- Katılım
- 26 Nis 2012
- Mesajlar
- 898
- Tepkime puanı
- 9
- Puanları
- 18
Dmitlag: 128 kilometers of canal, 22,842 corpses. 80 years later ...
In September 2012, it was 80 years since the organization of the Dmitlag - the camp created for the construction of the Moscow-Volga Canal (now - the Moscow Canal). The canal became the main project of the second five-year plan, and the camp became one of the largest branches of the Gulag.
One of the symbols of a young Soviet country, a great construction site was overturned with respect to geographical and moral coordinates: not up, but down, underground, into a giant pit 128 km long and 23 meters deep. Not due to impulse and daring, but with the help of “reforging” and other coercion practices tested at the White Sea Canal, which should have been made from criminals of Soviet citizens, but they took into account that the death of tens of thousands of people would be a side effect.
On the anniversary of the founding of Dmitlag, Novaya Gazeta correspondents decided to drive through the former camp and put on a modern map its construction sites, barracks and cemeteries.
TUSHINO - KhIMKI, 1 - 8TH CHANNEL KILOMETERS
The channel begins in Tushino. On a weekday morning it is provincial quietly: children and dogs walk along the shore, a frivolous white boat dangles in the middle of the canal. Closer to Khimki, the area turns into a construction site: between the vacant lots and a bald forest, new buildings stick out, fenced off with a three-meter-high fence, townhouses ...
“And I would not be able to live here,” our guide Sergey looks out the window and seems to continue to aloud the internal monologue.
- Expensive? - mechanically I sympathize.
- Well no. Just here on every centimeter or barracks, or cemeteries. Either they died, or they buried.
We are lucky Sergey Gayev, the driver of the current enterprise “Channel them. Moscow ”and the grandson of his former builder, a camp of the 30s. For several years, Sergey has been collecting documents and photographs related to the channel, collecting things of that time, sitting in libraries. I learned little about my grandfather. Born in Ryazan. In his youth, volunteered to transport boards for some friends, the boards were stolen. He got into Dmitlag, built a canal, freed himself, died at the front.
- Grandfather had a short period, apparently, boards from one of the neighbors were stolen. If the state farm hadn’t been given less than 10 years, ”says Sergey.
Shortly before the start of the construction of the canal, a "decree on spikelets" was issued, according to which the execution or at least 10 years of camps relied on the theft of state property. The first "pointers" were massively sent to the channel.
In 1935 - 1936 there were more than 192 thousand prisoners in Dmitlag. From September 14, 1932 to January 31, 1938, 22,842 people died in Dmitlag.
Camp buildings stood along the entire future canal. A photograph of the barracks was preserved, according to which local historians determined their exact location. Now in this place is the elite residential complex Pokrovsky Bereg: townhouses, a yacht club, tennis courts ...
At first, the prisoners were buried right on the banks of the future canal, right behind the fence of the great construction site (at first there was no construction equipment, horse carts and grabbers carried the earth, tools and bodies). But they soon remembered that there would be intakes of drinking water for Moscow, sounded the alarm and a special decree was taken for burial of the territory away from the canal.
One of them is in the area of the village of Kireevo, in the north of the current Levoberezhniy district in front of the MKAD. Khimki forest was also a cemetery.
KHIMKI - LONG-DRAWN, 9 - 13TH KILOMETERS
As far back as the 60s, opposite the bend from Likhachevskoye Shosse to Letnaya Street, a huge inscription lined with stones was visible: “Deep excavation. Glory to Stalin! ” Now at this place is the Confiture shopping center.
The “deep excavation”, the deepest part of the canal, begins immediately after Khimki and continues almost to Dolgoprudny. To create a canal, it was necessary to dig a pit 23 meters deep and 46 wide, so that the volume of land removed from here is equal to half of all excavation work at the Belomorkanal. The main tool of the workers is a shovel. The first excavators appeared only in 1935.
VILLAGE DEDENEVO, 60th KILOMETER
A couple of years ago in the village of Dedenevo, near Yakhroma, a Moscow summer resident started digging a pool in his yard, and bones peeped out of the ground under an excavator bucket.
- A resident of Olkhovka told me: he goes to school in childhood in the morning, and rides past the grabber. It’s covered with matting - and arms and legs stick out from under the mat, - says Galina Ivanovna Yurchenko.
Galina Ivanovna came to the Yakhroma district of hydraulic structures (a branch of the "Moscow Canal") as a hydraulic engineer in 1975. He remembers how in the 77th, during a repair, an inscription appeared from under the floorboards: "З / к ... for the period ... under the article ...":
“So I found out that there were prisoners.” Otherwise, how?
According to Galina Ivanovna, the Yakhroma old people always said that they came to these places to earn money in 1937. They were afraid to talk about the fact that almost all of them were sitting or working in the camp.
In 2007, the Yakhroma branch of the canal opened the Museum of History and Modernity of the Canal named after Galina Ivanovna Moscow.
Next to it, right on the shore, is the chapel of the Holy New Martyrs and Confessors of Russia, built in 2008 on the initiative of the head of the Yakhroma branch of the canal, - one of the few memorials in memory of the victims. However, not knowing in advance, this is not understood. On the sign at the entrance - only the names of the sponsors.
YACHROMA, 68th KILOMETER
The “heads” (towers) of gateway No. 3 under the city of Yakhroma have always been considered one of the most beautiful on the entire channel: copper models of the Santa Maria Columbus caravel are installed on their tops. Light ships shining with red copper seem to be an attribute of another, which does not imply either a technical breakthrough or medieval coercion of reality and easily soar above concrete towers and forests near Moscow.
During the construction of the western tower, one of the prisoners staggered and fell into the concrete pit. Knowing that according to the instructions concreting should not be interrupted, the foreman gave the order to continue work. An unknown prisoner was forever walled up in concrete, becoming a "building victim" - paying the spirits of a place for the right to build on their land.
DMITROV, 70th KILOMETER
Dmitlag is a miniature country. It had its borders, the center, the capital and the periphery, its government, the elite and the common people, uniting the goal (to finish the construction on time) and the method of achieving it (violence). The capital of Dmitlag was Dmitrov.
For the central administration, the OGPU chose the building of the ancient Borisoglebsky monastery and the neighboring seminary.
By 1932, the monks had already been expelled from the monastery, and a museum was opened in the building. After a couple of years, it will be difficult to even imagine, but then, in 1932, the museum workers refused to give up the premises to the KGB. The property dispute was short-lived: the museum’s directorate was arrested, its funds were thrown into the street in front of the district executive committee.
After the OGPU, the monastery was occupied by a military unit, then - various city offices. In 1993, the monastery was returned to the Russian Orthodox Church, but the former seminary still belongs to the city.
In the corridor of the seminary (in the 1930s, the OGPU-NKVD employees either lived or served there), it smells of dry linoleum, dampness and, for some reason, soup. On the second floor we meet a leaflet with a duty schedule ("Denisovs - May, August, November, February. Utkins - June, September, December, March ...").
Since the 70s there is a huge communal apartment for four families. It starts right from the stairs: there is no front door. Treasury white-green walls, dim daylight lamps, worn old linoleum ... The atmosphere of the Soviet office easily gets along with wet leopard-colored linen and flower pots hanging along the corridors.
A resident of a communal apartment Olga moved here about 15 years ago: her husband, an employee of a vocational school building adjacent to the seminary building, got a place.
“At first I cried like that when I got here.” And then I got used to it, Olga says indifferently. At the time of the seminary, all three rooms of the Olga's family were one large hall: stucco molding along which the former size of the room was visible was preserved along the walls. Perhaps it was the same in the corridor, but it could not be seen under a layer of cobwebs and black mold. Oddly enough, everything together seems to be a picture from the 1930s: a long communal corridor, doors painted with brown paint, basins on the walls and battles for who washes the toilet today.
Each family has its own toilet in the communal toilet. The tenants painted the doors of the cabins themselves, so now they are all colorful and cheerful: pink, gray, lime. Each has a large padlock.
A year ago, Olga tried to get the city authorities to repair the communal apartment, but only received a certificate that her apartment was a non-residential fund. Now people can be evicted at any time. Olga also talks about this indifferently and very tiredly. Does she know what was in this building before, we do not ask. What for?
The houses of the ITS (engineering staff) of Dmitlag in Dmitrov are called old-fashioned huts. Once bleached, over the years they have become stained - brown, the color of paint on frequent window frames and rusty barbed wire encircling neighboring gardens. Five surviving barracks are located almost in the center of Dmitrov.
Slanting, black-eyed, scared children run out to us. We ask for a long time what their names are. Children gloomily suck pieces of pita bread and nod offhand, and we understand that they simply do not speak Russian. Seeing us, a girl in a Tajik shawl frightens around and hides in the porch: it seems to decide that we are from the FMS.
Three men are smoking in the squatting yard: Moldova, Saratov, Donetsk. They heard about the camp, but they don’t know the history of houses, and they have recently moved in.
After some interrogations, they admit that all the inhabitants of the barracks are “the same as we are.” It’s just that the houses were written off for demolition, the former tenants were resettled, and the apartments were rented to guest workers.
Finally, the workers offer us to go into the second entrance: "The grandmother lives there, she is from the previous tenants."
We persistently knock on the wooden granny door. An electric bell was pulled out, some rubbish was dumped on the site. No human voices can be heard from behind the doors, and even the smell seems inanimate.
“They've resettled everyone,” comes suddenly from behind the door. - Everyone left already.
“But are you here?”
- Nobody lives here.
OREVO, 81st KILOMETER
Further, beyond Dmitrov, near the village of Orevo, on both sides of the canal are statues of ball players. On the eastern shore, three Komsomol members raised their hands high with the ball. Socks are elongated in a ballet, invisible tights fit the poured bodies. If you look closely at the sculpture on the other side, you can see that the three athletes raised their hands in response, preparing to catch this ball flying through the canal.
Once there was a marina, a ferry, a ceremonial promenade with flower beds in gypsum vases and Soviet-style erotic statues of pilots and athletes.
Now the promenade is overgrown with grass, covered with broken glass and graffiti.
There is no longer a ferry crossing, it is replaced by a boatman in an old vessel. On the west bank he carries aunts with mushroom baskets, from there - bluish hangover men with empty string bags. I ask the peasants what happened here before. They scratch their heads for a long time and recall a sanatorium. The boatman bores the oars with bored water, the ball never reaches the opposite shore, the statue of a pilot for 80 years in a row stares pointlessly at the horizon and seems to be part of another, vanished civilization with her - vanished - dream, faith and fear.
DUBNA, 128th KILOMETER
The channel ends in Dubna. Next - Ivankovo reservoir, Kimry, a patriarchal, sleepy country that did not notice the great construction site.
Up to the 20th party congress, each motor ship entering the canal had to pass between the huge 15-meter (with a pedestal - 26) granite monuments of Lenin and Stalin, standing on opposite sides of the canal.
Stalin was removed in 1961
First, a rope was thrown around the neck of the statue and pulled. The monument did not fall, but only tilted and hovered over the water. Eyewitnesses still with horror remember the leader soaring over the channel. A week later, the statue was blown up.
According to legend, Stalin's head rolled off his shoulders and fell to the bottom of the canal.
- Nonsense, - without taking his eyes off the road, Sergey dismisses. - Our divers dived, found nothing. Why dive? So behind your head ...
The statue of Lenin still rises above the canal, but no longer recalls the original plan. She alone could not fulfill the covenant of the newspaper Pravda, which promised in 1937 that "the images of the great leaders of the proletarian revolution, captured in majestic monuments at the entrance to the canal, will always remind us of the heroic deeds of the creators of our country, which led us to unprecedented heights of human happiness. "
PS The final construction took place on April 17, 1937: water filled all 128 kilometers of the canal, and on July 15 the Moscow-Volga canal was opened for passenger navigation.
On April 28, arrests began among the construction managers of the canal. A group of 218 people, headed by the head of Dmitlag, senior state security major Semyon Firin, was accused of organizing a counter-revolutionary terrorist organization (the Kremlin supposedly had to seize the channel with the help of a swift raid), some of them, including Firin, were working for foreign intelligence. All the bosses of Dmitlag were shot.
From Peter the Great to Dmitlag
80 YEARS BACK PRISONERS STARTED IMPLEMENTING THE EMPIRE'S DESIGN
The idea of connecting Moscow by water with the Upper Volga basin and St. Petersburg for almost 300 years. According to legend, in 1715 Peter I, “traveling once on water from Vyshny Volochyok along Tvertsa and along the Volga, climbed the Yagorma River to Dmitrov, and got out of the ship, said to the empress traveling with him:“ When the Lord God will help, we will let out sometime sometime at the Golovinsky Palace. ”
The idea to connect the basins of different rivers arose in Peter during the construction of St. Petersburg. The construction required the delivery of large volumes of cargo, and it was impossible to use ancient dies for this.
The project was remembered during the construction of the Cathedral of Christ the Savior, which also required the transportation of building materials. The Department of Water Communications developed a project for connecting the Moscow and Volga rivers, by 1825 completed the main surveys, compiled maps and levels. This time it was supposed to connect the Istra River, a tributary of the Moscow River, with the Sestra River, which belongs to the Volga basin, using an artificial canal.
The creation of the canal began in 1825. It was planned that two locks would be built on the Dubna River to ensure navigation, 24 on the Sestra River and on the derivation canal, 18 on Istra, and five on Moscow. Ultimately, only 34 brick gateways and as many dams were built. In 1833, the “canal bypass in Moscow with the extreme gateway of the new waterway” designed on it was reconstructed, which as a result became navigable.
The channel of the Moscow river at the lock was blocked off by the Krasnokholmsky dam. In 1833–1835 on the Moscow river near Babi’s town, below the beginning of the Vodootvodny Canal, a collapsible Babyorodgorod dam was built, which raised the water level by 3 m. However, in the fall of 1835 the dam, unable to withstand the pressure of the water, collapsed. In 1844, construction began on the Nikolaev railway, the movement on which was opened in 1851. The transportation of goods by the new land route proved to be more economically efficient, therefore the waterway along the Istra and Sestra rivers was not completed, it began to decline and was abolished in 1861.
The project for connecting the basins of Moscow and the Volga returned in the 1930s. At that time, there were two main problems in the city’s water sector: the catastrophic shortage of water for water supply and the difficult navigation conditions on the shallow Moscow river. The canal and the improvement of the river connected with it without fail had to solve both problems.
At the June plenum of the CPSU (b) 1931, a report was made by L.M. Kaganovich, in which it was proposed to solve the water management problems of Moscow by transferring water from the Volga. It was decided to build the canal - "as the only event that could radically solve not only the problem of shipping, but also the problems of flooding and water supply of the capital." The Council of People's Commissars considered three options for laying the canal, but Dmitrovsky was recognized as the most promising. He suggested laying a canal from the Volga at the village of Ivankovo to the south through Dmitrov. The project was designed so that the water intended for water supply does not mix with the one used for shipping.
The canal became one of the construction sites of the century and was completed in 1937. On May 2, a flotilla of specially constructed motor ships passed through it, and Moscow finally found a powerful and reliable source of water. The main problems of the city related to water supply and shipping were solved with the help of convicts.
In September 2012, it was 80 years since the organization of the Dmitlag - the camp created for the construction of the Moscow-Volga Canal (now - the Moscow Canal). The canal became the main project of the second five-year plan, and the camp became one of the largest branches of the Gulag.
One of the symbols of a young Soviet country, a great construction site was overturned with respect to geographical and moral coordinates: not up, but down, underground, into a giant pit 128 km long and 23 meters deep. Not due to impulse and daring, but with the help of “reforging” and other coercion practices tested at the White Sea Canal, which should have been made from criminals of Soviet citizens, but they took into account that the death of tens of thousands of people would be a side effect.
On the anniversary of the founding of Dmitlag, Novaya Gazeta correspondents decided to drive through the former camp and put on a modern map its construction sites, barracks and cemeteries.
TUSHINO - KhIMKI, 1 - 8TH CHANNEL KILOMETERS
The channel begins in Tushino. On a weekday morning it is provincial quietly: children and dogs walk along the shore, a frivolous white boat dangles in the middle of the canal. Closer to Khimki, the area turns into a construction site: between the vacant lots and a bald forest, new buildings stick out, fenced off with a three-meter-high fence, townhouses ...
“And I would not be able to live here,” our guide Sergey looks out the window and seems to continue to aloud the internal monologue.
- Expensive? - mechanically I sympathize.
- Well no. Just here on every centimeter or barracks, or cemeteries. Either they died, or they buried.
We are lucky Sergey Gayev, the driver of the current enterprise “Channel them. Moscow ”and the grandson of his former builder, a camp of the 30s. For several years, Sergey has been collecting documents and photographs related to the channel, collecting things of that time, sitting in libraries. I learned little about my grandfather. Born in Ryazan. In his youth, volunteered to transport boards for some friends, the boards were stolen. He got into Dmitlag, built a canal, freed himself, died at the front.
- Grandfather had a short period, apparently, boards from one of the neighbors were stolen. If the state farm hadn’t been given less than 10 years, ”says Sergey.
Shortly before the start of the construction of the canal, a "decree on spikelets" was issued, according to which the execution or at least 10 years of camps relied on the theft of state property. The first "pointers" were massively sent to the channel.
In 1935 - 1936 there were more than 192 thousand prisoners in Dmitlag. From September 14, 1932 to January 31, 1938, 22,842 people died in Dmitlag.
Camp buildings stood along the entire future canal. A photograph of the barracks was preserved, according to which local historians determined their exact location. Now in this place is the elite residential complex Pokrovsky Bereg: townhouses, a yacht club, tennis courts ...
At first, the prisoners were buried right on the banks of the future canal, right behind the fence of the great construction site (at first there was no construction equipment, horse carts and grabbers carried the earth, tools and bodies). But they soon remembered that there would be intakes of drinking water for Moscow, sounded the alarm and a special decree was taken for burial of the territory away from the canal.
One of them is in the area of the village of Kireevo, in the north of the current Levoberezhniy district in front of the MKAD. Khimki forest was also a cemetery.
KHIMKI - LONG-DRAWN, 9 - 13TH KILOMETERS
As far back as the 60s, opposite the bend from Likhachevskoye Shosse to Letnaya Street, a huge inscription lined with stones was visible: “Deep excavation. Glory to Stalin! ” Now at this place is the Confiture shopping center.
The “deep excavation”, the deepest part of the canal, begins immediately after Khimki and continues almost to Dolgoprudny. To create a canal, it was necessary to dig a pit 23 meters deep and 46 wide, so that the volume of land removed from here is equal to half of all excavation work at the Belomorkanal. The main tool of the workers is a shovel. The first excavators appeared only in 1935.
VILLAGE DEDENEVO, 60th KILOMETER
A couple of years ago in the village of Dedenevo, near Yakhroma, a Moscow summer resident started digging a pool in his yard, and bones peeped out of the ground under an excavator bucket.
- A resident of Olkhovka told me: he goes to school in childhood in the morning, and rides past the grabber. It’s covered with matting - and arms and legs stick out from under the mat, - says Galina Ivanovna Yurchenko.
Galina Ivanovna came to the Yakhroma district of hydraulic structures (a branch of the "Moscow Canal") as a hydraulic engineer in 1975. He remembers how in the 77th, during a repair, an inscription appeared from under the floorboards: "З / к ... for the period ... under the article ...":
“So I found out that there were prisoners.” Otherwise, how?
According to Galina Ivanovna, the Yakhroma old people always said that they came to these places to earn money in 1937. They were afraid to talk about the fact that almost all of them were sitting or working in the camp.
In 2007, the Yakhroma branch of the canal opened the Museum of History and Modernity of the Canal named after Galina Ivanovna Moscow.
Next to it, right on the shore, is the chapel of the Holy New Martyrs and Confessors of Russia, built in 2008 on the initiative of the head of the Yakhroma branch of the canal, - one of the few memorials in memory of the victims. However, not knowing in advance, this is not understood. On the sign at the entrance - only the names of the sponsors.
YACHROMA, 68th KILOMETER
The “heads” (towers) of gateway No. 3 under the city of Yakhroma have always been considered one of the most beautiful on the entire channel: copper models of the Santa Maria Columbus caravel are installed on their tops. Light ships shining with red copper seem to be an attribute of another, which does not imply either a technical breakthrough or medieval coercion of reality and easily soar above concrete towers and forests near Moscow.
During the construction of the western tower, one of the prisoners staggered and fell into the concrete pit. Knowing that according to the instructions concreting should not be interrupted, the foreman gave the order to continue work. An unknown prisoner was forever walled up in concrete, becoming a "building victim" - paying the spirits of a place for the right to build on their land.
DMITROV, 70th KILOMETER
Dmitlag is a miniature country. It had its borders, the center, the capital and the periphery, its government, the elite and the common people, uniting the goal (to finish the construction on time) and the method of achieving it (violence). The capital of Dmitlag was Dmitrov.
For the central administration, the OGPU chose the building of the ancient Borisoglebsky monastery and the neighboring seminary.
By 1932, the monks had already been expelled from the monastery, and a museum was opened in the building. After a couple of years, it will be difficult to even imagine, but then, in 1932, the museum workers refused to give up the premises to the KGB. The property dispute was short-lived: the museum’s directorate was arrested, its funds were thrown into the street in front of the district executive committee.
After the OGPU, the monastery was occupied by a military unit, then - various city offices. In 1993, the monastery was returned to the Russian Orthodox Church, but the former seminary still belongs to the city.
In the corridor of the seminary (in the 1930s, the OGPU-NKVD employees either lived or served there), it smells of dry linoleum, dampness and, for some reason, soup. On the second floor we meet a leaflet with a duty schedule ("Denisovs - May, August, November, February. Utkins - June, September, December, March ...").
Since the 70s there is a huge communal apartment for four families. It starts right from the stairs: there is no front door. Treasury white-green walls, dim daylight lamps, worn old linoleum ... The atmosphere of the Soviet office easily gets along with wet leopard-colored linen and flower pots hanging along the corridors.
A resident of a communal apartment Olga moved here about 15 years ago: her husband, an employee of a vocational school building adjacent to the seminary building, got a place.
“At first I cried like that when I got here.” And then I got used to it, Olga says indifferently. At the time of the seminary, all three rooms of the Olga's family were one large hall: stucco molding along which the former size of the room was visible was preserved along the walls. Perhaps it was the same in the corridor, but it could not be seen under a layer of cobwebs and black mold. Oddly enough, everything together seems to be a picture from the 1930s: a long communal corridor, doors painted with brown paint, basins on the walls and battles for who washes the toilet today.
Each family has its own toilet in the communal toilet. The tenants painted the doors of the cabins themselves, so now they are all colorful and cheerful: pink, gray, lime. Each has a large padlock.
A year ago, Olga tried to get the city authorities to repair the communal apartment, but only received a certificate that her apartment was a non-residential fund. Now people can be evicted at any time. Olga also talks about this indifferently and very tiredly. Does she know what was in this building before, we do not ask. What for?
The houses of the ITS (engineering staff) of Dmitlag in Dmitrov are called old-fashioned huts. Once bleached, over the years they have become stained - brown, the color of paint on frequent window frames and rusty barbed wire encircling neighboring gardens. Five surviving barracks are located almost in the center of Dmitrov.
Slanting, black-eyed, scared children run out to us. We ask for a long time what their names are. Children gloomily suck pieces of pita bread and nod offhand, and we understand that they simply do not speak Russian. Seeing us, a girl in a Tajik shawl frightens around and hides in the porch: it seems to decide that we are from the FMS.
Three men are smoking in the squatting yard: Moldova, Saratov, Donetsk. They heard about the camp, but they don’t know the history of houses, and they have recently moved in.
After some interrogations, they admit that all the inhabitants of the barracks are “the same as we are.” It’s just that the houses were written off for demolition, the former tenants were resettled, and the apartments were rented to guest workers.
Finally, the workers offer us to go into the second entrance: "The grandmother lives there, she is from the previous tenants."
We persistently knock on the wooden granny door. An electric bell was pulled out, some rubbish was dumped on the site. No human voices can be heard from behind the doors, and even the smell seems inanimate.
“They've resettled everyone,” comes suddenly from behind the door. - Everyone left already.
“But are you here?”
- Nobody lives here.
OREVO, 81st KILOMETER
Further, beyond Dmitrov, near the village of Orevo, on both sides of the canal are statues of ball players. On the eastern shore, three Komsomol members raised their hands high with the ball. Socks are elongated in a ballet, invisible tights fit the poured bodies. If you look closely at the sculpture on the other side, you can see that the three athletes raised their hands in response, preparing to catch this ball flying through the canal.
Once there was a marina, a ferry, a ceremonial promenade with flower beds in gypsum vases and Soviet-style erotic statues of pilots and athletes.
Now the promenade is overgrown with grass, covered with broken glass and graffiti.
There is no longer a ferry crossing, it is replaced by a boatman in an old vessel. On the west bank he carries aunts with mushroom baskets, from there - bluish hangover men with empty string bags. I ask the peasants what happened here before. They scratch their heads for a long time and recall a sanatorium. The boatman bores the oars with bored water, the ball never reaches the opposite shore, the statue of a pilot for 80 years in a row stares pointlessly at the horizon and seems to be part of another, vanished civilization with her - vanished - dream, faith and fear.
DUBNA, 128th KILOMETER
The channel ends in Dubna. Next - Ivankovo reservoir, Kimry, a patriarchal, sleepy country that did not notice the great construction site.
Up to the 20th party congress, each motor ship entering the canal had to pass between the huge 15-meter (with a pedestal - 26) granite monuments of Lenin and Stalin, standing on opposite sides of the canal.
Stalin was removed in 1961
First, a rope was thrown around the neck of the statue and pulled. The monument did not fall, but only tilted and hovered over the water. Eyewitnesses still with horror remember the leader soaring over the channel. A week later, the statue was blown up.
According to legend, Stalin's head rolled off his shoulders and fell to the bottom of the canal.
- Nonsense, - without taking his eyes off the road, Sergey dismisses. - Our divers dived, found nothing. Why dive? So behind your head ...
The statue of Lenin still rises above the canal, but no longer recalls the original plan. She alone could not fulfill the covenant of the newspaper Pravda, which promised in 1937 that "the images of the great leaders of the proletarian revolution, captured in majestic monuments at the entrance to the canal, will always remind us of the heroic deeds of the creators of our country, which led us to unprecedented heights of human happiness. "
PS The final construction took place on April 17, 1937: water filled all 128 kilometers of the canal, and on July 15 the Moscow-Volga canal was opened for passenger navigation.
On April 28, arrests began among the construction managers of the canal. A group of 218 people, headed by the head of Dmitlag, senior state security major Semyon Firin, was accused of organizing a counter-revolutionary terrorist organization (the Kremlin supposedly had to seize the channel with the help of a swift raid), some of them, including Firin, were working for foreign intelligence. All the bosses of Dmitlag were shot.
From Peter the Great to Dmitlag
80 YEARS BACK PRISONERS STARTED IMPLEMENTING THE EMPIRE'S DESIGN
The idea of connecting Moscow by water with the Upper Volga basin and St. Petersburg for almost 300 years. According to legend, in 1715 Peter I, “traveling once on water from Vyshny Volochyok along Tvertsa and along the Volga, climbed the Yagorma River to Dmitrov, and got out of the ship, said to the empress traveling with him:“ When the Lord God will help, we will let out sometime sometime at the Golovinsky Palace. ”
The idea to connect the basins of different rivers arose in Peter during the construction of St. Petersburg. The construction required the delivery of large volumes of cargo, and it was impossible to use ancient dies for this.
The project was remembered during the construction of the Cathedral of Christ the Savior, which also required the transportation of building materials. The Department of Water Communications developed a project for connecting the Moscow and Volga rivers, by 1825 completed the main surveys, compiled maps and levels. This time it was supposed to connect the Istra River, a tributary of the Moscow River, with the Sestra River, which belongs to the Volga basin, using an artificial canal.
The creation of the canal began in 1825. It was planned that two locks would be built on the Dubna River to ensure navigation, 24 on the Sestra River and on the derivation canal, 18 on Istra, and five on Moscow. Ultimately, only 34 brick gateways and as many dams were built. In 1833, the “canal bypass in Moscow with the extreme gateway of the new waterway” designed on it was reconstructed, which as a result became navigable.
The channel of the Moscow river at the lock was blocked off by the Krasnokholmsky dam. In 1833–1835 on the Moscow river near Babi’s town, below the beginning of the Vodootvodny Canal, a collapsible Babyorodgorod dam was built, which raised the water level by 3 m. However, in the fall of 1835 the dam, unable to withstand the pressure of the water, collapsed. In 1844, construction began on the Nikolaev railway, the movement on which was opened in 1851. The transportation of goods by the new land route proved to be more economically efficient, therefore the waterway along the Istra and Sestra rivers was not completed, it began to decline and was abolished in 1861.
The project for connecting the basins of Moscow and the Volga returned in the 1930s. At that time, there were two main problems in the city’s water sector: the catastrophic shortage of water for water supply and the difficult navigation conditions on the shallow Moscow river. The canal and the improvement of the river connected with it without fail had to solve both problems.
At the June plenum of the CPSU (b) 1931, a report was made by L.M. Kaganovich, in which it was proposed to solve the water management problems of Moscow by transferring water from the Volga. It was decided to build the canal - "as the only event that could radically solve not only the problem of shipping, but also the problems of flooding and water supply of the capital." The Council of People's Commissars considered three options for laying the canal, but Dmitrovsky was recognized as the most promising. He suggested laying a canal from the Volga at the village of Ivankovo to the south through Dmitrov. The project was designed so that the water intended for water supply does not mix with the one used for shipping.
The canal became one of the construction sites of the century and was completed in 1937. On May 2, a flotilla of specially constructed motor ships passed through it, and Moscow finally found a powerful and reliable source of water. The main problems of the city related to water supply and shipping were solved with the help of convicts.
Original message
Дмитлаг: 128 километров канала, 22 842 трупа. 80 лет спустя...
В сентябре 2012 года исполнилось 80 лет со дня организации Дмитлага — лагеря, созданного для строительства канала Москва — Волга (теперь — канал им. Москвы). Канал стал главным проектом второй пятилетки, а лагерь — одним из крупнейших отделений ГУЛАГа.
Один из символов молодой советской страны, великая стройка была опрокинута относительно географических и моральных координат: не вверх, а вниз, под землю, в гигантскую, длиной 128 километров и глубиной до 23 метров яму. Не благодаря порыву и дерзновению, а с помощью «перековки» и других опробованных на Беломорканале практик принуждения, которые должны были сделать из преступников советских граждан, но учитывали, что побочным эффектом будет смерть десятков тысяч людей.
В годовщину основания Дмитлага корреспонденты «Новой газеты» решили проехать по бывшему лагерю и наложить на современную карту его стройки, бараки и кладбища.
ТУШИНО — ХИМКИ, 1 — 8-Й КИЛОМЕТРЫ КАНАЛА
Канал начинается в Тушине. Будним утром здесь по-провинциальному тихо: по берегу выгуливают детей и собак, посреди канала болтается легкомысленный белый катер. Ближе к Химкам местность превращается в стройплощадку: между пустырями и лысоватым лесом торчат новостройки, отгороженные трехметровым забором таунхаусы…
— А я бы не смог тут жить, — наш провожатый Сергей глядит в окно и, кажется, продолжает вслух внутренний монолог.
— Дорого? — машинально сочувствую я.
— Да нет. Просто здесь на каждом сантиметре или бараки, или кладбища. Или умирали, или закапывали.
Нас везет Сергей Гаев, водитель нынешнего предприятия «Канал им. Москвы» и внук его бывшего строителя, лагерника 30-х. Несколько лет Сергей собирает документы и фотографии, имеющие отношение к каналу, коллекционирует вещи того времени, сидит в библиотеках. Про самого деда узнал немногое. Родился в Рязани. В молодости вызвался перевезти доски для каких-то друзей, доски оказались ворованными. Попал в Дмитлаг, строил канал, освободился, погиб на фронте.
— У деда срок маленький был, видно, доски у кого-то из соседей сворованы. Если бы у совхоза — меньше 10 лет не дали, — говорит Сергей.
Незадолго до начала строительства канала вышел «указ о колосках», по которому за хищение государственного имущества полагался расстрел или как минимум 10 лет лагерей. Первых «указников» массово отправляли на канал.
В 1935 — 1936 годах в Дмитлаге было более 192 тысяч заключенных. С 14 сентября 1932-го по 31 января 1938-го в Дмитлаге умерли 22 842 человека.
Лагерные здания стояли вдоль всего будущего канала. Сохранилась фотография бараков, по которой краеведы определили точное их местонахождение. Теперь в этом месте — элитный жилой комплекс «Покровский берег»: таунхаусы, яхт-клуб, теннисные корты…
Поначалу заключенных хоронили прямо на берегах будущего канала, сразу за оградой великой стройки (строительной техники поначалу не было, землю, инструменты и тела возили конные телеги — грабарки). Но скоро вспомнили, что здесь будут водозаборы питьевой воды для Москвы, забили тревогу и специальным постановлением отвели для захоронений территории в стороне от канала.
Одна из них — в районе деревни Киреево, на севере нынешнего района Левобережный перед МКАД. Кладбищем был и Химкинский лес.
ХИМКИ — ДОЛГОПРУДНЫЙ, 9 — 13-Й КИЛОМЕТРЫ
Еще в 60-х годах напротив поворота с Лихачевского шоссе на Летную улицу была видна выложенная камнями огромная надпись: «Глубокая выемка. Слава Сталину!» Теперь на этом месте — торговый центр «Конфитюр».
«Глубокая выемка», самая глубокая часть канала, начинается сразу за Химками и продолжается почти до Долгопрудного. Для создания канала пришлось вырыть котлован на 23 метра в глубину и 46 — в ширину, так что объем вынутой отсюда земли равен половине всех земляных работ на Беломорканале. Главный инструмент рабочих — лопата. Первые экскаваторы появились только в 1935-м.
ДЕРЕВНЯ ДЕДЕНЕВО, 60-Й КИЛОМЕТР
Пару лет назад в деревне Деденево под самой Яхромой московский дачник начал копать у себя во дворе бассейн, и из земли под ковшом экскаватора проглянули кости.
— Мне житель Ольховки рассказывал: идет он в детстве по утрам в школу, а мимо грабарка едет. Рогожей прикрыта — а из-под рогожи руки-ноги торчат, — говорит Галина Ивановна Юрченко.
Галина Ивановна пришла в Яхромский район гидросооружений (филиал «канала им. Москвы») инженером-гидротехником в 1975 году. Помнит, как в 77-м во время ремонта из-под половиц показалась надпись: «З/к… на срок… по статье…»:
— Так я и узнала, что тут были заключенные. А иначе как?
По словам Галины Ивановны, яхромские старики всегда говорили, что приехали в эти места на заработки в 1937-м. О том, что на самом деле почти все они сидели или работали в лагере, — рассказывать боялись.
В 2007 году в Яхромском филиале канала открылся задуманный Галиной Ивановной Музей истории и современности канала им. Москвы.
Рядом с ним, прямо на берегу, стоит часовня Святых новомучеников и исповедников российских, построенная в 2008-м по инициативе начальника Яхромского филиала канала, — один из немногих мемориалов в память о погибших. Впрочем, не зная заранее, этого не понять. На табличке у входа — только имена спонсоров.
ЯХРОМА, 68-Й КИЛОМЕТР
«Головы» (башни) шлюза № 3 под городом Яхрома всегда считались одними из самых красивых на всем канале: на их верхушках установлены медные модели каравеллы Колумба «Санта-Мария». Блестящие красной медью легкие кораблики кажутся атрибутом другой, не подразумевающей ни технического прорыва, ни средневекового принуждения реальности и легко парят над бетонными башнями и подмосковными лесами.
Во время строительства западной башни один из заключенных пошатнулся и упал в заливаемый бетоном котлован. Зная, что по инструкции бетонирование прерывать нельзя, прораб отдал приказ продолжать работу. Неизвестный зэк навсегда остался замурован в бетоне, став «строительной жертвой», — платой духам места за право строить на их земле.
ДМИТРОВ, 70-Й КИЛОМЕТР
Дмитлаг — страна в миниатюре. В нем были свои границы, центр, столица и периферия, свое правительство, элита и простой народ, объединяющая цель (закончить строительство вовремя) и метод ее достижения (насилие). Столицей Дмитлага был Дмитров.
Для центрального управления ОГПУ выбрало здание древнего Борисоглебского монастыря и соседней с ним семинарии.
К 1932 году монахов из монастыря уже выгнали, и в здании был открыт музей. Через пару лет такое будет сложно даже представить, но тогда, в 1932-м, уступить чекистам помещение музейщики отказались. Имущественный спор был недолгим: дирекцию музея арестовали, его фонды выбросили на улицу перед зданием райисполкома.
После ОГПУ монастырь заняла воинская часть, потом — различные городские конторы. В 1993-м монастырь вернули РПЦ, но бывшая семинария до сих пор принадлежит городу.
В коридоре семинарии (в 30-е здесь то ли жили, то ли служили сотрудники ОГПУ-НКВД) пахнет рассохшимся линолеумом, сыростью и почему-то супом. На втором этаже встречаем листок с расписанием дежурств («Денисовы — май, август, ноябрь, февраль. Уткины — июнь, сентябрь, декабрь, март…»).
С 70-х здесь — огромная коммуналка на четыре семьи. Начинается она прямо от лестницы: никакой входной двери нет. Казенные бело-зеленые стены, тусклые лампы дневного света, вытертый старый линолеум… Обстановка советской конторы легко уживается с развешанным вдоль коридоров мокрым бельем леопардовой раскраски и кастрюльками в цветочек.
Жительница коммуналки Ольга переехала сюда лет 15 назад: место получил ее муж, сотрудник соседнего со зданием семинарии ПТУ.
— Я сначала так плакала, когда сюда попала. А потом привыкла, — равнодушно говорит Ольга. Во времена семинарии все три комнаты Ольгиной семьи были одним большим залом: вдоль стен сохранилась лепнина, по которой виден былой размер комнаты. Возможно, такая же была и в коридоре, но ее не разглядеть под слоем паутины и черной плесени. Как ни странно, всё вместе кажется картинкой как раз из 1930-х: длинный коммунальный коридор, крашенные бурой краской двери, тазы на стенах и битвы за то, кто сегодня моет сортир.
В коммунальном туалете у каждой из семей — собственная кабинка. Двери кабинок жильцы красили сами, поэтому теперь они все пестрые и веселенькие: розовая, серая, салатовая. На каждой — большой висячий замок.
Год назад Ольга попыталась добиться, чтобы городские власти сделали в коммуналке ремонт, но лишь получила справку, что ее квартира относится к нежилому фонду. Теперь людей в любой момент могут выселить. Об этом Ольга тоже говорит равнодушно и очень устало. Знает ли она, что было в этом здании раньше, мы не спрашиваем. Зачем?
Дома ИТС (инженерно-технического состава) Дмитлага в Дмитрове по старинке называют бараками. Когда-то беленые, с годами они покрылись пятнами — бурыми, под цвет краски на частых оконных переплетах и ржавой колючей проволоки, опоясывающей соседние огороды. Пять уцелевших бараков стоят почти в самом центре Дмитрова.
К нам выбегают раскосые, черноглазые испуганные дети. Мы долго спрашиваем, как их зовут. Дети мрачно сосут куски лаваша и невпопад кивают, и мы понимаем, что они просто не говорят по-русски. Завидев нас, девушка в таджикском платке испуганно ойкает и прячется в подъезде: кажется, решив, что мы из ФМС.
Во дворе на корточках курят трое мужиков: Молдавия, Саратов, Донецк. Про лагерь они слышали, но историю домов не знают, да и вселились недавно.
После недолгих расспросов признаются, что все жители бараков — «такие же, как мы». Просто дома списали под снос, прежних жильцов расселили, а квартиры сдают гастарбайтерам.
Напоследок рабочие предлагают нам зайти во второй подъезд: «Там бабка живет, она из прежних жильцов».
Мы настойчиво стучимся в деревянную бабкину дверь. Электрический звонок вырван, на площадку свален какой-то хлам. Из-за дверей не слышно человеческих голосов, и даже запах кажется неживым.
— Всех расселили, — доносится вдруг из-за двери. — Уехали все уже.
— Но вы-то здесь?
— Здесь никто уже не живет.
ОРЕВО, 81-Й КИЛОМЕТР
Дальше, за Дмитровом, около деревни Орево на обоих берегах канала стоят статуи игроков в мяч. На восточном берегу трое комсомольцев высоко подняли руки с мячом. Носки по-балетному вытянуты, невидимые трико обтягивают налитые тела. Если приглядеться к скульптуре на другом берегу, видно, что трое спортсменов ответно вскинули руки, готовясь поймать этот, летящий через канал мяч.
Когда-то здесь были пристань, паромная переправа, парадный променад с клумбами в гипсовых вазах и по-советски эротичными статуями летчиц и спортсменок.
Теперь променад зарос травой, засыпан битым стеклом и изрисован граффити.
Паромной переправы больше нет, ее заменяет лодочник на старой посудине. На западный берег он везет теток с грибными корзинами, оттуда — голубоватых с похмелья мужиков с пустыми авоськами. Я спрашиваю мужиков, что было здесь раньше. Они долго чешут головы и вспоминают какой-то санаторий. Лодочник скучно шлепает по воде веслами, мяч никогда не достигнет противоположного берега, статуя летчицы 80 лет подряд бессмысленно пялится в горизонт и кажется частью другой, исчезнувшей цивилизации с ее — исчезнувшими — мечтой, верой и страхом.
ДУБНА, 128-Й КИЛОМЕТР
Канал заканчивается в Дубне. Дальше — Иваньковское водохранилище, Кимры, патриархальная, сонная, не заметившая великой стройки страна.
Вплоть до XX съезда партии каждый входящий в канал теплоход должен был проходить между огромными 15-метровыми (с постаментом — 26) гранитными монументами Ленина и Сталина, стоявшими по разные стороны канала.
Сталина убрали в 1961-м
Сначала на шею статуе набросили веревку и потянули. Памятник не упал, но лишь накренился и завис над водой. Очевидцы до сих пор с ужасом вспоминают парящего над каналом вождя. Через неделю статую взорвали.
По легенде, голова Сталина скатилась с плеч и упала на дно канала.
— Ерунда, — не сводя глаз с дороги, отмахивается Сергей. — Наши водолазы ныряли, ничего не нашли. Как зачем ныряли? Так за головой…
Статуя Ленина возвышается над каналом до сих пор, но уже не напоминает об изначальном замысле. Ей одной не под силу выполнить завет газеты «Правда», обещавшей в 1937 году, что «образы великих вождей пролетарской революции, запечатленные в величественных монументах у входа в канал, всегда будут напоминать о героических делах творцов нашей родины, приведших нас к невиданным высотам человеческого счастья».
P.S. Финал строительства наступил 17 апреля 1937 года: вода заполнила все 128 километров канала, и 15 июля канал Москва — Волга был открыт для пассажирской навигации.
28 апреля среди руководителей строительства канала начались аресты. Группу из 218 человек во главе с начальником Дмитлага старшим майором госбезопасности Семеном Фириным обвинили в организации контрреволюционной террористической организации (с помощью стремительного рейда канал якобы должен был захватить Кремль), часть из них, включая Фирина, — в работе на иностранные разведки. Всё начальство Дмитлага было расстреляно.
От Петра Великого до Дмитлага
80 ЛЕТ НАЗАД ЗАКЛЮЧЕННЫЕ ПРИСТУПИЛИ К ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ ЗАМЫСЛА ИМПЕРАТОРА
Идее соединения водным путем Москвы с бассейном Верхней Волги и Санкт-Петербургом почти 300 лет. По преданию, в 1715 году Петр I, «едучи единожды водою из Вышнего Волочка по Тверце и по Волги, поднялся по реке Ягорме до Дмитрова, и вышед из судна, сказал едущей с ним императрицею: «Когда Господь Бог поможет, то выдем когда-нибудь у Головинского дворца».
Идея соединить бассейны разных рек возникла у Петра еще при строительстве Санкт-Петербурга. Стройка требовала поставки больших объемов грузов, а использовать для этого древние волоки было невозможно.
О проекте вспомнили во время строительства храма Христа Спасителя, также потребовавшего перевозки строительных материалов. В Департаменте водяных коммуникаций разработали проект соединения рек Москвы и Волги, к 1825-му году завершили основные изыскания, составили карты и нивелировки. На этот раз предполагалось соединить реку Истру, приток Москвы-реки, с рекой Сестрой, принадлежащей бассейну Волги, с помощью искусственного канала.
Создание канала началось в 1825 году. Планировалось, что для обеспечения судоходства на реке Дубне будет построено два шлюза, на реке Сестре и деривационном канале — 24, на Истре — 18, на Москве — пять. В конечном счете было построено лишь 34 кирпичных шлюза и столько же плотин. В 1833 году был реконструирован «обводной в Москве канал с проектированным на нем крайним шлюзом нового водяного сообщения», который в результате стал судоходным.
Русло реки Москвы у шлюза было перегорожено Краснохолмской плотиной. В 1833–1835 гг. на реке Москве у Бабьего городка ниже начала Водоотводного канала была построена разборная Бабьегородская плотина, которая поднимала уровень воды на 3 м. Однако осенью 1835 года плотина, не выдержав напора воды, разрушилась. В 1844 году началось строительство Николаевской железной дороги, движение по которой было открыто в 1851 году. Перевозка грузов новым сухопутным путем оказалась экономически более эффективной, поэтому водный путь по рекам Истре и Сестре не достроили, он стал приходить в упадок и в 1861 году был упразднен.
К проекту соединения бассейнов Москвы и Волги вернулись в 1930-е гг. В то время в водном хозяйстве города были две главные проблемы: катастрофическая нехватка воды для водоснабжения и тяжелые условия судоходства на неглубокой реке Москве. Канал и связанное с ним благоустройство реки в обязательном порядке должны были решать обе проблемы.
На июньском пленуме ВКП(б) 1931 года состоялся доклад Л.М. Кагановича, в котором предлагалось решить водохозяйственные проблемы Москвы путем переброски воды из Волги. Было принято решение о строительстве канала — «как единственном мероприятии, могущем кардинально разрешить не только задачу судоходства, но также проблемы обводнения и водоснабжения столицы». Совет народных комиссаров рассмотрел три варианта прокладки трассы канала, но самым перспективным признал Дмитровский. Он предполагал прокладку канала от Волги у села Иваньково на юг через Дмитров. Проект был устроен так, что вода, предназначенная для водоснабжения, не смешивается с той, по которой осуществляется судоходство.
Канал стал одной из строек века и был закончен в 1937 году. 2 мая по нему прошла флотилия из специально построенных теплоходов, а Москва наконец-то обрела мощный и надежный источник воды. Основные проблемы города, связанные с водоснабжением и судоходством, были решены с помощью зэков.
В сентябре 2012 года исполнилось 80 лет со дня организации Дмитлага — лагеря, созданного для строительства канала Москва — Волга (теперь — канал им. Москвы). Канал стал главным проектом второй пятилетки, а лагерь — одним из крупнейших отделений ГУЛАГа.
Один из символов молодой советской страны, великая стройка была опрокинута относительно географических и моральных координат: не вверх, а вниз, под землю, в гигантскую, длиной 128 километров и глубиной до 23 метров яму. Не благодаря порыву и дерзновению, а с помощью «перековки» и других опробованных на Беломорканале практик принуждения, которые должны были сделать из преступников советских граждан, но учитывали, что побочным эффектом будет смерть десятков тысяч людей.
В годовщину основания Дмитлага корреспонденты «Новой газеты» решили проехать по бывшему лагерю и наложить на современную карту его стройки, бараки и кладбища.
ТУШИНО — ХИМКИ, 1 — 8-Й КИЛОМЕТРЫ КАНАЛА
Канал начинается в Тушине. Будним утром здесь по-провинциальному тихо: по берегу выгуливают детей и собак, посреди канала болтается легкомысленный белый катер. Ближе к Химкам местность превращается в стройплощадку: между пустырями и лысоватым лесом торчат новостройки, отгороженные трехметровым забором таунхаусы…
— А я бы не смог тут жить, — наш провожатый Сергей глядит в окно и, кажется, продолжает вслух внутренний монолог.
— Дорого? — машинально сочувствую я.
— Да нет. Просто здесь на каждом сантиметре или бараки, или кладбища. Или умирали, или закапывали.
Нас везет Сергей Гаев, водитель нынешнего предприятия «Канал им. Москвы» и внук его бывшего строителя, лагерника 30-х. Несколько лет Сергей собирает документы и фотографии, имеющие отношение к каналу, коллекционирует вещи того времени, сидит в библиотеках. Про самого деда узнал немногое. Родился в Рязани. В молодости вызвался перевезти доски для каких-то друзей, доски оказались ворованными. Попал в Дмитлаг, строил канал, освободился, погиб на фронте.
— У деда срок маленький был, видно, доски у кого-то из соседей сворованы. Если бы у совхоза — меньше 10 лет не дали, — говорит Сергей.
Незадолго до начала строительства канала вышел «указ о колосках», по которому за хищение государственного имущества полагался расстрел или как минимум 10 лет лагерей. Первых «указников» массово отправляли на канал.
В 1935 — 1936 годах в Дмитлаге было более 192 тысяч заключенных. С 14 сентября 1932-го по 31 января 1938-го в Дмитлаге умерли 22 842 человека.
Лагерные здания стояли вдоль всего будущего канала. Сохранилась фотография бараков, по которой краеведы определили точное их местонахождение. Теперь в этом месте — элитный жилой комплекс «Покровский берег»: таунхаусы, яхт-клуб, теннисные корты…
Поначалу заключенных хоронили прямо на берегах будущего канала, сразу за оградой великой стройки (строительной техники поначалу не было, землю, инструменты и тела возили конные телеги — грабарки). Но скоро вспомнили, что здесь будут водозаборы питьевой воды для Москвы, забили тревогу и специальным постановлением отвели для захоронений территории в стороне от канала.
Одна из них — в районе деревни Киреево, на севере нынешнего района Левобережный перед МКАД. Кладбищем был и Химкинский лес.
ХИМКИ — ДОЛГОПРУДНЫЙ, 9 — 13-Й КИЛОМЕТРЫ
Еще в 60-х годах напротив поворота с Лихачевского шоссе на Летную улицу была видна выложенная камнями огромная надпись: «Глубокая выемка. Слава Сталину!» Теперь на этом месте — торговый центр «Конфитюр».
«Глубокая выемка», самая глубокая часть канала, начинается сразу за Химками и продолжается почти до Долгопрудного. Для создания канала пришлось вырыть котлован на 23 метра в глубину и 46 — в ширину, так что объем вынутой отсюда земли равен половине всех земляных работ на Беломорканале. Главный инструмент рабочих — лопата. Первые экскаваторы появились только в 1935-м.
ДЕРЕВНЯ ДЕДЕНЕВО, 60-Й КИЛОМЕТР
Пару лет назад в деревне Деденево под самой Яхромой московский дачник начал копать у себя во дворе бассейн, и из земли под ковшом экскаватора проглянули кости.
— Мне житель Ольховки рассказывал: идет он в детстве по утрам в школу, а мимо грабарка едет. Рогожей прикрыта — а из-под рогожи руки-ноги торчат, — говорит Галина Ивановна Юрченко.
Галина Ивановна пришла в Яхромский район гидросооружений (филиал «канала им. Москвы») инженером-гидротехником в 1975 году. Помнит, как в 77-м во время ремонта из-под половиц показалась надпись: «З/к… на срок… по статье…»:
— Так я и узнала, что тут были заключенные. А иначе как?
По словам Галины Ивановны, яхромские старики всегда говорили, что приехали в эти места на заработки в 1937-м. О том, что на самом деле почти все они сидели или работали в лагере, — рассказывать боялись.
В 2007 году в Яхромском филиале канала открылся задуманный Галиной Ивановной Музей истории и современности канала им. Москвы.
Рядом с ним, прямо на берегу, стоит часовня Святых новомучеников и исповедников российских, построенная в 2008-м по инициативе начальника Яхромского филиала канала, — один из немногих мемориалов в память о погибших. Впрочем, не зная заранее, этого не понять. На табличке у входа — только имена спонсоров.
ЯХРОМА, 68-Й КИЛОМЕТР
«Головы» (башни) шлюза № 3 под городом Яхрома всегда считались одними из самых красивых на всем канале: на их верхушках установлены медные модели каравеллы Колумба «Санта-Мария». Блестящие красной медью легкие кораблики кажутся атрибутом другой, не подразумевающей ни технического прорыва, ни средневекового принуждения реальности и легко парят над бетонными башнями и подмосковными лесами.
Во время строительства западной башни один из заключенных пошатнулся и упал в заливаемый бетоном котлован. Зная, что по инструкции бетонирование прерывать нельзя, прораб отдал приказ продолжать работу. Неизвестный зэк навсегда остался замурован в бетоне, став «строительной жертвой», — платой духам места за право строить на их земле.
ДМИТРОВ, 70-Й КИЛОМЕТР
Дмитлаг — страна в миниатюре. В нем были свои границы, центр, столица и периферия, свое правительство, элита и простой народ, объединяющая цель (закончить строительство вовремя) и метод ее достижения (насилие). Столицей Дмитлага был Дмитров.
Для центрального управления ОГПУ выбрало здание древнего Борисоглебского монастыря и соседней с ним семинарии.
К 1932 году монахов из монастыря уже выгнали, и в здании был открыт музей. Через пару лет такое будет сложно даже представить, но тогда, в 1932-м, уступить чекистам помещение музейщики отказались. Имущественный спор был недолгим: дирекцию музея арестовали, его фонды выбросили на улицу перед зданием райисполкома.
После ОГПУ монастырь заняла воинская часть, потом — различные городские конторы. В 1993-м монастырь вернули РПЦ, но бывшая семинария до сих пор принадлежит городу.
В коридоре семинарии (в 30-е здесь то ли жили, то ли служили сотрудники ОГПУ-НКВД) пахнет рассохшимся линолеумом, сыростью и почему-то супом. На втором этаже встречаем листок с расписанием дежурств («Денисовы — май, август, ноябрь, февраль. Уткины — июнь, сентябрь, декабрь, март…»).
С 70-х здесь — огромная коммуналка на четыре семьи. Начинается она прямо от лестницы: никакой входной двери нет. Казенные бело-зеленые стены, тусклые лампы дневного света, вытертый старый линолеум… Обстановка советской конторы легко уживается с развешанным вдоль коридоров мокрым бельем леопардовой раскраски и кастрюльками в цветочек.
Жительница коммуналки Ольга переехала сюда лет 15 назад: место получил ее муж, сотрудник соседнего со зданием семинарии ПТУ.
— Я сначала так плакала, когда сюда попала. А потом привыкла, — равнодушно говорит Ольга. Во времена семинарии все три комнаты Ольгиной семьи были одним большим залом: вдоль стен сохранилась лепнина, по которой виден былой размер комнаты. Возможно, такая же была и в коридоре, но ее не разглядеть под слоем паутины и черной плесени. Как ни странно, всё вместе кажется картинкой как раз из 1930-х: длинный коммунальный коридор, крашенные бурой краской двери, тазы на стенах и битвы за то, кто сегодня моет сортир.
В коммунальном туалете у каждой из семей — собственная кабинка. Двери кабинок жильцы красили сами, поэтому теперь они все пестрые и веселенькие: розовая, серая, салатовая. На каждой — большой висячий замок.
Год назад Ольга попыталась добиться, чтобы городские власти сделали в коммуналке ремонт, но лишь получила справку, что ее квартира относится к нежилому фонду. Теперь людей в любой момент могут выселить. Об этом Ольга тоже говорит равнодушно и очень устало. Знает ли она, что было в этом здании раньше, мы не спрашиваем. Зачем?
Дома ИТС (инженерно-технического состава) Дмитлага в Дмитрове по старинке называют бараками. Когда-то беленые, с годами они покрылись пятнами — бурыми, под цвет краски на частых оконных переплетах и ржавой колючей проволоки, опоясывающей соседние огороды. Пять уцелевших бараков стоят почти в самом центре Дмитрова.
К нам выбегают раскосые, черноглазые испуганные дети. Мы долго спрашиваем, как их зовут. Дети мрачно сосут куски лаваша и невпопад кивают, и мы понимаем, что они просто не говорят по-русски. Завидев нас, девушка в таджикском платке испуганно ойкает и прячется в подъезде: кажется, решив, что мы из ФМС.
Во дворе на корточках курят трое мужиков: Молдавия, Саратов, Донецк. Про лагерь они слышали, но историю домов не знают, да и вселились недавно.
После недолгих расспросов признаются, что все жители бараков — «такие же, как мы». Просто дома списали под снос, прежних жильцов расселили, а квартиры сдают гастарбайтерам.
Напоследок рабочие предлагают нам зайти во второй подъезд: «Там бабка живет, она из прежних жильцов».
Мы настойчиво стучимся в деревянную бабкину дверь. Электрический звонок вырван, на площадку свален какой-то хлам. Из-за дверей не слышно человеческих голосов, и даже запах кажется неживым.
— Всех расселили, — доносится вдруг из-за двери. — Уехали все уже.
— Но вы-то здесь?
— Здесь никто уже не живет.
ОРЕВО, 81-Й КИЛОМЕТР
Дальше, за Дмитровом, около деревни Орево на обоих берегах канала стоят статуи игроков в мяч. На восточном берегу трое комсомольцев высоко подняли руки с мячом. Носки по-балетному вытянуты, невидимые трико обтягивают налитые тела. Если приглядеться к скульптуре на другом берегу, видно, что трое спортсменов ответно вскинули руки, готовясь поймать этот, летящий через канал мяч.
Когда-то здесь были пристань, паромная переправа, парадный променад с клумбами в гипсовых вазах и по-советски эротичными статуями летчиц и спортсменок.
Теперь променад зарос травой, засыпан битым стеклом и изрисован граффити.
Паромной переправы больше нет, ее заменяет лодочник на старой посудине. На западный берег он везет теток с грибными корзинами, оттуда — голубоватых с похмелья мужиков с пустыми авоськами. Я спрашиваю мужиков, что было здесь раньше. Они долго чешут головы и вспоминают какой-то санаторий. Лодочник скучно шлепает по воде веслами, мяч никогда не достигнет противоположного берега, статуя летчицы 80 лет подряд бессмысленно пялится в горизонт и кажется частью другой, исчезнувшей цивилизации с ее — исчезнувшими — мечтой, верой и страхом.
ДУБНА, 128-Й КИЛОМЕТР
Канал заканчивается в Дубне. Дальше — Иваньковское водохранилище, Кимры, патриархальная, сонная, не заметившая великой стройки страна.
Вплоть до XX съезда партии каждый входящий в канал теплоход должен был проходить между огромными 15-метровыми (с постаментом — 26) гранитными монументами Ленина и Сталина, стоявшими по разные стороны канала.
Сталина убрали в 1961-м
Сначала на шею статуе набросили веревку и потянули. Памятник не упал, но лишь накренился и завис над водой. Очевидцы до сих пор с ужасом вспоминают парящего над каналом вождя. Через неделю статую взорвали.
По легенде, голова Сталина скатилась с плеч и упала на дно канала.
— Ерунда, — не сводя глаз с дороги, отмахивается Сергей. — Наши водолазы ныряли, ничего не нашли. Как зачем ныряли? Так за головой…
Статуя Ленина возвышается над каналом до сих пор, но уже не напоминает об изначальном замысле. Ей одной не под силу выполнить завет газеты «Правда», обещавшей в 1937 году, что «образы великих вождей пролетарской революции, запечатленные в величественных монументах у входа в канал, всегда будут напоминать о героических делах творцов нашей родины, приведших нас к невиданным высотам человеческого счастья».
P.S. Финал строительства наступил 17 апреля 1937 года: вода заполнила все 128 километров канала, и 15 июля канал Москва — Волга был открыт для пассажирской навигации.
28 апреля среди руководителей строительства канала начались аресты. Группу из 218 человек во главе с начальником Дмитлага старшим майором госбезопасности Семеном Фириным обвинили в организации контрреволюционной террористической организации (с помощью стремительного рейда канал якобы должен был захватить Кремль), часть из них, включая Фирина, — в работе на иностранные разведки. Всё начальство Дмитлага было расстреляно.
От Петра Великого до Дмитлага
80 ЛЕТ НАЗАД ЗАКЛЮЧЕННЫЕ ПРИСТУПИЛИ К ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ ЗАМЫСЛА ИМПЕРАТОРА
Идее соединения водным путем Москвы с бассейном Верхней Волги и Санкт-Петербургом почти 300 лет. По преданию, в 1715 году Петр I, «едучи единожды водою из Вышнего Волочка по Тверце и по Волги, поднялся по реке Ягорме до Дмитрова, и вышед из судна, сказал едущей с ним императрицею: «Когда Господь Бог поможет, то выдем когда-нибудь у Головинского дворца».
Идея соединить бассейны разных рек возникла у Петра еще при строительстве Санкт-Петербурга. Стройка требовала поставки больших объемов грузов, а использовать для этого древние волоки было невозможно.
О проекте вспомнили во время строительства храма Христа Спасителя, также потребовавшего перевозки строительных материалов. В Департаменте водяных коммуникаций разработали проект соединения рек Москвы и Волги, к 1825-му году завершили основные изыскания, составили карты и нивелировки. На этот раз предполагалось соединить реку Истру, приток Москвы-реки, с рекой Сестрой, принадлежащей бассейну Волги, с помощью искусственного канала.
Создание канала началось в 1825 году. Планировалось, что для обеспечения судоходства на реке Дубне будет построено два шлюза, на реке Сестре и деривационном канале — 24, на Истре — 18, на Москве — пять. В конечном счете было построено лишь 34 кирпичных шлюза и столько же плотин. В 1833 году был реконструирован «обводной в Москве канал с проектированным на нем крайним шлюзом нового водяного сообщения», который в результате стал судоходным.
Русло реки Москвы у шлюза было перегорожено Краснохолмской плотиной. В 1833–1835 гг. на реке Москве у Бабьего городка ниже начала Водоотводного канала была построена разборная Бабьегородская плотина, которая поднимала уровень воды на 3 м. Однако осенью 1835 года плотина, не выдержав напора воды, разрушилась. В 1844 году началось строительство Николаевской железной дороги, движение по которой было открыто в 1851 году. Перевозка грузов новым сухопутным путем оказалась экономически более эффективной, поэтому водный путь по рекам Истре и Сестре не достроили, он стал приходить в упадок и в 1861 году был упразднен.
К проекту соединения бассейнов Москвы и Волги вернулись в 1930-е гг. В то время в водном хозяйстве города были две главные проблемы: катастрофическая нехватка воды для водоснабжения и тяжелые условия судоходства на неглубокой реке Москве. Канал и связанное с ним благоустройство реки в обязательном порядке должны были решать обе проблемы.
На июньском пленуме ВКП(б) 1931 года состоялся доклад Л.М. Кагановича, в котором предлагалось решить водохозяйственные проблемы Москвы путем переброски воды из Волги. Было принято решение о строительстве канала — «как единственном мероприятии, могущем кардинально разрешить не только задачу судоходства, но также проблемы обводнения и водоснабжения столицы». Совет народных комиссаров рассмотрел три варианта прокладки трассы канала, но самым перспективным признал Дмитровский. Он предполагал прокладку канала от Волги у села Иваньково на юг через Дмитров. Проект был устроен так, что вода, предназначенная для водоснабжения, не смешивается с той, по которой осуществляется судоходство.
Канал стал одной из строек века и был закончен в 1937 году. 2 мая по нему прошла флотилия из специально построенных теплоходов, а Москва наконец-то обрела мощный и надежный источник воды. Основные проблемы города, связанные с водоснабжением и судоходством, были решены с помощью зэков.
