельствующие о том, что ему неизвестны детали совершения преступления за исключением тех, о которых он узнал опосредованно - от очевидцев, а также в ходе предварительного следствия. Иначе складывалась ситуация при производстве ПФИ в отношении П. Уже на стадии предварительной беседы перед проведением тестирования она заявила, что оболгала Ч., после чего обратилась с просьбой о предоставлении возможности изложить свое признание в письменном заявлении на имя следователя. При прохождении тестирования у П. были зарегистрированы психофизиологические реакции, свидетельствующие о том, что: а) она располагает информацией о деталях преступления, которые не могли быть ею получены от третьих лиц; б) она скрывает информацию о том, что находилась на месте преступления в момент его совершения; в) она сама наносила удары Иванову И.И.; г) она использовала для поджога дома ГСМ именно из той емкости, которая была обнаружена на месте пожара; д) ей достоверно известно, где была оставлена емкость с ГСМ после совершения поджога.
Во время допроса по результатам ПФИ П. пояснила, что она действительно находилась в доме И., но смертельные травмы погибшему причинила не она, а родственник Ч. - Т., который и заставил ее дать показания о том, что к преступлению причастен Ч. С целью проверки новой версии, выдвинутой П., было принято решение о производстве ПФИ не только с Т., но и с сожителем П. - Л., который продолжал обеспечивать ее алиби. Как и ранее, ПФИ производились силами отдела криминалистики. Во время тестирования и у Т., и у Л. были зарегистрированы психофизиологические реакции, свидетельствующие о том, что они не располагают какой-либо значимой для следствия информацией о деталях совершенного преступления. Кроме того, во время беседы, предшествующей тестированию, прокурору-криминалисту Т.Ю. Холовой удалось побудить Л. к даче правдивых показаний. Он рассказал, что скрыл от следствия, что П. в ночь на 3 мая 2007 г. не ночевала дома. Кроме того, Л. сообщил, что был свидетелем ее беседы с малолетней дочерью, в ходе которой П. просила девочку всем знакомым говорить о том, что в эту ночь она (П.) из дома никуда не уходила. Л. рассказал и о том, что в один из дней весной 2007 г. П., находясь в состоянии алкогольного опьянения, призналась ему, что причастна к смерти И.
При расследовании уголовного дела по результатам каждого из проведенных ПФИ были составлены заключения специалиста, а Т.Ю. Холова была допрошена в качестве специалиста. Полученные сведения в дальнейшем использовались и как прямые доказательства по делу, и как ориентирующая информация для производства ряда следственных действий. На основании добытых данных Ч. из-под стражи был освобожден, уголовное преследование в отношении его прекращено. П. было предъявлено обвинение, применена мера пресечения в виде заключения под стражу. В апреле 2008 г. в отношении П. состоялся обвинительный приговор суда, за убийство И. с последующим поджогом, она была осуждена к 10 годам лишения свободы.
3. Пятого сентября 2007 г. в своей квартире в г. Кудымкар был обнаружен труп Р. со множественными колото-резаными ранениями грудной клетки. По данному факту прокуратурой г. Кудымкар было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=78554;fld=134;dst=100535"]ч. 1 ст. 105[/DLMURL] УК РФ. Р. находился на инвалидности, злоупотреблял спиртным, проживал один в четырехкомнатной квартире в центре города. Вечером того же дня в ОУР ОВД г. Кудымкар позвонил входящий в ОПГ Н.А.К., специализирующийся на махинациях с жильем. Он сообщил, что располагает сведениями о том, кто убил Р., и уведомил, что утром 6 сентября 2007 г. преступник либо добровольно явится в ОВД, либо будет туда доставлен. На следующий день на основании информации, переданной Н.А.К., сотрудниками милиции был задержан ранее неоднократно судимый, в том числе за совершение тяжких преступлений с применением ножа, О. На теле О. были обнаружены следы побоев. О. сообщил сотрудникам УР, что он убил Р. ножом в ходе возникшей между ними ссоры. Прибывшие следом в ОВД члены ОПГ Н.А.К., С.С.А. и В.Э.Г. дали показания о том, что преступление было совершено О. в присутствии С.С.А. Со слов "свидетелей" Н.А.К. и В.Э.Г., узнав о произошедшем от С.С.А., они пригласили О. на "встречу", так как были близкими знакомыми как убитого, так и самого О. Во время беседы с О., который рассказал им о деталях убийства, Н.А.К. и С.С.А. в присутствии В.Э.Г. предложили О. самому явиться в милицию и сделать заявление о явке с повинной. "Свидетели" пояснили, что первоначально О. согласился с их предложением, однако утром, испугавшись ответственности, сбежал. Так как незадолго перед убийством Р. О. совершил административное правонарушение, по представленным материалам судом на него было наложено взыскание в виде административного ареста. Сотрудниками УР было доложено руководству о раскрытии особо тяжкого неочевидного преступления. С этого момента все другие версии рассматривались работниками милиции как противодействие установлению истины по делу. Однако еще во время осмотра места преступления следователь прокуратуры г. Кудымкар П.Д.Ю. обратил внимание на то, что в квартире Р. присутствует сотрудник ОБЭП ОВД В.Е.А., который не должен был там находиться. В.Е.А. пояснил следователю, что входит в состав следственно-оперативной группы. Наведя справки, П.Д.Ю. установил, что В.Е.А. из органов внутренних дел был уволен в связи с совершением тяжких преступлений и находится под следствием. Во время работы в ОБЭП он курировал линию по раскрытию преступлений на рынке жилья. Перед увольнением В.Е.А. несколько раз отказывал в возбуждении уголовного дела по результатам проверок заявлений Р. о том, что тот стал жертвой мошенничества со стороны В.Э.Г., который продал принадлежащую ему квартиру по доверенности, но денежных средств ему не передал.
Во время первого же допроса О. сообщил следователю, что Р. убил С.С.А. Сам он видел только труп и сидящего над убитым С.С.А. Кроме того, О. рассказал, что сделал заявление о явке с повинной по требованию Н.А.К., С.С.А. и В.Э.Г., которые после совершения убийства вывезли его в пустующий дом В.Э.Г. Там О. избили и предупредили, что если он не даст показаний о совершении преступления им, а не С.С.А., то последует физическая расправа с ним и его женой. Одновременно О. дали понять, что доказать невиновность в милиции ему не удастся. В ходе допроса О. вспомнил, что во время нанесения ему побоев Н.А.К. заявил, что они не намерены терять квартиру Р., которую "пасли" несколько месяцев. Исходя из обстановки и знания того, что Н.А.К. является одним из лидеров ОПГ, О. был вынужден согласиться со сделанным ему "предложением". При попытке "доставки" в ОВД ему удалось бежать, но скрыться он не смог, так как через небольшой промежуток времени был задержан сотрудниками милиции и доставлен в отдел. В ОВД О. разъяснили, что ряд очевидцев преступления дали показания в отношении совершенного им преступления и шансов "уйти от ответственности" у него нет. Расценив это как реализацию угроз Н.А.К., О. сделал заявление о явке с повинной в убийстве, которого он не совершал.
Изучив личность О., следователь П.Д.Ю. сделал вывод о том, что О., имеющий крайне низкий уровень умственного развития, выстроить такую изощренную линию защиты не мог. Поэтому сведения, сообщенные им в ходе допроса, скорее всего, достоверны. После подтверждения О. своих показаний во время очной ставки с С.С.А., который настаивал на виновности О., следователем было принято решение о ходатайстве перед судом о применении к С.С.А. меры пресечения в виде содержания под стражей. С.С.А. было предъявлено обвинение в совершении убийства Р. Однако добыть следственным путем необходимые доказательства, изобличающие С.С.А., не удавалось. В свою очередь, стороной защиты был предоставлен еще ряд "свидетелей", которым О. якобы успел рассказать о совершенном им преступлении. Сотрудники милиции в связи с "очевидностью" вины О. и "невиновности" С.С.А. от оперативного сопровождения по делу самоустранились.
Исходя из сложившейся ситуации, отделом криминалистики были затребованы для изучения все материалы, которые имели отношение к "деятельности" Н.А.К., В.Э.Г., С.С.А. Одновременно с этим было принято решение о проведении ПФИ в отношении О. и С.С.А. ПФИ проводились прокурором-криминалистом Т.Ю. Холовой. Были разработаны группы тестов, учитывающие все известные детали преступления. От О. и С.С.А. были получены письменные заявления о согласии на проведение в отношении их ПФИ. Результаты ПФИ показали, что О. не располагает информацией о ряде деталей преступления (количестве ножевых ударов, мотиве и т.д.), у него не было выявлено и зафиксировано психофизиологических реакций, свидетельствующих о том, что он обладает интересующей следствие информацией за пределами той, о которой он сообщил при производстве с ним следственных действий. Противоположная картина при проведении ПФИ была выявлена у С.С.А. Зафиксированные у него психофизиологические реакции свидетельствовали об информированности С.С.А. о деталях преступления, неизвестных О., хотя последний был в квартире во время убийства и видел труп. Такие детали могли быть известны только лицу, совершившему убийство. Составленные заключения специалиста и последующие допросы специалиста стали самостоятельным средством доказывания и отправной точкой для проведения других следственных действий. В отношении С.С.А. состоялся обвинительный приговор, он был осужден к длительному сроку лишения свободы.
Таким образом, во всех описанных нами случаях были чрезвычайно результативно использованы возможности ПФИ при проверке показаний заявителя и свидетелей преступления. Применение полиграфа с целью получения заключения специалиста в порядке, предусмотренном [DLMURL="https://login.consultant.ru/link/?req=doc;base=ROS;n=77666;fld=134"]УПК[/DLMURL] РФ, оказалось полезно, когда использование традиционных методов было либо затруднено, либо невозможно. Следствием были получены как самостоятельные доказательства по уголовным делам, так и ориентирующая информация, позволившая правильно определить направление расследования.
