Европа нынче стала основным кризисным регионом мира. Многие даже заговорили, будто скандал с Грецией, будораживший мировые рынки в течение стольких месяцев, на самом деле целенаправленно раздували, чтобы… «прикрыть» проблемы в Италии и Франции (третьей и второй по размерам экономиках Старого Света), а также многие другие более фундаментальные проблемы еврозоны.
Правительствам стран ЕС к началу общеевропейского саммита, который состоится 9 декабря, предстоит найти компромисс по поводу ключевых принципов выхода из кризиса. А точнее — дальнейшей жизни в его условиях. Эта стратегия, пожалуй, заключается в том, где взять деньги для спасения еврозоны, учитывая, что на самом деле этих денег ни у кого нет, а также в том, стоит ли их изыскивать вообще.
Руководство Германии, Немецкий федеральный банк и ряд ключевых политсил, выступающих за более жесткую линию поведения европейского центробанка, открыто блокируют идею эмиссии общеевропейских бондов. Идея эта заключается в объединении всех долговых обязательств зоны евро и выдаче ЕЦБ разрешения на эмиссию платежных средств для борьбы с кризисом — как напрямую, так и через стабилизационный фонд еврозоны.
Пока ЕЦБ лишь эпизодически выкупает проблемные для зоны евро правительственные бонды, тем самым удерживая европейский (и, видимо, отчасти и весь мировой) рынок от коллапса и потрясений, сопоставимых по масштабам с 2008 г. в США. В последнее время главный банк Европы сократил объем подобных еженедельных выкупов в 2 раза.
Итак, почему же Германия против? И чем все это может в конечном счете обернуться? Попытаемся разобраться для начала, каковы реальные сценарии дальнейшего развития долгового кризиса в ЕС.
Долговая ловушка
Сегодня в принципе весь политический истеблишмент в Европе и научная общественность пришли к нелицеприятному выводу: набранные за многие годы до кризиса долги «догоняющих» стран ЕС (в их числе — Греция, Испания, Португалия, а также все новые члены ЕС) сегодня рефинансировать невозможно. Но и возвратить — пока тоже. «Догоняющие» экономики просто не генерируют финансовые потоки необходимого масштаба и даже «затягивание поясов» им, судя по развитию кризиса, не помогает, а лишь снижает спрос, то есть ВВП. Это, разумеется, сокращает и возможности по возврату долгов. Опубликованные на днях статистические данные говорят о 2%-ном спаде объемов промышленного производства в ЕС в сентябре, что стало новым поводом для прогнозов серьезной и длительной рецессии в Европе, способной захлестнуть остальной мир.
Впрочем, нынешняя проблема Европы даже не в том, что значительной части стран «второго» и «третьего» эшелонов (а это большее число государств ЕС) нужно возвращать госдолги, а в том, что их нельзя больше увеличивать. Это означает сокращение социальных выплат населению.
Перед «догоняющими» экономиками на полном серьезе замаячила перспектива понижения уровня жизни большинства населения, тогда как эти страны целиком и полностью до сих пор рассчитывали на дотации Евросоюза, а также бесконечное рефинансирование долгов (получение новых долгов для частичного погашения старых), что до сих пор кое-как удавалось. Однако возможностей для таких «дотаций» с безболезненным решением проблемы госдолгов теперь уже, судя по всему, не существует. Италия, а затем и Франция, Великобритания и Германия — крупнейшие экономики ЕС — являются кредиторами, т. е. держателями этих самых «плохих» (т. е. безнадежных) долгов, и могут оказаться последним звеном в этой длинной цепи. Ибо кризис у заемщика автоматически означает то же и у инвестора, т. е. кредитора.
Судя по всему, вариантов решения проблемы Греции (за которой затем пойдут Португалия, Испания, Италия etc.) пока три. Первый — заставить выплатить все, чего греки уже не могут сделать (и о чем заявляют открыто), ввиду того, что по мере сокращения бюджетных расходов начнет падать и спрос населения, и ВВП. А по мере ужесточения выплат долг к падающему ВВП будет лишь расти, что сейчас и происходит.
Второй вариант — заставить выплатить долг частично, но все остальное списать. Тут проблемы остаются точно те же (но в более мягком варианте), однако все разговоры о таком варианте до сих пор не привели ни к какому компромиссу — европейцы так и не могут найти консенсус между масштабом списания и возможностью выплат Греции (а за ней вновь-таки — вся остальная череда стран с явными и все еще скрытыми проблемами).
Наконец вариант третий, о котором сегодня заговорили публично политики в самых ключевых странах еврозоны: вывести Грецию из евро, вернуть в ней драхму, перевести на нее все долги и разрешить грекам денежную эмиссию.
Хотя это и позволит выплатить им обесцененный долг, однако все равно неизбежно приведет к резкому падению уровня жизни в стране (покупать импорт в евро греки уже не смогут) — со всеми последствиями для репутации Евросоюза и идеи евроинтеграции.
Если Греция при этом остается в ЕС, ей придется выделить колоссальные суммы для восстановления местной промышленности, закрывшейся за время хождения в ней евро. Но денег этих просто нет, да если бы они и были, охотников для этого трудно было бы найти в нынешних обстоятельствах. Если же Грецию выводить целиком из Евросоюза, все эти долги (а Греция, повторимся, лишь первая на очереди) предстоит компенсировать банкам Германии, Франции, Италии и т. д., которые могут оказаться в состоянии массовых банкротов из-за дефолта одной только Греции.
При чем тут США?
Известный российский экономист Михаил Хазин, однажды предсказавший первую волну мирового кризиса, а затем и кризис самой еврозоны, отмечает, что еврочиновники, в отличие от банков и корпораций в той же Германии, пытаются «отыграть» второй сценарий, так как все остальное означает фактически конец Евросоюза в его нынешнем виде. Однако больше всего, по мнению ученого, опасаются распада ЕС сегодня США, в связи с чем активно и настаивают на единой для всей еврозоны экономической политике, создании наднациональных органов финансового (т.е. отчасти и политического) регулирования, с которыми американцам комфортнее всего работать.
В противном случае очень велика вероятность, что некоторые страны ЕС (прежде всего сама Германия) начнут проводить самостоятельную экономическую политику. А уже там, где начинается самостоятельная экономика, появляется и самостоятельная геополитика…
Именно поэтому сильнее всего сопротивляется идее введения единой системы финансового регулирования парламент Германии, осознавая, что все это «единство» должно лечь на плечи немецкого бизнеса, а затем и на всю немецкую экономику, включая граждан.
До сих пор ЕС существовал в рамках т. н. концепции «евроатлантического единства», которая подразумевала идею единого рынка, единого производства и единой геополитики. Последняя, естественно, определялась до сих пор в Вашингтоне — Евросоюз собственной субъектности и политики, отличной от той, что определялась в Белом доме, так и не обрел. Теперь, по мере развития кризиса по нынешнему сценарию, это самое «евроатлантическое единство» становится все более проблематичным. Так как «стоит» просто «неподъемных» денег и требует огромных жертв, прежде всего от ключевых стран Европы, где эта идея уже не столь привлекательна для правящего истеблишмента.
Спасение утопающих
Процесс расширения ЕС по сути сменился заявлениями лидеров ЕС, в первую очередь Ангелы Меркель, о том, что «в условиях кризиса каждая страна должна самостоятельно спасать свой финансовый сектор».
Германия и Франция уже обсуждают необходимость пересмотра Договора о Европейском Союзе и заявляют, что на смену современной версии договора должен прийти «более действенный документ, обеспечивающий прорыв в новую Европу».
Что же это за новый «прорыв»? Этого пока никто не знает. И даже не факт, что речь идет реально о каком-то новом витке евроинтеграции и что это будет именно «прорыв», а не «надрыв».
Оценивая происходящее, многие европейские политики, ученые и эксперты стали лишь чаще говорить об ошибочности ЕС как проекта — это становится все более очевидным, если внимательно просматривать то, о чем сегодня пишет европейская пресса. Некоторые эксперты, например, уже называют ЕС не «благородным экспериментом», как ранее, а употребляют другое определение — «неудачная попытка в области социальной инженерии». Которая закончилась такими дисбалансами в европейской экономике, что разрешить их без мирного «развода» либо как минимум отпочкования всех «утопающих» невозможно.
Но дело в том, что стремясь вступить в «евросообщество», ныне «утопающие» (Южная и Восточная Европа) рассчитывали на возможность получать кредиты по низким ставкам, а также крупные дотации. Банки в свою очередь считали выдачу займов этим странам таким же безопасным занятием, как и кредитование, например, в самой Германии. Однако легкость доступа к дармовым финансам привела лишь к росту цен на недвижимость внутри ныне «утопающих», хотя когда-то это создавало ложное ощущение роста и процветания. За счет тех же кредитов в конечном счете «с легкостью» финансировалась система здравоохранения, выплачивались высокие пособия по безработице и пенсии, покрывались прочие блага и льготы.
Итог такой политики для многих стран ЕС логичный — пузыри на рынках недвижимости теперь лопнули, но доходы ранее процветающих компаний обвалились, что в свою очередь стало причиной снижения объемов поступления налогов, а затем и кредитных рейтингов стран.
Может ли единая валюта спасти политическое единство? Судя по всему, евро мог сплотить ряды и способствовать этому единству только в период экономической успешности самой валюты — когда в мире был бурный рост и кредиты раздавались, что называется, направо и налево. Но в момент, когда по долгам пришло время платить, а платить стало нечем (ведь многие слабые страны именно из-за введения единой евровалюты лишились целых отраслей своей национальной экономики!), эта валюта, вероятно, может оказаться толчком к настоящим политическим распрям. Именно распри мы сейчас фактически и наблюдаем внутри ЕС, хотя на телеэкранах все это пока выглядит более-менее респектабельно.
Развал или отпочкование?
Любопытно, что разные экспертные группы и аналитические агентства сегодня на полном серьезе вырабатывают вероятные сценарии последствий кризиса еврозоны и среди них распад экономического союза. Среди таких структур, в частности, Wikistrat, Stratfor. Последнюю, между прочим, в западной прессе часто связывают с ЦРУ США. Американские СМИ пишут, что эти агентства получили крупные заказы на проведение подобных исследований.
Их аналитики уже делают весьма пессимистичные заявления, смысл которых, по всей видимости, попадет и в их отчеты. Например, среди таких выводов следующий: в случае дальнейшего коллапса евро и экономики ЕС некогда мощные страны континента «будут вытеснены на политическую обочину на фоне роста значимости таких государств, как Китай, Индия и Бразилия». Согласно оценкам агентства Stratfor, вероятность распада зоны евро (как минимум частичного) в течение ближайших 12 месяцев — не менее 90%. Однако самое опасное, что среди «проигравших» могут оказаться не только США, но и Китай, для которого Европа — ключевой рынок сбыта.
Последствия этого процесса, считают в Stratfor, могут оказаться фундаментальными для всей Европы. «Северная ее часть, скорее всего, обратит внимание на восток, концентрируясь на отношениях с Москвой. Государства же юга континента, напротив, могут отдать предпочтение более тесной интеграции с Северной Африкой и Средиземноморьем — регионом, где ожидается рост регионального веса Турции», — утверждается в опубликованных оценках агентства.
Итак, каждый раз, когда тягостная действительность подходила все ближе и над европейской финансовой системой снова сгущались тучи, на мировых телеэкранах вновь и вновь появлялись Ангела Меркель и Николя Саркози, которые в очередной раз выступали в «телешоу» под названием «кризис взят под контроль». От обоих лидеров слышно о новых его рецидивах, о необходимости очередного обсуждения выделения помощи и выработки мер по реформированию, реструктуризации, модернизации евро. Но хотя мировые СМИ аплодируют артистизму руководителей Германии и Франции, называя новые-старые заявления очередным «решением» для тонущей Европы, в реальности все меры оказывались малорезультативными. Уже через считанные дни или недели результаты «единства Европы» проявлялись во всей красе.
Впрочем, на этот раз, судя по многим прямым, а также косвенным признакам, болезненное решение наконец принято. И в той или иной форме оно, вероятно, будет озвучено уже 9 декабря. Назовут ли его «двухскоростной» или еще какой-нибудь Европой — уже не суть важно. Смысл его все равно будет заключаться в отдельном выживании сильных и, как недавно сказала Ангела Меркель, «предоставлении возможности слабым спасти себя за счет собственных сил».
В этой связи возникает один-единственный вопрос: для чего тогда всем этим «слабым» (большинство стран ЕС) было вообще вступать в «единую Европу»?
Правительствам стран ЕС к началу общеевропейского саммита, который состоится 9 декабря, предстоит найти компромисс по поводу ключевых принципов выхода из кризиса. А точнее — дальнейшей жизни в его условиях. Эта стратегия, пожалуй, заключается в том, где взять деньги для спасения еврозоны, учитывая, что на самом деле этих денег ни у кого нет, а также в том, стоит ли их изыскивать вообще.
Руководство Германии, Немецкий федеральный банк и ряд ключевых политсил, выступающих за более жесткую линию поведения европейского центробанка, открыто блокируют идею эмиссии общеевропейских бондов. Идея эта заключается в объединении всех долговых обязательств зоны евро и выдаче ЕЦБ разрешения на эмиссию платежных средств для борьбы с кризисом — как напрямую, так и через стабилизационный фонд еврозоны.
Пока ЕЦБ лишь эпизодически выкупает проблемные для зоны евро правительственные бонды, тем самым удерживая европейский (и, видимо, отчасти и весь мировой) рынок от коллапса и потрясений, сопоставимых по масштабам с 2008 г. в США. В последнее время главный банк Европы сократил объем подобных еженедельных выкупов в 2 раза.
Итак, почему же Германия против? И чем все это может в конечном счете обернуться? Попытаемся разобраться для начала, каковы реальные сценарии дальнейшего развития долгового кризиса в ЕС.
Долговая ловушка
Сегодня в принципе весь политический истеблишмент в Европе и научная общественность пришли к нелицеприятному выводу: набранные за многие годы до кризиса долги «догоняющих» стран ЕС (в их числе — Греция, Испания, Португалия, а также все новые члены ЕС) сегодня рефинансировать невозможно. Но и возвратить — пока тоже. «Догоняющие» экономики просто не генерируют финансовые потоки необходимого масштаба и даже «затягивание поясов» им, судя по развитию кризиса, не помогает, а лишь снижает спрос, то есть ВВП. Это, разумеется, сокращает и возможности по возврату долгов. Опубликованные на днях статистические данные говорят о 2%-ном спаде объемов промышленного производства в ЕС в сентябре, что стало новым поводом для прогнозов серьезной и длительной рецессии в Европе, способной захлестнуть остальной мир.
Впрочем, нынешняя проблема Европы даже не в том, что значительной части стран «второго» и «третьего» эшелонов (а это большее число государств ЕС) нужно возвращать госдолги, а в том, что их нельзя больше увеличивать. Это означает сокращение социальных выплат населению.
Перед «догоняющими» экономиками на полном серьезе замаячила перспектива понижения уровня жизни большинства населения, тогда как эти страны целиком и полностью до сих пор рассчитывали на дотации Евросоюза, а также бесконечное рефинансирование долгов (получение новых долгов для частичного погашения старых), что до сих пор кое-как удавалось. Однако возможностей для таких «дотаций» с безболезненным решением проблемы госдолгов теперь уже, судя по всему, не существует. Италия, а затем и Франция, Великобритания и Германия — крупнейшие экономики ЕС — являются кредиторами, т. е. держателями этих самых «плохих» (т. е. безнадежных) долгов, и могут оказаться последним звеном в этой длинной цепи. Ибо кризис у заемщика автоматически означает то же и у инвестора, т. е. кредитора.
Судя по всему, вариантов решения проблемы Греции (за которой затем пойдут Португалия, Испания, Италия etc.) пока три. Первый — заставить выплатить все, чего греки уже не могут сделать (и о чем заявляют открыто), ввиду того, что по мере сокращения бюджетных расходов начнет падать и спрос населения, и ВВП. А по мере ужесточения выплат долг к падающему ВВП будет лишь расти, что сейчас и происходит.
Второй вариант — заставить выплатить долг частично, но все остальное списать. Тут проблемы остаются точно те же (но в более мягком варианте), однако все разговоры о таком варианте до сих пор не привели ни к какому компромиссу — европейцы так и не могут найти консенсус между масштабом списания и возможностью выплат Греции (а за ней вновь-таки — вся остальная череда стран с явными и все еще скрытыми проблемами).
Наконец вариант третий, о котором сегодня заговорили публично политики в самых ключевых странах еврозоны: вывести Грецию из евро, вернуть в ней драхму, перевести на нее все долги и разрешить грекам денежную эмиссию.
Хотя это и позволит выплатить им обесцененный долг, однако все равно неизбежно приведет к резкому падению уровня жизни в стране (покупать импорт в евро греки уже не смогут) — со всеми последствиями для репутации Евросоюза и идеи евроинтеграции.
Если Греция при этом остается в ЕС, ей придется выделить колоссальные суммы для восстановления местной промышленности, закрывшейся за время хождения в ней евро. Но денег этих просто нет, да если бы они и были, охотников для этого трудно было бы найти в нынешних обстоятельствах. Если же Грецию выводить целиком из Евросоюза, все эти долги (а Греция, повторимся, лишь первая на очереди) предстоит компенсировать банкам Германии, Франции, Италии и т. д., которые могут оказаться в состоянии массовых банкротов из-за дефолта одной только Греции.
При чем тут США?
Известный российский экономист Михаил Хазин, однажды предсказавший первую волну мирового кризиса, а затем и кризис самой еврозоны, отмечает, что еврочиновники, в отличие от банков и корпораций в той же Германии, пытаются «отыграть» второй сценарий, так как все остальное означает фактически конец Евросоюза в его нынешнем виде. Однако больше всего, по мнению ученого, опасаются распада ЕС сегодня США, в связи с чем активно и настаивают на единой для всей еврозоны экономической политике, создании наднациональных органов финансового (т.е. отчасти и политического) регулирования, с которыми американцам комфортнее всего работать.
В противном случае очень велика вероятность, что некоторые страны ЕС (прежде всего сама Германия) начнут проводить самостоятельную экономическую политику. А уже там, где начинается самостоятельная экономика, появляется и самостоятельная геополитика…
Именно поэтому сильнее всего сопротивляется идее введения единой системы финансового регулирования парламент Германии, осознавая, что все это «единство» должно лечь на плечи немецкого бизнеса, а затем и на всю немецкую экономику, включая граждан.
До сих пор ЕС существовал в рамках т. н. концепции «евроатлантического единства», которая подразумевала идею единого рынка, единого производства и единой геополитики. Последняя, естественно, определялась до сих пор в Вашингтоне — Евросоюз собственной субъектности и политики, отличной от той, что определялась в Белом доме, так и не обрел. Теперь, по мере развития кризиса по нынешнему сценарию, это самое «евроатлантическое единство» становится все более проблематичным. Так как «стоит» просто «неподъемных» денег и требует огромных жертв, прежде всего от ключевых стран Европы, где эта идея уже не столь привлекательна для правящего истеблишмента.
Спасение утопающих
Процесс расширения ЕС по сути сменился заявлениями лидеров ЕС, в первую очередь Ангелы Меркель, о том, что «в условиях кризиса каждая страна должна самостоятельно спасать свой финансовый сектор».
Германия и Франция уже обсуждают необходимость пересмотра Договора о Европейском Союзе и заявляют, что на смену современной версии договора должен прийти «более действенный документ, обеспечивающий прорыв в новую Европу».
Что же это за новый «прорыв»? Этого пока никто не знает. И даже не факт, что речь идет реально о каком-то новом витке евроинтеграции и что это будет именно «прорыв», а не «надрыв».
Оценивая происходящее, многие европейские политики, ученые и эксперты стали лишь чаще говорить об ошибочности ЕС как проекта — это становится все более очевидным, если внимательно просматривать то, о чем сегодня пишет европейская пресса. Некоторые эксперты, например, уже называют ЕС не «благородным экспериментом», как ранее, а употребляют другое определение — «неудачная попытка в области социальной инженерии». Которая закончилась такими дисбалансами в европейской экономике, что разрешить их без мирного «развода» либо как минимум отпочкования всех «утопающих» невозможно.
Но дело в том, что стремясь вступить в «евросообщество», ныне «утопающие» (Южная и Восточная Европа) рассчитывали на возможность получать кредиты по низким ставкам, а также крупные дотации. Банки в свою очередь считали выдачу займов этим странам таким же безопасным занятием, как и кредитование, например, в самой Германии. Однако легкость доступа к дармовым финансам привела лишь к росту цен на недвижимость внутри ныне «утопающих», хотя когда-то это создавало ложное ощущение роста и процветания. За счет тех же кредитов в конечном счете «с легкостью» финансировалась система здравоохранения, выплачивались высокие пособия по безработице и пенсии, покрывались прочие блага и льготы.
Итог такой политики для многих стран ЕС логичный — пузыри на рынках недвижимости теперь лопнули, но доходы ранее процветающих компаний обвалились, что в свою очередь стало причиной снижения объемов поступления налогов, а затем и кредитных рейтингов стран.
Может ли единая валюта спасти политическое единство? Судя по всему, евро мог сплотить ряды и способствовать этому единству только в период экономической успешности самой валюты — когда в мире был бурный рост и кредиты раздавались, что называется, направо и налево. Но в момент, когда по долгам пришло время платить, а платить стало нечем (ведь многие слабые страны именно из-за введения единой евровалюты лишились целых отраслей своей национальной экономики!), эта валюта, вероятно, может оказаться толчком к настоящим политическим распрям. Именно распри мы сейчас фактически и наблюдаем внутри ЕС, хотя на телеэкранах все это пока выглядит более-менее респектабельно.
Развал или отпочкование?
Любопытно, что разные экспертные группы и аналитические агентства сегодня на полном серьезе вырабатывают вероятные сценарии последствий кризиса еврозоны и среди них распад экономического союза. Среди таких структур, в частности, Wikistrat, Stratfor. Последнюю, между прочим, в западной прессе часто связывают с ЦРУ США. Американские СМИ пишут, что эти агентства получили крупные заказы на проведение подобных исследований.
Их аналитики уже делают весьма пессимистичные заявления, смысл которых, по всей видимости, попадет и в их отчеты. Например, среди таких выводов следующий: в случае дальнейшего коллапса евро и экономики ЕС некогда мощные страны континента «будут вытеснены на политическую обочину на фоне роста значимости таких государств, как Китай, Индия и Бразилия». Согласно оценкам агентства Stratfor, вероятность распада зоны евро (как минимум частичного) в течение ближайших 12 месяцев — не менее 90%. Однако самое опасное, что среди «проигравших» могут оказаться не только США, но и Китай, для которого Европа — ключевой рынок сбыта.
Последствия этого процесса, считают в Stratfor, могут оказаться фундаментальными для всей Европы. «Северная ее часть, скорее всего, обратит внимание на восток, концентрируясь на отношениях с Москвой. Государства же юга континента, напротив, могут отдать предпочтение более тесной интеграции с Северной Африкой и Средиземноморьем — регионом, где ожидается рост регионального веса Турции», — утверждается в опубликованных оценках агентства.
Итак, каждый раз, когда тягостная действительность подходила все ближе и над европейской финансовой системой снова сгущались тучи, на мировых телеэкранах вновь и вновь появлялись Ангела Меркель и Николя Саркози, которые в очередной раз выступали в «телешоу» под названием «кризис взят под контроль». От обоих лидеров слышно о новых его рецидивах, о необходимости очередного обсуждения выделения помощи и выработки мер по реформированию, реструктуризации, модернизации евро. Но хотя мировые СМИ аплодируют артистизму руководителей Германии и Франции, называя новые-старые заявления очередным «решением» для тонущей Европы, в реальности все меры оказывались малорезультативными. Уже через считанные дни или недели результаты «единства Европы» проявлялись во всей красе.
Впрочем, на этот раз, судя по многим прямым, а также косвенным признакам, болезненное решение наконец принято. И в той или иной форме оно, вероятно, будет озвучено уже 9 декабря. Назовут ли его «двухскоростной» или еще какой-нибудь Европой — уже не суть важно. Смысл его все равно будет заключаться в отдельном выживании сильных и, как недавно сказала Ангела Меркель, «предоставлении возможности слабым спасти себя за счет собственных сил».
В этой связи возникает один-единственный вопрос: для чего тогда всем этим «слабым» (большинство стран ЕС) было вообще вступать в «единую Европу»?
:Р 
