Вскоре после своего избрания в сенат Уоррен Гардинг, будущий двадцать девятый президент США, ехал на поезде из Вашингтона в Нью-Йорк. Когда он отдыхал в клубном вагоне первого класса, рядом появился незнакомец. «Вот так встреча!» — воскликнул он и бросился к Гардингу с объятиями. Сенатору показалось неудобным признаться в том, что он не узнает этого человека, который, вероятно, был его давним знакомым. Он подумал, что его могла подвести память, и между ними завязался разговор. Через некоторое время к ним присоединились еще два пассажира, и компания решила разыграть партию в договорный бридж.
Игра пошла не в пользу Гардинга. Через несколько часов пути он проиграл больше, чем было у него в бумажнике. «Ничего страшного, — сказал удачливый игрок. — Вот вам мой адрес в Нью-Йорке. Вы можете прислать мне чек».
Вернувшись в Вашингтон, Гардинг рассказал о своем проигрыше сенатору Чарлзу Кертису, бывшему страстному картежнику. Выяснив некоторые обстоятельства дорожной встречи, Кертис решительно заявил: «Это были шулера». И предложил попросить Секретную службу проверить нью-йоркский адрес того «попутчика». Подозрения Кертиса подтвердились: по указанному адресу находилась дрянная комнатушка, снятая железнодорожными шулерами специально для того, чтобы иметь почтовый адрес для получения по почте денег обобранных ими пассажиров.
Будущего президента выпотрошили преступники, использовавшие крапленые карты — древнейший и любимейший инструмент шулеров.
Гонка карточных вооружений
Карты, изобретенные, как известно, в IX веке в Китае, появились в Европе в конце XIV века, и почти сразу же нашлись жулики, игравшие мечеными картами. Способы ставить на рубашку карт малозаметные постороннему глазу метки подробно описаны в книге об азартных играх, вышедшей в Англии еще в середине XVI века.
Производители игральных карт стали тут же искать способы борьбы с этим злом. Разрабатывалась специальная абсолютно непрозрачная бумага. Карты стали делать из двух слоев плотной глянцевой бумаги, склеивая их черным клеем на основе сажи — такая карта ни при каких условиях освещения не просматривается на свет и сопротивляется перегибанию, нанесению вмятин, морщин и потертостей. Покрывавший карты глянец предотвращал нанесение на них меток чернилами или краской. Но еще большую изобретательность проявляли те, для кого нечестная игра стала профессией.
Профессия шулера быстро стала опасной. В XVI веке пойманных шулеров отправляли на виселицу. Американские суды признавали за жертвами шулеров право физически расправляться с преступниками, вплоть до их убийства.
В 1849 году магистрат одного из французских городов попросил знаменитого фокусника Жана Робер-Удена изучить сто пятьдесят карточных колод, конфискованных у подозрительно удачливого профессионального игрока. Две недели, вооружившись увеличительным стеклом, опытный фокусник исследовал карту за картой, но не мог обнаружить ничего необычного. Тогдашние карты не имели рисунка рубашки — их обратная сторона была белой. Считалось, что на пустом чисто-белом поле будет заметна всякая попытка нанести крап.
Расстроенный фокусник, смирившись со своей неудачей, встал с кресла и зло бросил на стол карты. «И вдруг мне показалось, что на блестящей спинке одной из карт я заметил бледное пятно, — писал Робер-Уден. — Я подошел на шаг ближе, и пятно исчезло. Но тут же появилось опять, когда я снова отступил». Фокусник понял, что шулер удалял с одного места глянец — возможно, просто капая на картон каплю воды, и тем самым делал метку, видимую только на определенном расстоянии, под определенным углом и при определенном освещении. Место пятна говорило о масти и ранге карты. Робер-Уден заинтересовался этой проблемой и через несколько лет опубликовал целую книгу о методах «работы» карточных шулеров.
С 1850 года на обратную сторону карт стали наносить сложный рисунок. Идея состояла в том, что он позволит скрыть приметные загрязнения, случайно попавшие на карту в процессе ее использования — капли кофе или вина, потертости, по которым нечестный или просто наблюдательный игрок может отличать знакомую карту.
Однако и рисунок рубашки карт обманщики стали использовать в своих целях, добавляя к нему малозаметные сигнальные штрихи, точки или оттенки. Шла настоящая гонка вооружений между производителями карт и шулерами. Первые разрабатывали способы глянцевания, предотвращающие всякое мечение. Вторые искали рецепты красок и чернил для нанесения малозаметных меток на самый блестящий картон.
В ответ на выпуск гарантированных государством чистых колод в опечатанных бандеролях жулики разработали способы подмены тех колод на меченые. Не останавливались и перед широкомасштабными операциями: продавали по дешевке партии меченых карт торговцам, у которых их покупали владельцы гостиничных и клубных киосков и ресторанов. Подготовив тем самым почву, жулики шли играть в эти заведения.
В середине прошлого века испанский шулер Бьянко закупил большое количество высококачественных испанских колод. Он тщательно пометил в них каждую карту, запечатал в оригинальные упаковки и дешево перепродал в Гавану, слывшую тогда столицей карточных игр на деньги. Потом он сам приплыл на Кубу, чтобы «пожать плоды своего труда».
Высадившись в Гаване, Бьянко обнаружил, что все идет так, как он рассчитал: «его» колоды продавались с гарантией их чистоты во всех лучших казино. Играя в этих заведениях, Бьянко срывал огромные банки. Чтобы не вызывать подозрений, в каждом месте новой игры в очередном казино или клубе он жаловался на крупный проигрыш, якобы только что постигший его в соседнем игорном доме.
Вор у вора...
Тем временем в Гавану прибыл французский карточный шулер Лафоркад. Он сумел проникнуть в один из самых аристократических клубов кубинской столицы и украсть там несколько колод карт, чтобы пометить их и ввести в игру в том же клубе. Но, распечатав в своем номере гостиницы украденные колоды, он обнаружил, что все карты в них уже мечены. Осторожно наводя справки и покупая свежие колоды у гаванских поставщиков, он понял, что наткнулся на гигантскую аферу.
Пытаясь вычислить ее организатора, Лафоркад ходил по игровым домам и следил за игроками. Вскоре он обратил внимание на Бьянко, который при постоянном везении вечно жаловался на проигрыши. И вот в уютном уголке одного из клубов Лафоркад составил с Бьянко приватную партию в экартэ, в ходе которой он в буквальном смысле раскрыл перед ним карты его аферы и предложил выбор: либо поделиться с ним половиной всех шулерских доходов или немедленное разоблачение. Испанцу не оставалось ничего другого, как взять француза в долю.
Но через некоторое время Бьянко надоело делиться деньгами, и он бежал с Кубы. Лафоркад попытался продолжить аферу самостоятельно, но внедренный испанцем в гаванские казино запас крапленых колод иссякал. Самому же Лафоркаду не хватало навыков и опыта, чтобы запустить в игру свой крапленый «товар».
Вскоре он был пойман на обмане и арестован. Но следствию не удалось доказать, что он метил карты или подбрасывал меченые колоды в игру (и он действительно был в этом невиновен), так что его оправдали.
Другие шулера разрабатывали способы метить карты по ходу игры. Карты метили острым ногтем или кончиком иголки, припаянным к перстню, нанося точки или царапины, ощутимые осязанием. Наносили метки и специальными чернилами из оливкового масла, камфары, стеарина и анилина. При необходимости шулер слегка смачивал свой палец этой краской, небольшой запас которой хранился на пуговице костюма или даже на специальной подушечке типа штемпельной, пришитой за лацканом пиджака. После игры пятнышко таких чернил легко стиралось с карт, не оставляя улик.
Если шулеру не удавалось пометить карты, он пытался подсмотреть, какие карты на руках у противника. Самый простой, но редко удающийся трюк — посадить партнера спиной к зеркалу, лакированному шкафу или другой отражающей поверхности. Более тонкие методы — это использование стеклянной ной поверхности стола, полированного портсигара или даже лужицы нарочно пролитого на стол напитка.
Робер-Уден описал в своей книге шулерскую табакерку, на крышке которой нажатием скрытой кнопки овальный портрет дамы заменялся вогнутым зеркальцем, позволявшим человеку, раздающему карты, видеть, что кому достается.
Такие зеркальца прятали в курительных табакерках, спичечных коробках, на перстнях и даже на кончиках сигарет и зубочисток. Как считает один американский эксперт по шулерскому искусству, жулику достаточно знать место всего одной карты в колоде, чтобы заработать на этом кучу денег.
Но бывают и более интересные варианты, когда шулер не просто знает положение карт, а может им управлять, подсовывая нужную карту в нужный момент или удаляя невыгодную.
Счастливый Голландец
Применялись разные методы подмены карт. В простейших случаях все было основано лишь на ловкости рук. Карту прятали в рукаве, под коленом, под воротником рубашки. Появились и механические устройства с пружинами, способные убрать карту из руки шулера в рукав или за пазуху, а потом вбросить ее в игру. В 1888 году шулер из Сан-Франциско П. Дж. Кеплинджер по прозвищу Счастливый Голландец произвел революцию в шулерском деле, разработав на основе предыдущих достижений анонимных изобретателей свой остроумнейший механизм. В двойном рукаве специально сшитой рубашки помещался выдвижной стальной зажим, который по желанию игрока мог выхватывать у него из руки карту или несколько карт и втягивать их в рукав. Точно так же карты могли выдаваться из рукава в руку. Вся система приводилась в действие тросиком, который проходил под одеждой через ряд трубочек и шкивов до колена Счастливого Голландца. Сидя за карточным столом, игрок нащупывал конец тросика, выводил его через разрез в шве брючины наружу и цеплял к другому колену. Под столом тонкий тросик, соединявший колени игрока, не был заметен. Разводя колени, жулик заставлял стальной зажим выдвинуться и разжаться, а сводя колени, закрывал и втягивал зажим в рукав. Несколько часов тренировок, и Кеплинджер научился прятать и выдавать любую доставшуюся ему карту.
Блестяще задуманное устройство действовало бесшумно, незаметно и безотказно. Противник мог заглянуть шулеру в рукав и не увидеть ничего подозрительного. Потихоньку эксплуатируя свое изобретение, Кеплинджер мог бы неплохо кормиться им всю жизнь. Но его сгубила жадность. А может быть, это уже был азарт профессионального игрока.
Он стал использовать свою систему в самых известных игорных домах Сан-Франциско в покере против таких же отпетых жуликов, как он сам. И делал это не время от времени, как требовала осторожность, а почти постоянно. Его опытные партнеры быстро поняли, что здесь дело нечисто: не может так вести из игры в игру. Они разработали план разоблачения Счастливого Голландца.
По условному сигналу трое противников схватили Кеплинджера и, методично обыскав его с ног до головы, нашли его изобретение. Ему предложи ли выбор: либо смастерить такую же штуку для каждого из разоблачителей либо подвергнуться суду Линча. Он, естественно, предпочел остаться в живых и через несколько лет «механическая рука» Кеплинджера стала обычным инструментом шулеров во всем мире. В конце века специализированные компании продавали его «сан-францисский аппарат» по сто долларов — сумма в те годы очень немалая, но волшебный прибор того стоил.
С тех пор в этой области появилось немало новинок. Один из вариантов «механической руки» крепится к грудной клетке и приводится в действие глубоким вдохом или выдохом. В США свободно продаются карты, крапленые таким пигментом, который заметен лишь тому, кто носит контактные линзы определенного цвета. Полиция не может конфисковать такой товар как средство совершения преступления потому, что эти карты продаются в магазинах шуток и розыгрышей.
Профессиональные шулеры используют и специальных наводчиков, вооруженных биноклем и рацией. В 1949 году известный американский шулер Ник Дандолос по прозвищу Грек выиграл с помощью такого наводчика полмиллиона долларов.
Напротив здания гостиницы «Фламинго» в Лас-Вегасе, где шла игра, была снята комната, в которой сидел человек, вооруженный сильным биноклем и рацией. Партнеров Грека усаживали спиной к окну. Дальнейшее было делом техники.
А как у нас?
В России первое упоминание о карточных играх относится к началу XVII века. Скорее всего, карты попали к нам в Смутное время от поляков. И тут же появились люди, желавшие насильно повернуть удачу к себе лицом. Но сохранившиеся документы не позволяют ныне судить о том много ли тогда было шулеров и как их наказывали. Дело в том, что очень скоро после появления карт в России они были запрещены царским указом. В Уложении Алексея Михайловича картежники упоминаются в одной фразе с убийцами и ворами. Равно наказывались и честные, и нечестные игроки.
Впрочем, дошедшая до нас опись дворцового имущества, составленная после смерти царя, где отмечено наличие нескольких десятков колод, показывает, что ко двору строгий запрет не относился, во дворце в карты играли. Но законным способом проведения досуга карты стали лишь при Петре Первом.
В романе небезызвестного Фаддея Булгарина «Иван Выжигин» (1829 год) описываются некоторые применявшиеся в то время в России способы карточного обмана. Вот как один из шулеров посвящает героя романа в тайны своего ремесла:
«Зарезин вынул из ящика в столе табакерку и подал ее мне.
— Видите ли вы в ней что-нибудь? — спросил он.
— Ничего, кроме того, что она тяжела и очень хорошо сделана, — отвечал я.
— Тяжела оттого, что середина золотая, а верх платиновый и что тяжесть эта весьма нужна. Видите, это нижнее дно обведено рубчиком или рамочкою, а на самой середине дна — цветок, отделанный матом? Теперь извольте смотреть: вот я, например, банкир (тот, кто раздает карты и против кого играют партнеры, называвшиеся понтёрами. — Авт.).
При сем Зарезин сел за стол, взял карты в руки и продолжал:
— Теперь вижу, что вторая карта должна выиграть большой куш. Кладу карты на стол, прикрываю колоду табакеркой, как бы из предосторожности, чтобы понтёры не видали карт; вынимаю платок, вытираю нос, потом открываю табакерку, беру табаку, снимаю табакерку, продолжаю метать, и вот видите: семерка, которая должна была лечь влево, ложится направо.
— Как же это получается?
— А вот как. В табакерке два дна. Этот цветочек вставной, на пружине, и намазан по мату воском или клеем. Когда я беру табак, то прижимаю пальцем середину. Верхняя карта прилипает к цветку и держится в рамочке. Вторая остается верхней. Теперь идет другая карта, которую мне надобно положить направо. Я точно же таким порядком кладу табакерку на карты, прижимаю дно и карта отстает от цветка и ложится наверх, а та, которая должна была выиграть при первой раздаче, проигрывает понтёру при второй».
Затем Зарезин демонстрирует еще одно чудо техники, так называемую гильотину, «...слово французское, — говорит он, — но изобретение русское, и не столь страшное, как французский механизм того же названия». Гильотина представляла собой карту, масть которой и очки можно было менять движением пальца. Любую карту (только не фигурную, а с очками) осторожно расщепляли посередине на два листочка, между которыми вставляли механизм для смены очков: тонкую стальную пружинку от часов, один кончик которой еле выступал сбоку карты, а к другому были приклеены вырезанные из других карт очки. Иногда использовали не пружинку, а плоский рычажок, изготовленный расплющиванием на наковальне тонкой швейной иглы. Затем в лицевом листочке расщепленной карты на месте очков вырезали окошки, и всю карту склеивали опять. При неверном свете свечей партнеры не могли заметить, что шулер, двигая ногтем выступающий кончик часовой пружинки, выставляет в прорезанные окошки нужные ему очки.
Гоголь, одно время сильно увлекавшийся картами, описал в пьесе «Игроки» несколько способов подбрасывания в игру крапленых колод.
«Приезжает на ярмонку наш агент, — рассказывает один из персонажей, опытный шулер. — Останавливается под видом купца в городском трактире. Лавки еще не успел нанять, сундуки и вьюки держит в комнате. Живет он в трактире, издерживается, ест, пьет — и вдруг пропадает неизвестно куда, не заплативши. Хозяин шарит в комнате. Видит, остался один вьюк: распаковывает — сто дюжин карт. Карты, натурально, тут же продали с публичного торга. Купцы вмиг расхватали их в свои лавки. А через четыре дня проигрался весь город!» С помощью трюка с пропавшим купцом шулерская команда наводнила город мечеными картами.
Или вот еще такой трюк. Мимо двора богатого помещика, которого намерена обыграть группа приезжих шулеров, во весь опор летит тройка. Возок набит пьяными пассажирами, распевающими песни. Из тройки выпадает чемодан. Дворня машет, кричит, но тройка уже умчалась. Развязали чемодан — там кое-какое платье, белье и колод сорок карт. Карты, естественно, пошли на барские столы, и на другой же день все, и хозяин, и его гости, остались без копейки в кармане! Их обобрали шулера, подбросившие чемодан с соответственно «обработанными» ими картами.
Гавана в имении Шклов
В анонимной книге «Жизнь игрока, описанная им самим, или Открытие хитростей карточной игры», изданной в 1826 году, рассказан случай, когда страстного картежника и к тому же меломана обыграли в карты с помощью скрипки. Двое сели играть в бостон, а третий, скрипач-виртуоз, стал ходить по комнате, наигрывая импровизации как бы для развлечения играющих. Обходя стол, он видел карты обоих игроков, и своей игрой передавал своему сообщнику, участвовавшему в игре, сведения о мастях карт, находящихся на руках у его партнера. Например, если скрипач начинал играть на басовых струнах, это означало пики, на высоких тонах — трефы, и так далее. Другой способ передачи информации — кодовые слова. Зная, какие карты есть на руках у партнера, шулер обращался к помощнику: «Что ты думаешь? Ходи!» Или: «Батенька мой, как же тебе везет!» Если первое слово фразы начиналось на букву «Ч» — это было указание ходить с червей, на «Б» — с бубен, и так далее.
Заезжали в Россию и международные авантюристы, владевшие шулерскими приемами. Кратковременный фаворит Екатерины Второй генерал-поручик С. Г. Зорич был известен как страстный картежник, введший при дворе игру на такие суммы, о которых до него никто и не помышлял. Именно он упоминается в «Пиковой даме» Пушкина. За скандальное увлечение картами царица удалила Зорича от двора. Он поселился в своем имении в Шклове, на Украине, где занялся большой игрой и связанными с нею авантюрами. Очень скоро Шклов стал чем-то вроде европейской Гаваны — международным центром карточных игр, куда съезжались искатели приключений со всей Европы.
Среди них оказались известные шулера того времени — австрийские графы братья Зановичи (они действительно были графами, титул помогал им в аферах), близкие друзья знаменитого Казановы. Зная, что свежие колоды поступали к Зоричу с обозами, ловкие графы подсунули в один из обозов массу крапленых колод и стали неизменно выигрывать.
Там же, на Украине, Зановичи занялись подделкой не только карт, но и банкнот, на чем и попались — в Шклове нашли поддельные российские ассигнации на 700 000 рублей. Графов с позором выслали за пределы России.
Видимо, не без помощи таких партнеров генерал Зорич оставил после себя карточных долгов на два миллиона рублей.
Многое можно было бы рассказать и о методах «работы» современных российских шулеров. Но автор этих строк помнит, что еще в позапрошлом веке после выхода в свет книги Робер-Удена, разоблачившего методы шулеров, французский фокусник стал получать угрожающие письма от профессионалов преступного околокарточного промысла и ему пришлось срочно сменить адрес...
Автор :Юрий Фролов, Источник : InterПОЛИЦИЯ, № 7 2001 г
Игра пошла не в пользу Гардинга. Через несколько часов пути он проиграл больше, чем было у него в бумажнике. «Ничего страшного, — сказал удачливый игрок. — Вот вам мой адрес в Нью-Йорке. Вы можете прислать мне чек».
Вернувшись в Вашингтон, Гардинг рассказал о своем проигрыше сенатору Чарлзу Кертису, бывшему страстному картежнику. Выяснив некоторые обстоятельства дорожной встречи, Кертис решительно заявил: «Это были шулера». И предложил попросить Секретную службу проверить нью-йоркский адрес того «попутчика». Подозрения Кертиса подтвердились: по указанному адресу находилась дрянная комнатушка, снятая железнодорожными шулерами специально для того, чтобы иметь почтовый адрес для получения по почте денег обобранных ими пассажиров.
Будущего президента выпотрошили преступники, использовавшие крапленые карты — древнейший и любимейший инструмент шулеров.
Гонка карточных вооружений
Карты, изобретенные, как известно, в IX веке в Китае, появились в Европе в конце XIV века, и почти сразу же нашлись жулики, игравшие мечеными картами. Способы ставить на рубашку карт малозаметные постороннему глазу метки подробно описаны в книге об азартных играх, вышедшей в Англии еще в середине XVI века.
Производители игральных карт стали тут же искать способы борьбы с этим злом. Разрабатывалась специальная абсолютно непрозрачная бумага. Карты стали делать из двух слоев плотной глянцевой бумаги, склеивая их черным клеем на основе сажи — такая карта ни при каких условиях освещения не просматривается на свет и сопротивляется перегибанию, нанесению вмятин, морщин и потертостей. Покрывавший карты глянец предотвращал нанесение на них меток чернилами или краской. Но еще большую изобретательность проявляли те, для кого нечестная игра стала профессией.
Профессия шулера быстро стала опасной. В XVI веке пойманных шулеров отправляли на виселицу. Американские суды признавали за жертвами шулеров право физически расправляться с преступниками, вплоть до их убийства.
В 1849 году магистрат одного из французских городов попросил знаменитого фокусника Жана Робер-Удена изучить сто пятьдесят карточных колод, конфискованных у подозрительно удачливого профессионального игрока. Две недели, вооружившись увеличительным стеклом, опытный фокусник исследовал карту за картой, но не мог обнаружить ничего необычного. Тогдашние карты не имели рисунка рубашки — их обратная сторона была белой. Считалось, что на пустом чисто-белом поле будет заметна всякая попытка нанести крап.
Расстроенный фокусник, смирившись со своей неудачей, встал с кресла и зло бросил на стол карты. «И вдруг мне показалось, что на блестящей спинке одной из карт я заметил бледное пятно, — писал Робер-Уден. — Я подошел на шаг ближе, и пятно исчезло. Но тут же появилось опять, когда я снова отступил». Фокусник понял, что шулер удалял с одного места глянец — возможно, просто капая на картон каплю воды, и тем самым делал метку, видимую только на определенном расстоянии, под определенным углом и при определенном освещении. Место пятна говорило о масти и ранге карты. Робер-Уден заинтересовался этой проблемой и через несколько лет опубликовал целую книгу о методах «работы» карточных шулеров.
С 1850 года на обратную сторону карт стали наносить сложный рисунок. Идея состояла в том, что он позволит скрыть приметные загрязнения, случайно попавшие на карту в процессе ее использования — капли кофе или вина, потертости, по которым нечестный или просто наблюдательный игрок может отличать знакомую карту.
Однако и рисунок рубашки карт обманщики стали использовать в своих целях, добавляя к нему малозаметные сигнальные штрихи, точки или оттенки. Шла настоящая гонка вооружений между производителями карт и шулерами. Первые разрабатывали способы глянцевания, предотвращающие всякое мечение. Вторые искали рецепты красок и чернил для нанесения малозаметных меток на самый блестящий картон.
В ответ на выпуск гарантированных государством чистых колод в опечатанных бандеролях жулики разработали способы подмены тех колод на меченые. Не останавливались и перед широкомасштабными операциями: продавали по дешевке партии меченых карт торговцам, у которых их покупали владельцы гостиничных и клубных киосков и ресторанов. Подготовив тем самым почву, жулики шли играть в эти заведения.
В середине прошлого века испанский шулер Бьянко закупил большое количество высококачественных испанских колод. Он тщательно пометил в них каждую карту, запечатал в оригинальные упаковки и дешево перепродал в Гавану, слывшую тогда столицей карточных игр на деньги. Потом он сам приплыл на Кубу, чтобы «пожать плоды своего труда».
Высадившись в Гаване, Бьянко обнаружил, что все идет так, как он рассчитал: «его» колоды продавались с гарантией их чистоты во всех лучших казино. Играя в этих заведениях, Бьянко срывал огромные банки. Чтобы не вызывать подозрений, в каждом месте новой игры в очередном казино или клубе он жаловался на крупный проигрыш, якобы только что постигший его в соседнем игорном доме.
Вор у вора...
Тем временем в Гавану прибыл французский карточный шулер Лафоркад. Он сумел проникнуть в один из самых аристократических клубов кубинской столицы и украсть там несколько колод карт, чтобы пометить их и ввести в игру в том же клубе. Но, распечатав в своем номере гостиницы украденные колоды, он обнаружил, что все карты в них уже мечены. Осторожно наводя справки и покупая свежие колоды у гаванских поставщиков, он понял, что наткнулся на гигантскую аферу.
Пытаясь вычислить ее организатора, Лафоркад ходил по игровым домам и следил за игроками. Вскоре он обратил внимание на Бьянко, который при постоянном везении вечно жаловался на проигрыши. И вот в уютном уголке одного из клубов Лафоркад составил с Бьянко приватную партию в экартэ, в ходе которой он в буквальном смысле раскрыл перед ним карты его аферы и предложил выбор: либо поделиться с ним половиной всех шулерских доходов или немедленное разоблачение. Испанцу не оставалось ничего другого, как взять француза в долю.
Но через некоторое время Бьянко надоело делиться деньгами, и он бежал с Кубы. Лафоркад попытался продолжить аферу самостоятельно, но внедренный испанцем в гаванские казино запас крапленых колод иссякал. Самому же Лафоркаду не хватало навыков и опыта, чтобы запустить в игру свой крапленый «товар».
Вскоре он был пойман на обмане и арестован. Но следствию не удалось доказать, что он метил карты или подбрасывал меченые колоды в игру (и он действительно был в этом невиновен), так что его оправдали.
Другие шулера разрабатывали способы метить карты по ходу игры. Карты метили острым ногтем или кончиком иголки, припаянным к перстню, нанося точки или царапины, ощутимые осязанием. Наносили метки и специальными чернилами из оливкового масла, камфары, стеарина и анилина. При необходимости шулер слегка смачивал свой палец этой краской, небольшой запас которой хранился на пуговице костюма или даже на специальной подушечке типа штемпельной, пришитой за лацканом пиджака. После игры пятнышко таких чернил легко стиралось с карт, не оставляя улик.
Если шулеру не удавалось пометить карты, он пытался подсмотреть, какие карты на руках у противника. Самый простой, но редко удающийся трюк — посадить партнера спиной к зеркалу, лакированному шкафу или другой отражающей поверхности. Более тонкие методы — это использование стеклянной ной поверхности стола, полированного портсигара или даже лужицы нарочно пролитого на стол напитка.
Робер-Уден описал в своей книге шулерскую табакерку, на крышке которой нажатием скрытой кнопки овальный портрет дамы заменялся вогнутым зеркальцем, позволявшим человеку, раздающему карты, видеть, что кому достается.
Такие зеркальца прятали в курительных табакерках, спичечных коробках, на перстнях и даже на кончиках сигарет и зубочисток. Как считает один американский эксперт по шулерскому искусству, жулику достаточно знать место всего одной карты в колоде, чтобы заработать на этом кучу денег.
Но бывают и более интересные варианты, когда шулер не просто знает положение карт, а может им управлять, подсовывая нужную карту в нужный момент или удаляя невыгодную.
Счастливый Голландец
Применялись разные методы подмены карт. В простейших случаях все было основано лишь на ловкости рук. Карту прятали в рукаве, под коленом, под воротником рубашки. Появились и механические устройства с пружинами, способные убрать карту из руки шулера в рукав или за пазуху, а потом вбросить ее в игру. В 1888 году шулер из Сан-Франциско П. Дж. Кеплинджер по прозвищу Счастливый Голландец произвел революцию в шулерском деле, разработав на основе предыдущих достижений анонимных изобретателей свой остроумнейший механизм. В двойном рукаве специально сшитой рубашки помещался выдвижной стальной зажим, который по желанию игрока мог выхватывать у него из руки карту или несколько карт и втягивать их в рукав. Точно так же карты могли выдаваться из рукава в руку. Вся система приводилась в действие тросиком, который проходил под одеждой через ряд трубочек и шкивов до колена Счастливого Голландца. Сидя за карточным столом, игрок нащупывал конец тросика, выводил его через разрез в шве брючины наружу и цеплял к другому колену. Под столом тонкий тросик, соединявший колени игрока, не был заметен. Разводя колени, жулик заставлял стальной зажим выдвинуться и разжаться, а сводя колени, закрывал и втягивал зажим в рукав. Несколько часов тренировок, и Кеплинджер научился прятать и выдавать любую доставшуюся ему карту.
Блестяще задуманное устройство действовало бесшумно, незаметно и безотказно. Противник мог заглянуть шулеру в рукав и не увидеть ничего подозрительного. Потихоньку эксплуатируя свое изобретение, Кеплинджер мог бы неплохо кормиться им всю жизнь. Но его сгубила жадность. А может быть, это уже был азарт профессионального игрока.
Он стал использовать свою систему в самых известных игорных домах Сан-Франциско в покере против таких же отпетых жуликов, как он сам. И делал это не время от времени, как требовала осторожность, а почти постоянно. Его опытные партнеры быстро поняли, что здесь дело нечисто: не может так вести из игры в игру. Они разработали план разоблачения Счастливого Голландца.
По условному сигналу трое противников схватили Кеплинджера и, методично обыскав его с ног до головы, нашли его изобретение. Ему предложи ли выбор: либо смастерить такую же штуку для каждого из разоблачителей либо подвергнуться суду Линча. Он, естественно, предпочел остаться в живых и через несколько лет «механическая рука» Кеплинджера стала обычным инструментом шулеров во всем мире. В конце века специализированные компании продавали его «сан-францисский аппарат» по сто долларов — сумма в те годы очень немалая, но волшебный прибор того стоил.
С тех пор в этой области появилось немало новинок. Один из вариантов «механической руки» крепится к грудной клетке и приводится в действие глубоким вдохом или выдохом. В США свободно продаются карты, крапленые таким пигментом, который заметен лишь тому, кто носит контактные линзы определенного цвета. Полиция не может конфисковать такой товар как средство совершения преступления потому, что эти карты продаются в магазинах шуток и розыгрышей.
Профессиональные шулеры используют и специальных наводчиков, вооруженных биноклем и рацией. В 1949 году известный американский шулер Ник Дандолос по прозвищу Грек выиграл с помощью такого наводчика полмиллиона долларов.
Напротив здания гостиницы «Фламинго» в Лас-Вегасе, где шла игра, была снята комната, в которой сидел человек, вооруженный сильным биноклем и рацией. Партнеров Грека усаживали спиной к окну. Дальнейшее было делом техники.
А как у нас?
В России первое упоминание о карточных играх относится к началу XVII века. Скорее всего, карты попали к нам в Смутное время от поляков. И тут же появились люди, желавшие насильно повернуть удачу к себе лицом. Но сохранившиеся документы не позволяют ныне судить о том много ли тогда было шулеров и как их наказывали. Дело в том, что очень скоро после появления карт в России они были запрещены царским указом. В Уложении Алексея Михайловича картежники упоминаются в одной фразе с убийцами и ворами. Равно наказывались и честные, и нечестные игроки.
Впрочем, дошедшая до нас опись дворцового имущества, составленная после смерти царя, где отмечено наличие нескольких десятков колод, показывает, что ко двору строгий запрет не относился, во дворце в карты играли. Но законным способом проведения досуга карты стали лишь при Петре Первом.
В романе небезызвестного Фаддея Булгарина «Иван Выжигин» (1829 год) описываются некоторые применявшиеся в то время в России способы карточного обмана. Вот как один из шулеров посвящает героя романа в тайны своего ремесла:
«Зарезин вынул из ящика в столе табакерку и подал ее мне.
— Видите ли вы в ней что-нибудь? — спросил он.
— Ничего, кроме того, что она тяжела и очень хорошо сделана, — отвечал я.
— Тяжела оттого, что середина золотая, а верх платиновый и что тяжесть эта весьма нужна. Видите, это нижнее дно обведено рубчиком или рамочкою, а на самой середине дна — цветок, отделанный матом? Теперь извольте смотреть: вот я, например, банкир (тот, кто раздает карты и против кого играют партнеры, называвшиеся понтёрами. — Авт.).
При сем Зарезин сел за стол, взял карты в руки и продолжал:
— Теперь вижу, что вторая карта должна выиграть большой куш. Кладу карты на стол, прикрываю колоду табакеркой, как бы из предосторожности, чтобы понтёры не видали карт; вынимаю платок, вытираю нос, потом открываю табакерку, беру табаку, снимаю табакерку, продолжаю метать, и вот видите: семерка, которая должна была лечь влево, ложится направо.
— Как же это получается?
— А вот как. В табакерке два дна. Этот цветочек вставной, на пружине, и намазан по мату воском или клеем. Когда я беру табак, то прижимаю пальцем середину. Верхняя карта прилипает к цветку и держится в рамочке. Вторая остается верхней. Теперь идет другая карта, которую мне надобно положить направо. Я точно же таким порядком кладу табакерку на карты, прижимаю дно и карта отстает от цветка и ложится наверх, а та, которая должна была выиграть при первой раздаче, проигрывает понтёру при второй».
Затем Зарезин демонстрирует еще одно чудо техники, так называемую гильотину, «...слово французское, — говорит он, — но изобретение русское, и не столь страшное, как французский механизм того же названия». Гильотина представляла собой карту, масть которой и очки можно было менять движением пальца. Любую карту (только не фигурную, а с очками) осторожно расщепляли посередине на два листочка, между которыми вставляли механизм для смены очков: тонкую стальную пружинку от часов, один кончик которой еле выступал сбоку карты, а к другому были приклеены вырезанные из других карт очки. Иногда использовали не пружинку, а плоский рычажок, изготовленный расплющиванием на наковальне тонкой швейной иглы. Затем в лицевом листочке расщепленной карты на месте очков вырезали окошки, и всю карту склеивали опять. При неверном свете свечей партнеры не могли заметить, что шулер, двигая ногтем выступающий кончик часовой пружинки, выставляет в прорезанные окошки нужные ему очки.
Гоголь, одно время сильно увлекавшийся картами, описал в пьесе «Игроки» несколько способов подбрасывания в игру крапленых колод.
«Приезжает на ярмонку наш агент, — рассказывает один из персонажей, опытный шулер. — Останавливается под видом купца в городском трактире. Лавки еще не успел нанять, сундуки и вьюки держит в комнате. Живет он в трактире, издерживается, ест, пьет — и вдруг пропадает неизвестно куда, не заплативши. Хозяин шарит в комнате. Видит, остался один вьюк: распаковывает — сто дюжин карт. Карты, натурально, тут же продали с публичного торга. Купцы вмиг расхватали их в свои лавки. А через четыре дня проигрался весь город!» С помощью трюка с пропавшим купцом шулерская команда наводнила город мечеными картами.
Или вот еще такой трюк. Мимо двора богатого помещика, которого намерена обыграть группа приезжих шулеров, во весь опор летит тройка. Возок набит пьяными пассажирами, распевающими песни. Из тройки выпадает чемодан. Дворня машет, кричит, но тройка уже умчалась. Развязали чемодан — там кое-какое платье, белье и колод сорок карт. Карты, естественно, пошли на барские столы, и на другой же день все, и хозяин, и его гости, остались без копейки в кармане! Их обобрали шулера, подбросившие чемодан с соответственно «обработанными» ими картами.
Гавана в имении Шклов
В анонимной книге «Жизнь игрока, описанная им самим, или Открытие хитростей карточной игры», изданной в 1826 году, рассказан случай, когда страстного картежника и к тому же меломана обыграли в карты с помощью скрипки. Двое сели играть в бостон, а третий, скрипач-виртуоз, стал ходить по комнате, наигрывая импровизации как бы для развлечения играющих. Обходя стол, он видел карты обоих игроков, и своей игрой передавал своему сообщнику, участвовавшему в игре, сведения о мастях карт, находящихся на руках у его партнера. Например, если скрипач начинал играть на басовых струнах, это означало пики, на высоких тонах — трефы, и так далее. Другой способ передачи информации — кодовые слова. Зная, какие карты есть на руках у партнера, шулер обращался к помощнику: «Что ты думаешь? Ходи!» Или: «Батенька мой, как же тебе везет!» Если первое слово фразы начиналось на букву «Ч» — это было указание ходить с червей, на «Б» — с бубен, и так далее.
Заезжали в Россию и международные авантюристы, владевшие шулерскими приемами. Кратковременный фаворит Екатерины Второй генерал-поручик С. Г. Зорич был известен как страстный картежник, введший при дворе игру на такие суммы, о которых до него никто и не помышлял. Именно он упоминается в «Пиковой даме» Пушкина. За скандальное увлечение картами царица удалила Зорича от двора. Он поселился в своем имении в Шклове, на Украине, где занялся большой игрой и связанными с нею авантюрами. Очень скоро Шклов стал чем-то вроде европейской Гаваны — международным центром карточных игр, куда съезжались искатели приключений со всей Европы.
Среди них оказались известные шулера того времени — австрийские графы братья Зановичи (они действительно были графами, титул помогал им в аферах), близкие друзья знаменитого Казановы. Зная, что свежие колоды поступали к Зоричу с обозами, ловкие графы подсунули в один из обозов массу крапленых колод и стали неизменно выигрывать.
Там же, на Украине, Зановичи занялись подделкой не только карт, но и банкнот, на чем и попались — в Шклове нашли поддельные российские ассигнации на 700 000 рублей. Графов с позором выслали за пределы России.
Видимо, не без помощи таких партнеров генерал Зорич оставил после себя карточных долгов на два миллиона рублей.
Многое можно было бы рассказать и о методах «работы» современных российских шулеров. Но автор этих строк помнит, что еще в позапрошлом веке после выхода в свет книги Робер-Удена, разоблачившего методы шулеров, французский фокусник стал получать угрожающие письма от профессионалов преступного околокарточного промысла и ему пришлось срочно сменить адрес...
Автор :Юрий Фролов, Источник : InterПОЛИЦИЯ, № 7 2001 г
