Матушкин Андрей Николаевич
Президент IAPD
Команда форума
Приватный уровень доступа
Действительный члены НП "МОД"
БУДУЩЕЕ ОДНО НА ВСЕХ.
Ярухин Олег Владимирович Вице-президент IAPD, Вице-президент IPA(Россия), Директор Полицейского Колледжа.
Опасности роста экстремизма в подростковой среде посвящено острое выступление директора Санкт-Петербургского полицейского колледжа, лауреата премии Правительства Санкт-Петербурга за выдающиеся достижения в области высшего образования и среднего профессионального образования в 2018 году Олега Ярухина.
Давайте, наконец, посмотрим правде в глаза. Если и дальше взрослые будут старательно обходить молчанием проблемы подрастающего поколения (по принципу «сами разберутся»), однажды мы рискуем проснуться совсем в другой стране. С другими порядками, понятиями и целями. Неужели пример Украины никого не убедил? Не ужаснули кадры, когда подростки в Одессе жгли живьем людей в Доме профсоюзов? Думали, что у наших детей прививка против жестокости? Но факты свидетельствуют об обратном. Потрясшая весь мир трагедия в Керчи – только вершина айсберга. А надо было бить в колокола гораздо раньше. Раньше того, как в Краснодарском крае пятеро несовершеннолетних отморозков зверски убили женщину, мать пятерых детей. Как три сестры Хачатурян зарезали своего отца. Раньше того, как почти по всей территории страны в школах, ПТУ, интернатах массово внедрилась субкультура АУЕ – «уркаганского» движения, прославлающего тунеядство, воровство и грабежи. Да просто зайдите в среднестатистическую школу и поговорите с ребятами. С большим процентом вероятности выяснится, что там действуют собственные мелкие «банды», терроризирующие обычных учеников при пребывающих «в неведении» учителях, которые просто боятся вмешиваться. Это та питательная среда, на которой растет экстремизм, принимающий уже общественно опасные формы. Наивно полагать, что все ограничивается самодеятельностью хулиганствующих подростков. Нет, сначала их завлекают в соответствующие сообщества – через личные контакты, интернет, социальные сети и т.д., а потом уже ими жестко манипулируют совсем другие силы. Когда следователи только начали раскапывать дело о «керченском стрелке» Владиславе Рослякове, выяснилось, что он хотел уехать на Донбасс, искал информацию, как это сделать. И сразу возникал вопрос: как он смог сам, без профессионального наставника, осуществить этот теракт: сделать бомбы, незаметно пронести их в техникум, привести все в действие. Кто был его идейным вдохновителем? Имеют ли его побудительные мотивы какое-то отношение к противостоянию фашистов и «антифа» – двух экстремистских организаций, борьба между которыми в современной России идет БУДУЩЕЕ ОДНО НА ВСЕХ Ярухин Олег Владимирович Вице-президент МОД, Вице-президент IPA(Россия), Директор Полицейского Колледжа. 11 особенно остро? На это еще предстоит найти ответы. Ясно одно: этот парень, как и множество других, был из неблагополучной семьи, чувствовал себя затравленным преподавателями и соучениками по техникуму и жаждал реванша. И никто не придавал этому значения.
Школы, колледжи, ПТУ в социологическом плане вообще белое пятно, у нас напрочь отсутствует какой бы то ни было мониторинг отношений между подростками. Воспитательная работа если ведется, то формально. Видимость благонадежности отдельных учеников зачастую бывает обманчивой. Поэтому безопасность – не только в том, чтобы установить металлодетекторы, тревожные кнопки, а на место вахтера поставить вооруженного охранника. Надо изменить установки для педагогического состава. Зарплата учителей сейчас складывается из множества показателей, в счет идут не только учебные часы, классное руководство, надбавки за стаж и прочее, но даже выступления учащихся на конкурсах, количество проведенных мероприятий. Но нигде во главу угла не поставлено очевиднейшее: обеспечение права ребенка на защиту жизни, здоровья, человеческого достоинства! За это педагоги должны отвечать в первую очередь! Они обязаны создать в школе обстановку нетерпимости к фактам издевательств, унижений, морального прессинга. И здесь я, может, скажу крамольную вещь. Если не умеешь по-настоящему сплотить, объединить вокруг себя ребят, привлечь к себе их сердца, добейся, по крайней мере, чтобы тебя боялись. Да, это далеко не лучшее наследие советской школы, но предпочтительнее чрезмерная строгость и дисциплина, чем попустительство к произволу. Каждый факт такого попустительства должен расцениваться как признак профнепригодности, лечь в основу отдельного разбирательства в педагогическом коллективе и в роно. Я наслушался рассказов родителей и самих детей о том, что в школе найти управу на насильников практически невозможно, и даже обращения в милицию не решают проблемы – поэтому отвечаю за свои слова. Отдельная тема – о психологической службе в школе. Ее уже пробовали вводить и сами не поняли зачем, потому что видели роль психолога факультативной – как этакого бесплатного, а потому малоэффективного психотерапевта, что в корне неверно. Потому в школу и шли люди неподготовленные к такой работе. А работа психолога – это тоже элемент системы безопасности. Во всем мире во избежание терактов в людных местах, на транспорте вводятся рейды психологов. Они под видом обычных пассажиров просто ходят по залам ожидания или отслеживают за мониторами поток людей, скажем, на эскалаторе метро. Это профессионалы, натренированные на различение человеческих эмоций по мимике, жестикуляции, напряжению лицевых мышц. Если кто-то вызывает у них подозрение, они дают сигнал службе безопасности, и ее сотрудники проводят досмотр. Такой подход на поверку оказывается эффективнее и собак и металлодетекторов. Но если специалист по мимолетному впечатлению может заподозрить неладное, так неужели он, постоянно работая в школе, пройдет мимо назревающей трагедии? Только для успеха ему надо не в кабинете сидеть, а активно общаться с ребятами, классными руководителями, бывать на уроках, просматривать паблики в социальных сетях, устраивать неформальные беседы как в коллективах, так и с отдельными учениками, помогать им преодолевать болезни роста. В школах сейчас очень много детей с психологическими отклонениями: я не говорю о серьезных психиатрических диагнозах, но такие явления, как гипервозбудимость, психастения, другие психоптологические расстройства, встречаются повсеместно. Они могут приводить к асоциальному поведению, в чем собственно вина ребенка будет не так велика: при надлежащем лечении все это поддается коррекции. Задача школьного психолога, я считаю, направлять таких ребят к специалистам за получением необходимой терапии. Но такая помощь ни в коем случае не должна приводить к чистке, сегрегации детей. Задача, повторю, именно помочь им адаптироваться к учебе, коллективу. Сейчас задним числом стали просматривать в социальных сетях записи Рослякова. Вот что он писал: «Все, кого я встречаю, меня не замечают». Или: «Я вот ненавижу вставать по утрам, а потом снова засыпать, зная, что завтра будет как сегодня. Так уже 13 лет». У парня зрели жуткие проблемы, но ему не с кем было поделиться. Да, он поступил чудовищно, такому не может быть прощения, но отрицать, что вину за случившееся с ним 12 делит все общество, значит оставлять поле заминированным. Рано или поздно рванет в другом месте. Подростковый возраст очень сложный, в нем оценка со стороны сверстников, родителей приобретает чуть ли не решающее значение, а умения преодолевать трудности еще не наработано. Между тем, именно стремление к компенсации собственных неудач, обретения статуса в обществе и рождает желание насилия, агрессию. Эта молодежная агрессия в современной России чаще всего направлена на тех, кто слабее, не готов к отпору. Но (вспомним отечественную историю, народовольцев) она может принимать и политический оттенок, нацеливаться на государство с его полицейским подавляющим аппаратом, то есть на более сильного. Крайним проявлением такой тенденции стал теракт, совершенный с помощью взрывного устройства 17-летним студентом Архангельского политехнического техникума Михаилом Жлобицким в здании Управления ФСБ по Архангельской области. В результате трое человек получили ранения, а сам исполнитель погиб, унеся с собой имена тех, кто вдохновил его на чудовищную акцию и помог ее осуществить. Нонконформизм юношества используют протестные движения, которые тоже возглавили определенные силы. И последнее. «А что, – спросят меня. – Вы против борьбы с коррупцией, покрываете бессовестных чиновников и олигархов?» Нет, я ярый противник таких явлений и никогда, даже для пользы дела, не прибегал к подобным способам решения проблем. Но я не верю, что коррупцию можно победить митингами протеста. Они нужны только для того, чтобы на место одних казнокрадов пролезли другие, с еще большими аппетитами. Но если изменится само общество, если в широкой общественной морали слово «вор» (а коррупционер именно вор) приобретет презрительное уничижительное звучание, то под взяточниками загорится земля. Я верю и надеюсь, что ребята, которые учатся у нас в Полицейском колледже, участвуют в движении «Им беречь Россию», такую прививку от хищничества и беспринципности получили, а честь и достоинство для них не пустые слова.
Ярухин Олег Владимирович Вице-президент IAPD, Вице-президент IPA(Россия), Директор Полицейского Колледжа.
Опасности роста экстремизма в подростковой среде посвящено острое выступление директора Санкт-Петербургского полицейского колледжа, лауреата премии Правительства Санкт-Петербурга за выдающиеся достижения в области высшего образования и среднего профессионального образования в 2018 году Олега Ярухина.
Давайте, наконец, посмотрим правде в глаза. Если и дальше взрослые будут старательно обходить молчанием проблемы подрастающего поколения (по принципу «сами разберутся»), однажды мы рискуем проснуться совсем в другой стране. С другими порядками, понятиями и целями. Неужели пример Украины никого не убедил? Не ужаснули кадры, когда подростки в Одессе жгли живьем людей в Доме профсоюзов? Думали, что у наших детей прививка против жестокости? Но факты свидетельствуют об обратном. Потрясшая весь мир трагедия в Керчи – только вершина айсберга. А надо было бить в колокола гораздо раньше. Раньше того, как в Краснодарском крае пятеро несовершеннолетних отморозков зверски убили женщину, мать пятерых детей. Как три сестры Хачатурян зарезали своего отца. Раньше того, как почти по всей территории страны в школах, ПТУ, интернатах массово внедрилась субкультура АУЕ – «уркаганского» движения, прославлающего тунеядство, воровство и грабежи. Да просто зайдите в среднестатистическую школу и поговорите с ребятами. С большим процентом вероятности выяснится, что там действуют собственные мелкие «банды», терроризирующие обычных учеников при пребывающих «в неведении» учителях, которые просто боятся вмешиваться. Это та питательная среда, на которой растет экстремизм, принимающий уже общественно опасные формы. Наивно полагать, что все ограничивается самодеятельностью хулиганствующих подростков. Нет, сначала их завлекают в соответствующие сообщества – через личные контакты, интернет, социальные сети и т.д., а потом уже ими жестко манипулируют совсем другие силы. Когда следователи только начали раскапывать дело о «керченском стрелке» Владиславе Рослякове, выяснилось, что он хотел уехать на Донбасс, искал информацию, как это сделать. И сразу возникал вопрос: как он смог сам, без профессионального наставника, осуществить этот теракт: сделать бомбы, незаметно пронести их в техникум, привести все в действие. Кто был его идейным вдохновителем? Имеют ли его побудительные мотивы какое-то отношение к противостоянию фашистов и «антифа» – двух экстремистских организаций, борьба между которыми в современной России идет БУДУЩЕЕ ОДНО НА ВСЕХ Ярухин Олег Владимирович Вице-президент МОД, Вице-президент IPA(Россия), Директор Полицейского Колледжа. 11 особенно остро? На это еще предстоит найти ответы. Ясно одно: этот парень, как и множество других, был из неблагополучной семьи, чувствовал себя затравленным преподавателями и соучениками по техникуму и жаждал реванша. И никто не придавал этому значения.
Школы, колледжи, ПТУ в социологическом плане вообще белое пятно, у нас напрочь отсутствует какой бы то ни было мониторинг отношений между подростками. Воспитательная работа если ведется, то формально. Видимость благонадежности отдельных учеников зачастую бывает обманчивой. Поэтому безопасность – не только в том, чтобы установить металлодетекторы, тревожные кнопки, а на место вахтера поставить вооруженного охранника. Надо изменить установки для педагогического состава. Зарплата учителей сейчас складывается из множества показателей, в счет идут не только учебные часы, классное руководство, надбавки за стаж и прочее, но даже выступления учащихся на конкурсах, количество проведенных мероприятий. Но нигде во главу угла не поставлено очевиднейшее: обеспечение права ребенка на защиту жизни, здоровья, человеческого достоинства! За это педагоги должны отвечать в первую очередь! Они обязаны создать в школе обстановку нетерпимости к фактам издевательств, унижений, морального прессинга. И здесь я, может, скажу крамольную вещь. Если не умеешь по-настоящему сплотить, объединить вокруг себя ребят, привлечь к себе их сердца, добейся, по крайней мере, чтобы тебя боялись. Да, это далеко не лучшее наследие советской школы, но предпочтительнее чрезмерная строгость и дисциплина, чем попустительство к произволу. Каждый факт такого попустительства должен расцениваться как признак профнепригодности, лечь в основу отдельного разбирательства в педагогическом коллективе и в роно. Я наслушался рассказов родителей и самих детей о том, что в школе найти управу на насильников практически невозможно, и даже обращения в милицию не решают проблемы – поэтому отвечаю за свои слова. Отдельная тема – о психологической службе в школе. Ее уже пробовали вводить и сами не поняли зачем, потому что видели роль психолога факультативной – как этакого бесплатного, а потому малоэффективного психотерапевта, что в корне неверно. Потому в школу и шли люди неподготовленные к такой работе. А работа психолога – это тоже элемент системы безопасности. Во всем мире во избежание терактов в людных местах, на транспорте вводятся рейды психологов. Они под видом обычных пассажиров просто ходят по залам ожидания или отслеживают за мониторами поток людей, скажем, на эскалаторе метро. Это профессионалы, натренированные на различение человеческих эмоций по мимике, жестикуляции, напряжению лицевых мышц. Если кто-то вызывает у них подозрение, они дают сигнал службе безопасности, и ее сотрудники проводят досмотр. Такой подход на поверку оказывается эффективнее и собак и металлодетекторов. Но если специалист по мимолетному впечатлению может заподозрить неладное, так неужели он, постоянно работая в школе, пройдет мимо назревающей трагедии? Только для успеха ему надо не в кабинете сидеть, а активно общаться с ребятами, классными руководителями, бывать на уроках, просматривать паблики в социальных сетях, устраивать неформальные беседы как в коллективах, так и с отдельными учениками, помогать им преодолевать болезни роста. В школах сейчас очень много детей с психологическими отклонениями: я не говорю о серьезных психиатрических диагнозах, но такие явления, как гипервозбудимость, психастения, другие психоптологические расстройства, встречаются повсеместно. Они могут приводить к асоциальному поведению, в чем собственно вина ребенка будет не так велика: при надлежащем лечении все это поддается коррекции. Задача школьного психолога, я считаю, направлять таких ребят к специалистам за получением необходимой терапии. Но такая помощь ни в коем случае не должна приводить к чистке, сегрегации детей. Задача, повторю, именно помочь им адаптироваться к учебе, коллективу. Сейчас задним числом стали просматривать в социальных сетях записи Рослякова. Вот что он писал: «Все, кого я встречаю, меня не замечают». Или: «Я вот ненавижу вставать по утрам, а потом снова засыпать, зная, что завтра будет как сегодня. Так уже 13 лет». У парня зрели жуткие проблемы, но ему не с кем было поделиться. Да, он поступил чудовищно, такому не может быть прощения, но отрицать, что вину за случившееся с ним 12 делит все общество, значит оставлять поле заминированным. Рано или поздно рванет в другом месте. Подростковый возраст очень сложный, в нем оценка со стороны сверстников, родителей приобретает чуть ли не решающее значение, а умения преодолевать трудности еще не наработано. Между тем, именно стремление к компенсации собственных неудач, обретения статуса в обществе и рождает желание насилия, агрессию. Эта молодежная агрессия в современной России чаще всего направлена на тех, кто слабее, не готов к отпору. Но (вспомним отечественную историю, народовольцев) она может принимать и политический оттенок, нацеливаться на государство с его полицейским подавляющим аппаратом, то есть на более сильного. Крайним проявлением такой тенденции стал теракт, совершенный с помощью взрывного устройства 17-летним студентом Архангельского политехнического техникума Михаилом Жлобицким в здании Управления ФСБ по Архангельской области. В результате трое человек получили ранения, а сам исполнитель погиб, унеся с собой имена тех, кто вдохновил его на чудовищную акцию и помог ее осуществить. Нонконформизм юношества используют протестные движения, которые тоже возглавили определенные силы. И последнее. «А что, – спросят меня. – Вы против борьбы с коррупцией, покрываете бессовестных чиновников и олигархов?» Нет, я ярый противник таких явлений и никогда, даже для пользы дела, не прибегал к подобным способам решения проблем. Но я не верю, что коррупцию можно победить митингами протеста. Они нужны только для того, чтобы на место одних казнокрадов пролезли другие, с еще большими аппетитами. Но если изменится само общество, если в широкой общественной морали слово «вор» (а коррупционер именно вор) приобретет презрительное уничижительное звучание, то под взяточниками загорится земля. Я верю и надеюсь, что ребята, которые учатся у нас в Полицейском колледже, участвуют в движении «Им беречь Россию», такую прививку от хищничества и беспринципности получили, а честь и достоинство для них не пустые слова.
