Фонд борьбы с коррупцией, основателем которого является адвокат и политик Алексей Навальный, получил долгожданное финансирование от частных доноров. О том, чем фонд займется в первую очередь, «Маркеру» рассказал его исполнительный директор Владимир Ашурков, до того шесть лет проработавший в «Альфа-групп».
— Фонд получил финансирование — 4,4 млн рублей. Какие планируете следующие шаги?
— Фонд стал организационной и юридической платформой для нескольких проектов, над которыми мы работали в последний год: «РосПил», «РосЯма», «РосВыборы», «Добрая машина правды». В рамках фонда мы продолжим как работу по этим проектам и расследования отдельных крупных случаев коррупции в госкомпаниях и при госзакупках. Большинство дел, которыми мы занимаемся, возникают из публичной информации о случаях злоупотреблений.
— Как будет распределяться финансирование? Например, частные детективы предусмотрены в смете?
— Основные расходы фонда — оплата персонала, аренда офиса (на Николоямской улице неподалеку от ст. м. «Таганская». — «Маркер»), другие административные расходы. По необходимости будем привлекать экспертов в области права, финансов, налогов. Вероятно, найдется работа и для частных детективов.
— Предположим ситуацию: вам предлагают документы, на 100% изобличающие коррупционера, но за взятку. Согласитесь?
— В России достаточно и публичной информации о фактах коррупции. Мы не планируем вознаграждать информаторов, но будем им благодарны за доказательную информацию.
— Есть ли на примете первое дело, которым займется фонд?
— В фонде работает порядка 15 человек. Только в рамках «РосПила» были отменены торги или изменены условия по более чем 100 случаям подозрительных госзакупок на сумму свыше 40 млрд рублей. Еще один суперэффективный проект — «РосЯма».
За год его работы на основе около 5 тыс. жалоб на сайте проекта было заделано свыше 2 тыс. дефектов дорожного покрытия, а попросту ям. Мы также продолжаем заниматься уже обнародованными случаями — большими, как коррупция при закупке буровых установок «ВТБ-Лизингом» или коррупция в «Газпроме», и поменьше, например злоупотреблениями при укладке тротуарной плитки в Москве. Так что говорить о первом деле не вполне корректно.
— Уже 15 человек? Ведь при создании «РосПила» говорилось, что будет только несколько юристов...
— Фонд объединяет несколько проектов, поэтому в штат вошли все их сотрудники. Подсчитаем. «РосПил» — четыре юриста и координатор. В фонде есть пресс-секретарь и просто секретарь. Двое ребят занимаются информационными проектами. Еще два юриста занимаются судами и другой юридической работой, не связанной с «РосПилом». Федор Езеев занимается «РосЯмой». Есть еще программист, который занимается сайтами. И мы с Алексеем — как раз вроде 15 человек.
— А что если по каким-либо причинам нынешние доноры не будут продолжать финансирование? Есть ли гарантия, что фонд проработает хотя бы год?
— Нет, такой гарантии нет. Ряд доноров обещают делать ежемесячные переводы — если всё так и будет, то это покроет большую часть расходов, притом что бюджет фонда останется на текущем уровне, но не все расходы.
— Нет ли идеи создать целевой фонд из пожертвований? Чтобы деятельность вашего фонда финансировалась за счет дохода от вложений эндаумента?
— Эндаументы обычно создаются для финансирования учреждений, которые предполагают вечное или по крайней мере долгое существование, например университетов. Мы уверены, что, хотя коррупция является стержнем существующего режима, она вечной не будет. Так что планов относительно целевого фонда у нас нет.
— Вы сами являетесь и сотрудником, и донором фонда. А зарплата у вас там предполагается?
— Ни я, ни Алексей Навальный в настоящее время не получаем зарплату в фонде. Возможно, в будущем это изменится, но пока таких планов нет.
— Какие коррупционеры, на ваш взгляд, наиболее опасны? Из каких сфер?
— Хотя экономическая коррупция является огромной проблемой в нашей стране, наиболее опасной мне представляется политическая и судебная коррупция, фальсификации и злоупотребления на выборах. Именно она является основной причиной того, что нет прогресса в борьбе с экономической коррупцией. Когда институты обратной связи между обществом и государством, такие как реальная выборность власти и независимые суды, будут восстановлены, можно ожидать быстрого прогресса и в области борьбы с экономической коррупцией.
— Фонд получил финансирование — 4,4 млн рублей. Какие планируете следующие шаги?
— Фонд стал организационной и юридической платформой для нескольких проектов, над которыми мы работали в последний год: «РосПил», «РосЯма», «РосВыборы», «Добрая машина правды». В рамках фонда мы продолжим как работу по этим проектам и расследования отдельных крупных случаев коррупции в госкомпаниях и при госзакупках. Большинство дел, которыми мы занимаемся, возникают из публичной информации о случаях злоупотреблений.
— Как будет распределяться финансирование? Например, частные детективы предусмотрены в смете?
— Основные расходы фонда — оплата персонала, аренда офиса (на Николоямской улице неподалеку от ст. м. «Таганская». — «Маркер»), другие административные расходы. По необходимости будем привлекать экспертов в области права, финансов, налогов. Вероятно, найдется работа и для частных детективов.
— Предположим ситуацию: вам предлагают документы, на 100% изобличающие коррупционера, но за взятку. Согласитесь?
— В России достаточно и публичной информации о фактах коррупции. Мы не планируем вознаграждать информаторов, но будем им благодарны за доказательную информацию.
— Есть ли на примете первое дело, которым займется фонд?
— В фонде работает порядка 15 человек. Только в рамках «РосПила» были отменены торги или изменены условия по более чем 100 случаям подозрительных госзакупок на сумму свыше 40 млрд рублей. Еще один суперэффективный проект — «РосЯма».
За год его работы на основе около 5 тыс. жалоб на сайте проекта было заделано свыше 2 тыс. дефектов дорожного покрытия, а попросту ям. Мы также продолжаем заниматься уже обнародованными случаями — большими, как коррупция при закупке буровых установок «ВТБ-Лизингом» или коррупция в «Газпроме», и поменьше, например злоупотреблениями при укладке тротуарной плитки в Москве. Так что говорить о первом деле не вполне корректно.
— Уже 15 человек? Ведь при создании «РосПила» говорилось, что будет только несколько юристов...
— Фонд объединяет несколько проектов, поэтому в штат вошли все их сотрудники. Подсчитаем. «РосПил» — четыре юриста и координатор. В фонде есть пресс-секретарь и просто секретарь. Двое ребят занимаются информационными проектами. Еще два юриста занимаются судами и другой юридической работой, не связанной с «РосПилом». Федор Езеев занимается «РосЯмой». Есть еще программист, который занимается сайтами. И мы с Алексеем — как раз вроде 15 человек.
— А что если по каким-либо причинам нынешние доноры не будут продолжать финансирование? Есть ли гарантия, что фонд проработает хотя бы год?
— Нет, такой гарантии нет. Ряд доноров обещают делать ежемесячные переводы — если всё так и будет, то это покроет большую часть расходов, притом что бюджет фонда останется на текущем уровне, но не все расходы.
— Нет ли идеи создать целевой фонд из пожертвований? Чтобы деятельность вашего фонда финансировалась за счет дохода от вложений эндаумента?
— Эндаументы обычно создаются для финансирования учреждений, которые предполагают вечное или по крайней мере долгое существование, например университетов. Мы уверены, что, хотя коррупция является стержнем существующего режима, она вечной не будет. Так что планов относительно целевого фонда у нас нет.
— Вы сами являетесь и сотрудником, и донором фонда. А зарплата у вас там предполагается?
— Ни я, ни Алексей Навальный в настоящее время не получаем зарплату в фонде. Возможно, в будущем это изменится, но пока таких планов нет.
— Какие коррупционеры, на ваш взгляд, наиболее опасны? Из каких сфер?
— Хотя экономическая коррупция является огромной проблемой в нашей стране, наиболее опасной мне представляется политическая и судебная коррупция, фальсификации и злоупотребления на выборах. Именно она является основной причиной того, что нет прогресса в борьбе с экономической коррупцией. Когда институты обратной связи между обществом и государством, такие как реальная выборность власти и независимые суды, будут восстановлены, можно ожидать быстрого прогресса и в области борьбы с экономической коррупцией.
