- Katılım
- 26 Nis 2012
- Mesajlar
- 898
- Tepkime puanı
- 9
- Puanları
- 18
House arrest as a humane alternative
After the new Criminal Procedure Code of Ukraine entered into force on November 19, 2012, domestic justice adopted the reanimated institution of home arrest, an innovation that was positively received by almost everyone, including the most critical experts.
Well forgotten old
A preventive measure such as house arrest has existed throughout the world for centuries. The charter of the criminal proceedings of the Russian Empire in 1864 recommended its use for seriously ill people and nursing mothers, but in practice it was used, as a rule, for high-ranking or wealthy people. Among the most famous prisoners in this category were, for example, the murderers of Grigory Rasputin - Vladimir Purishkevich, Felix Yusupov and Dmitry Romanov.
It is interesting that the Soviet government did not throw it in the dustbin of history: among other preventive measures, it was provided for by the Code of Criminal Procedure (CCP) of the Ukrainian SSR of 1922, as, incidentally, by similar acts adopted in those years by the other union republics. According to the letter of the law, it could be used both with the presence of guards assigned to the prisoner's house and without it. However, fragmentary data that have reached us indicate that people with a positive reputation were usually subjected to house arrest, who did not at all try to evade trial and investigation, and therefore there was no special need to guard them.
However, after the war, house arrest was used so rarely that it was already considered an anachronism, and the new, more liberal Code of Criminal Procedure of 1960 did not include it in the list of preventive measures - its authors decided to dispense with custody, recognizance not to leave and transfer on bail to the labor collective.
But outside the Soviet Union, house arrest was successfully used and even improved. So, in 1983, the Supreme Court of the State of New Mexico (USA) for the first time legitimized the wearing of electronic wearable controls as one of the obligations imposed on individuals who have chosen home arrest as a preventive measure. This was preceded by a long-term experiment, conducted on its own initiative by the eccentric judge of the town of Albakerk. Putting the defendants under house arrest, he suggested that they voluntarily carry an electronic radar signaling their place of residence.
Currently, such a monitoring system is used in 49 states of the USA and in more than 60 countries of the world. According to rough estimates, about 200 thousand people who are in the status of suspects, accused or convicted now wear electronic bracelets.
After the collapse of the USSR, house arrest was revived in many of its former republics - Lithuania, Latvia, Kazakhstan, Azerbaijan, Tajikistan, as well as in Russia, Belarus and Moldova. The first attempt to introduce it in Ukraine was made in 2001. At that time, parliamentary deputies even adopted the relevant amendments to the Code of Criminal Procedure by majority vote, but then President of Ukraine L. Kuchma vetoed this document. His argument at that time seemed quite convincing: whatever one may say, house arrest is still one of the ways to limit human rights and freedoms, and the Constitution does not allow new laws to be narrowed. However, a decade later, all branches of government agreed that house arrest is still needed as an intermediate option between prison and freedom.
"Golden mean"
The definition of home arrest is set out in Art. 181 of the new Code of Criminal Procedure. It consists in prohibiting a suspect or accused from leaving his home around the clock or at a specific time of the day. It follows that a person does not need to be able to sit in four walls: he will be able to go to work and to the store, and be in the house, say, at the most criminogenic time from evening to morning. In detail, the regime of arrest should be prescribed by the definition of an investigating judge whose competence is to authorize the use of both house arrest and all other preventive measures provided for in the code.
An interesting point: Part 2 of Art. 181 of the CPC it is determined that house arrest can be applied to persons suspected of committing crimes for which imprisonment is provided. Moreover, no restrictions are indicated, which implies that people who are "shining" for life imprisonment fall into this category. However, do not be afraid that this will affect hardened criminals, since in each specific case the court will make a decision based on the specific circumstances of the case.
In everyday practice, judges have to consider hundreds of cases with very controversial qualifications, when it is difficult to determine the difference between malicious hooliganism and bodily harm on the basis of hostile relations, between the robbery of another's property and arbitrariness upon returning one's own, between fraud and non-repayment of debt due to difficult financial situation . Even the act that led to the death of a person can be qualified under four different articles of the Criminal Code: as intentional murder; as a murder committed in a state of great emotional excitement caused by the unlawful behavior of the victim (for which the punishment is much softer); as a murder if the limits of the necessary defense are exceeded, and, finally, as an imaginary defense, which is generally not punishable. It often happens that the objective side of the criminal case does not cause disagreements, and the defendant does not try to hide the deed, but the subjective side, in particular, the motives of the act become the subject of heated discussion. Sometimes a defendant purely human causes more sympathy than his victim. It is in such situations that house arrest can become the “golden mean” when it will be too cruel for the accused to be sent to prison, and to leave at large too cruel for the victim.
When sending a person under house arrest, the judge must be guided by Art. 178 of the CPC, which details the circumstances taken into account when choosing an intersection measure. This is not only the weight of evidence or the severity of the period facing the accused, but also his permanent residence and work, the strength of social ties, and his reputation. For example, it would be illogical to put under house arrest an attacker who does not even have a home, or apply it to an accused of crimes related to violence against his family. On the other hand, a person with a good reputation who has gotten into a bed of jealousy or revenge can thus be given a chance to escape prison.
The head of the Main Investigation Department of the Ministry of Internal Affairs Vasily Farinnik expressed his opinion on the possible extent of the use of house arrest. According to his statistics, in 2011, 35 thousand people were arrested. Of these, only 27 thousand committed serious and especially serious crimes, for which more than 5 years of imprisonment are provided. The remaining 8 thousand prisoners committed crimes of moderate and lesser gravity, but were sent to prison, as they prevented an objective investigation by failing to appear in court and the investigation or put pressure on the victims and witnesses. V. Farinnik believes that it is precisely house arrest that is designed to solve the problem of neutralizing such unlawful behavior of representatives of the indicated contingent, and at the same time relieve overcrowded pre-trial detention centers.
Thus, practitioners are guided by an annual indicator of 8 thousand people. Compared to our closest neighbors, it seems overpriced. So, in 100 millionth Russia only about 100 people a year are subjected to house arrest. But in Belarus’s 10 millionth, it’s about 500. And if Ukraine is ahead of the latter in the same proportions as Russia is ahead of Russia, the figure of 8 thousand will not seem fantastic at all. Recall that as of July 1, 2012, the pre-trial detention center of our country contained 33 thousand people, and in total in places of deprivation of freedom - 152 thousand.
Hope for the technique
Perhaps the most interesting question related to the topic of house arrest is how it will be monitored. Art. Article 181 of the Code of Criminal Procedure stipulates that internal affairs officers who are given the right to be in the home of a prisoner and will also use electronic means of control (ESC) will do this.
Article 195 is devoted to the application of the latter. According to its provisions, a device that allows you to track and record the location of a person is fixed on his body. It should be protected from self-removal and will immediately signal attempts to do something similar, but should not cause significant inconvenience when worn, and even more so pose a danger to the life and health of the wearer.
ESCs are applied in the order established by the Ministry of Internal Affairs, which has already developed and sent to the Ministry of Justice a draft of the corresponding provision. It follows from his text that an electronic device made in the form of a bracelet worn on an arm or leg is called a personal tracker. He will send a signal to a stationary monitoring device located in the home of a house prisoner, and he, in turn, will transmit data to the monitoring server around the clock in the building of the local police department. Through it, a voice connection of a person with a police officer on duty will be carried out.
If the prisoner needs to, say, go to the garden to dig potatoes, he can take a portable repeater with him, expanding the reception area between the bracelet and the stationary device from 100 to 500 m. If the accused is allowed to go to work and generally move freely anywhere in daytime, he will have to take a mobile monitoring device with him, allowing him to track his location using the GPS / GLONASS global navigation satellite systems.
Interior Ministry experts said that the proposed electronic bracelet for use is very light and easy to use. It can be worn even on the wrist, even on the ankle - you feel the first 5 minutes, and then forget it. It’s too early to talk about the cost of such a device, as well as the entire system for ensuring its functioning. It is only known that such equipment is not produced in Ukraine, and it may be necessary to purchase it in Russia, Belarus or Great Britain. Pleasure, of course, is not cheap, but the initiators of the innovation are sure that it will pay off at the expense of the money saved on the maintenance of prisoners in pre-trial detention centers.
What kind of service the Ministry of Internal Affairs will play the role of the Authorized Unit to ensure electronic control of the whereabouts of suspected or accused persons has not yet been determined in the leadership of the department. It is likely that the State Security Service, which already has a dense network of centralized monitoring panels equipped with wired and wireless signaling technology, will be connected to the case.
It cannot be ruled out that the implementation of the new system will be accompanied by technical failures, and the practical implementation of the project may drag on indefinitely. However, do not forget that the electronic tracking system is an important, but far from the only component of the house arrest institution. By and large, it can function without it, because to monitor compliance with the restrictions imposed by the court, you can use traditional methods - sudden visits to the prisoners' house and test calls to their home phones.
It is in this way that a contingent of 15,000 is currently being monitored, upon which administrative supervision was imposed upon release from prison. They are also forbidden to leave their home at certain times, usually at night, and more than 8 hours a day. In the middle of the night, police officers come to them to check if they are in place, and this holds back many morally unstable individuals from the temptation to commit a new crime. For decades, the internal affairs bodies have established a fairly effective system for monitoring the behavior of the controllers, so it will not be difficult for them to establish the same system with regard to house prisoners. Moreover, administrative supervision is imposed on a person for a period of one year, and the maximum total term of detention under house arrest, according to Art. 181 Code of Criminal Procedure, - not more than 6 months.
After the new Criminal Procedure Code of Ukraine entered into force on November 19, 2012, domestic justice adopted the reanimated institution of home arrest, an innovation that was positively received by almost everyone, including the most critical experts.
Well forgotten old
A preventive measure such as house arrest has existed throughout the world for centuries. The charter of the criminal proceedings of the Russian Empire in 1864 recommended its use for seriously ill people and nursing mothers, but in practice it was used, as a rule, for high-ranking or wealthy people. Among the most famous prisoners in this category were, for example, the murderers of Grigory Rasputin - Vladimir Purishkevich, Felix Yusupov and Dmitry Romanov.
It is interesting that the Soviet government did not throw it in the dustbin of history: among other preventive measures, it was provided for by the Code of Criminal Procedure (CCP) of the Ukrainian SSR of 1922, as, incidentally, by similar acts adopted in those years by the other union republics. According to the letter of the law, it could be used both with the presence of guards assigned to the prisoner's house and without it. However, fragmentary data that have reached us indicate that people with a positive reputation were usually subjected to house arrest, who did not at all try to evade trial and investigation, and therefore there was no special need to guard them.
However, after the war, house arrest was used so rarely that it was already considered an anachronism, and the new, more liberal Code of Criminal Procedure of 1960 did not include it in the list of preventive measures - its authors decided to dispense with custody, recognizance not to leave and transfer on bail to the labor collective.
But outside the Soviet Union, house arrest was successfully used and even improved. So, in 1983, the Supreme Court of the State of New Mexico (USA) for the first time legitimized the wearing of electronic wearable controls as one of the obligations imposed on individuals who have chosen home arrest as a preventive measure. This was preceded by a long-term experiment, conducted on its own initiative by the eccentric judge of the town of Albakerk. Putting the defendants under house arrest, he suggested that they voluntarily carry an electronic radar signaling their place of residence.
Currently, such a monitoring system is used in 49 states of the USA and in more than 60 countries of the world. According to rough estimates, about 200 thousand people who are in the status of suspects, accused or convicted now wear electronic bracelets.
After the collapse of the USSR, house arrest was revived in many of its former republics - Lithuania, Latvia, Kazakhstan, Azerbaijan, Tajikistan, as well as in Russia, Belarus and Moldova. The first attempt to introduce it in Ukraine was made in 2001. At that time, parliamentary deputies even adopted the relevant amendments to the Code of Criminal Procedure by majority vote, but then President of Ukraine L. Kuchma vetoed this document. His argument at that time seemed quite convincing: whatever one may say, house arrest is still one of the ways to limit human rights and freedoms, and the Constitution does not allow new laws to be narrowed. However, a decade later, all branches of government agreed that house arrest is still needed as an intermediate option between prison and freedom.
"Golden mean"
The definition of home arrest is set out in Art. 181 of the new Code of Criminal Procedure. It consists in prohibiting a suspect or accused from leaving his home around the clock or at a specific time of the day. It follows that a person does not need to be able to sit in four walls: he will be able to go to work and to the store, and be in the house, say, at the most criminogenic time from evening to morning. In detail, the regime of arrest should be prescribed by the definition of an investigating judge whose competence is to authorize the use of both house arrest and all other preventive measures provided for in the code.
An interesting point: Part 2 of Art. 181 of the CPC it is determined that house arrest can be applied to persons suspected of committing crimes for which imprisonment is provided. Moreover, no restrictions are indicated, which implies that people who are "shining" for life imprisonment fall into this category. However, do not be afraid that this will affect hardened criminals, since in each specific case the court will make a decision based on the specific circumstances of the case.
In everyday practice, judges have to consider hundreds of cases with very controversial qualifications, when it is difficult to determine the difference between malicious hooliganism and bodily harm on the basis of hostile relations, between the robbery of another's property and arbitrariness upon returning one's own, between fraud and non-repayment of debt due to difficult financial situation . Even the act that led to the death of a person can be qualified under four different articles of the Criminal Code: as intentional murder; as a murder committed in a state of great emotional excitement caused by the unlawful behavior of the victim (for which the punishment is much softer); as a murder if the limits of the necessary defense are exceeded, and, finally, as an imaginary defense, which is generally not punishable. It often happens that the objective side of the criminal case does not cause disagreements, and the defendant does not try to hide the deed, but the subjective side, in particular, the motives of the act become the subject of heated discussion. Sometimes a defendant purely human causes more sympathy than his victim. It is in such situations that house arrest can become the “golden mean” when it will be too cruel for the accused to be sent to prison, and to leave at large too cruel for the victim.
When sending a person under house arrest, the judge must be guided by Art. 178 of the CPC, which details the circumstances taken into account when choosing an intersection measure. This is not only the weight of evidence or the severity of the period facing the accused, but also his permanent residence and work, the strength of social ties, and his reputation. For example, it would be illogical to put under house arrest an attacker who does not even have a home, or apply it to an accused of crimes related to violence against his family. On the other hand, a person with a good reputation who has gotten into a bed of jealousy or revenge can thus be given a chance to escape prison.
The head of the Main Investigation Department of the Ministry of Internal Affairs Vasily Farinnik expressed his opinion on the possible extent of the use of house arrest. According to his statistics, in 2011, 35 thousand people were arrested. Of these, only 27 thousand committed serious and especially serious crimes, for which more than 5 years of imprisonment are provided. The remaining 8 thousand prisoners committed crimes of moderate and lesser gravity, but were sent to prison, as they prevented an objective investigation by failing to appear in court and the investigation or put pressure on the victims and witnesses. V. Farinnik believes that it is precisely house arrest that is designed to solve the problem of neutralizing such unlawful behavior of representatives of the indicated contingent, and at the same time relieve overcrowded pre-trial detention centers.
Thus, practitioners are guided by an annual indicator of 8 thousand people. Compared to our closest neighbors, it seems overpriced. So, in 100 millionth Russia only about 100 people a year are subjected to house arrest. But in Belarus’s 10 millionth, it’s about 500. And if Ukraine is ahead of the latter in the same proportions as Russia is ahead of Russia, the figure of 8 thousand will not seem fantastic at all. Recall that as of July 1, 2012, the pre-trial detention center of our country contained 33 thousand people, and in total in places of deprivation of freedom - 152 thousand.
Hope for the technique
Perhaps the most interesting question related to the topic of house arrest is how it will be monitored. Art. Article 181 of the Code of Criminal Procedure stipulates that internal affairs officers who are given the right to be in the home of a prisoner and will also use electronic means of control (ESC) will do this.
Article 195 is devoted to the application of the latter. According to its provisions, a device that allows you to track and record the location of a person is fixed on his body. It should be protected from self-removal and will immediately signal attempts to do something similar, but should not cause significant inconvenience when worn, and even more so pose a danger to the life and health of the wearer.
ESCs are applied in the order established by the Ministry of Internal Affairs, which has already developed and sent to the Ministry of Justice a draft of the corresponding provision. It follows from his text that an electronic device made in the form of a bracelet worn on an arm or leg is called a personal tracker. He will send a signal to a stationary monitoring device located in the home of a house prisoner, and he, in turn, will transmit data to the monitoring server around the clock in the building of the local police department. Through it, a voice connection of a person with a police officer on duty will be carried out.
If the prisoner needs to, say, go to the garden to dig potatoes, he can take a portable repeater with him, expanding the reception area between the bracelet and the stationary device from 100 to 500 m. If the accused is allowed to go to work and generally move freely anywhere in daytime, he will have to take a mobile monitoring device with him, allowing him to track his location using the GPS / GLONASS global navigation satellite systems.
Interior Ministry experts said that the proposed electronic bracelet for use is very light and easy to use. It can be worn even on the wrist, even on the ankle - you feel the first 5 minutes, and then forget it. It’s too early to talk about the cost of such a device, as well as the entire system for ensuring its functioning. It is only known that such equipment is not produced in Ukraine, and it may be necessary to purchase it in Russia, Belarus or Great Britain. Pleasure, of course, is not cheap, but the initiators of the innovation are sure that it will pay off at the expense of the money saved on the maintenance of prisoners in pre-trial detention centers.
What kind of service the Ministry of Internal Affairs will play the role of the Authorized Unit to ensure electronic control of the whereabouts of suspected or accused persons has not yet been determined in the leadership of the department. It is likely that the State Security Service, which already has a dense network of centralized monitoring panels equipped with wired and wireless signaling technology, will be connected to the case.
It cannot be ruled out that the implementation of the new system will be accompanied by technical failures, and the practical implementation of the project may drag on indefinitely. However, do not forget that the electronic tracking system is an important, but far from the only component of the house arrest institution. By and large, it can function without it, because to monitor compliance with the restrictions imposed by the court, you can use traditional methods - sudden visits to the prisoners' house and test calls to their home phones.
It is in this way that a contingent of 15,000 is currently being monitored, upon which administrative supervision was imposed upon release from prison. They are also forbidden to leave their home at certain times, usually at night, and more than 8 hours a day. In the middle of the night, police officers come to them to check if they are in place, and this holds back many morally unstable individuals from the temptation to commit a new crime. For decades, the internal affairs bodies have established a fairly effective system for monitoring the behavior of the controllers, so it will not be difficult for them to establish the same system with regard to house prisoners. Moreover, administrative supervision is imposed on a person for a period of one year, and the maximum total term of detention under house arrest, according to Art. 181 Code of Criminal Procedure, - not more than 6 months.
Original message
Домашний арест как гуманная альтернатива
После того, как 19 ноября 2012 г. вступил в силу новый Уголовный процессуальный кодекс Украины, отечественное правосудие приняло на вооружение реанимированный институт домашнего ареста – новшество, которое было положительно воспринято практически всеми, в т. ч. и наиболее критически настроенными экспертами.
Хорошо забытое старое
Такая мера пресечения, как домашний арест, существовала во всем мире испокон веков. Устав уголовного судопроизводства Российской империи 1864 г. рекомендовал использовать его для тяжелобольных людей и кормящих матерей, однако на практике он применялся, как правило, в отношении высокопоставленных или состоятельных персон. Среди наиболее известных узников этой категории были, например, убийцы Григория Распутина – Владимир Пуришкевич, Феликс Юсупов и Дмитрий Романов.
Интересно, что Советская власть не стала выбрасывать его на свалку истории: в числе прочих мер пресечения он был предусмотрен Уголовно-процессуальным кодексом (УПК) Украинской ССР 1922 г., как, впрочем, и аналогичными актами, принятыми в те годы остальными союзными республиками. Согласно букве закона, он мог применяться как с наличием стражи, приставленной к дому арестанта, так и без нее. Однако дошедшие до нас отрывочные данные свидетельствуют о том, что домашнему аресту обычно подвергались лица с положительной репутацией, которые вовсе не стремились уклониться от суда и следствия, а посему сторожить их не было особой необходимости.
Тем не менее, после войны домашний арест применялся настолько редко, что уже считался анахронизмом, и новый, более либеральный Уголовно-процессуальный кодекс 1960 г. не включил его в перечень мер пресечения – его авторы решили обойтись заключением по стражу, подпиской о невыезде и передачей на поруки трудовому коллективу.
А вот за пределами Советского Союза домашний арест успешно использовался и даже совершенствовался. Так, в 1983 г. Верховный суд штата Нью-Мексико (США) впервые узаконил ношение нательных электронных средств контроля как одно из обязательств, налагаемых на лиц, которым в качестве меры пресечения избран домашний арест. Этому предшествовал многолетний эксперимент, проведенный по собственной инициативе чудаковатым судьей городка Альбакерк. Сажая подсудимых под домашний арест, он предлагал им добровольно носить электронный радар, сигнализирующий о месте их пребывания.
В настоящее время такая система мониторинга используется в 49 штатах США и еще в более чем 60 странах мира. По приблизительным подсчетам, электронные браслеты сейчас носят около 200 тыс. человек, пребывающих в статусе подозреваемых, обвиняемых либо осужденных.
После развала СССР домашний арест возродился во многих его бывших республиках – Литве, Латвии, Казахстане, Азербайджане, Таджикистане, а также в России, Беларуси и Молдове. Первая попытка ввести его в Украине была предпринята в 2001 г. Тогда депутаты парламента большинством голосов даже приняли соответствующие поправки в УПК, однако тогдашний Президент Украины Л. Кучма наложил вето на этот документ. Его аргументация в то время казалась вполне убедительной: как ни крути, а домашний арест – это все-таки один из способов ограничения прав и свобод человека, а Конституция не позволяет принимать новые законы, сужающие их. Однако спустя десятилетие все ветви власти согласились, что домашний арест все-таки нужен как промежуточный вариант между тюрьмой и свободой.
«Золотая середина»
Определение домашнего ареста изложено в ст. 181 нового УПК. Он заключается в запрещении подозреваемому либо обвиняемому покидать свое жилище круглосуточно либо в определенное время суток. Из этого следует, что человеку необязательно безвылазно сидеть в четырех стенах: он сможет ходить и на работу, и в магазин, а в доме находиться, скажем, в самое криминогенное время с вечера до утра. Детально режим ареста должен быть прописан определением следственного судьи, в компетенции которого – санкционировать применение как домашнего ареста, так и всех остальных предусмотренных кодексом мер пресечения.
Интересный момент: ч. 2 ст. 181 УПК определено, что домашний арест может применяться и к лицам, подозреваемым в совершении преступлений, за которые предусмотрено лишение свободы. Причем никаких ограничений не указано, из чего следует, что в эту категорию попадают и люди, которым «светит» пожизненное заключение. Однако не стоит опасаться, что это коснется закоренелых преступников, поскольку в каждом конкретном случае суд будет принимать решение, исходя из конкретных обстоятельств дела.
В повседневной практике судьям приходится рассматривать сотни дел с весьма спорной квалификацией, когда довольно трудно определить разницу между злостным хулиганством и нанесением телесных повреждений на почве неприязненных отношений, между грабежом чужого имущества и самоуправством при возвращении своего, между мошенничеством и невозвращением долга в силу затруднительного материального положения. Даже деяние, приведшее к гибели человека, можно квалифицировать по четырем разным статьям Уголовного кодекса: как умышленное убийство; как убийство, совершенное в состоянии сильного душевного волнения, вызванного противоправным поведением потерпевшего (за что наказание на порядок мягче); как убийство при превышении пределов необходимой обороны и, наконец, как мнимую оборону, что вообще ненаказуемо. Нередко бывает, что объективная сторона уголовного дела разногласий не вызывает, и подсудимый не пытается скрыть содеянного, зато субъективная сторона, в частности, мотивы деяния становятся предметом жарких дискуссий. Иногда подсудимый чисто по-человечески вызывает больше симпатий, чем его жертва. Именно в таких ситуациях домашний арест может стать той «золотой серединой», когда посадить в тюрьму будет слишком жестоко по отношению к обвиняемому, а оставить на свободе – слишком жестоко по отношению к потерпевшему.
Отправляя человека под домашний арест, судья обязан руководствоваться ст. 178 УПК, в которой подробно перечислены обстоятельства, учитываемые при избрании меры пересечения. Это не только весомость улик или тяжесть срока, грозящего обвиняемому, но и наличие у него постоянного места жительства и работы, прочность социальных связей, а также его репутация. Например, было бы нелогично сажать под домашний арест злоумышленника, у которого и дома-то нет, или применять его к обвиняемому в преступлениях, связанных с насилием к своим домашним. Зато человеку с хорошей репутацией, который набедокурил на почве ревности или мести, можно таким образом дать шанс избежать тюрьмы.
Свое мнение о возможных масштабах применения домашнего ареста высказал начальник Главного следственного управления МВД Василий Фаринник. Согласно приведенной им статистике, в 2011 г. было арестовано 35 тыс. человек. Из них только 27 тыс. совершили тяжкие и особо тяжкие преступления, за которые предусмотрено более 5 лет лишения свободы. Остальные 8 тыс. арестантов совершили преступления средней и меньшей тяжести, однако были посажены в тюрьму, поскольку препятствовали объективному расследованию путем неявки в суд и следствие либо оказывали давление на потерпевших и свидетелей. В. Фаринник считает, что именно домашний арест призван решить проблему нейтрализации подобного противоправного поведения представителей означенного контингента, а заодно и разгрузить переполненные следственные изоляторы.
Таким образом, практики ориентируются на ежегодный показатель 8 тыс. человек. По сравнению с нашими ближайшими соседями он кажется завышенным. Так, в 100-миллионной России домашнему аресту подвергается всего лишь около 100 человек в год. Зато в 10-миллионной Беларуси – около 500. И если Украина будет опережать последнюю в таких же пропорциях, как та опережает Россию, цифра 8 тыс. вовсе не покажется фантастической. Напомним, что по состоянию на 1 июля 2012 г. в СИЗО нашей страны содержалось 33 тыс. человек, а всего в местах с лишения свободы – 152 тыс.
На технику надейся
Самый, наверное, интересный вопрос, относящийся к теме домашнего ареста, – каким образом будет осуществляться контроль его исполнения. Ст. 181 УПК предусмотрено, что этим будут заниматься сотрудники внутренних дел, которым предоставлено право являться в жилье домашнего арестанта, а кроме того, использовать электронные средства контроля (ЭСК).
Применению последних посвящена ст.195 УПК. Согласно ее положениям, прибор, который позволяет отслеживать и фиксировать местонахождение человека, закрепляется на его теле. Он должен быть защищен от самостоятельного снятия и будет немедленно сигнализировать о попытках совершить нечто подобное, но не должен причинять значительные неудобства при ношении, а тем более представлять опасности для жизни и здоровья носителя.
ЭСК применяются в порядке, установленном МВД, которое уже разработало и направило в Министерство юстиции проект соответствующего положения. Из его текста следует, что электронный прибор, изготовленный в виде браслета, одеваемого на руку или ногу, называется персональным трекером. Он будет подавать сигнал на стационарное контрольное устройство, находящееся в жилище домашнего арестанта, а оно, в свою очередь, будет круглосуточно передавать данные на сервер мониторинга в здании местного органа внутренних дел. Через него же будет осуществляться голосовая связь человека с дежурным сотрудником милиции.
Если арестанту нужно будет, скажем, пойти на огород копать картошку, он может взять с собой переносной ретранслятор, расширяющий зону приема между браслетом и стационарным устройством со 100 до 500 м. Если же обвиняемому будет разрешено ходить на работу и вообще свободно передвигаться где угодно в дневное время, он должен будет брать с собой мобильное контрольное устройство, позволяющее отслеживать его местонахождение с помощью глобальных навигационных спутниковых систем GPS/ГЛОНАСС.
Специалисты МВД рассказали, что предлагаемый к эксплуатации электронный браслет очень легкий и удобный в обращении. Его можно одевать хоть на запястье, хоть на щиколотку – первые 5 минут чувствуешь, а потом забываешь. О стоимости такого прибора, равно как и всей системы обеспечения его функционирования, говорить пока рано. Известно только, что в Украине такая техника не производится, и закупать ее, возможно, придется в России, Беларуси или Великобритании. Удовольствие, конечно, не из дешевых, однако инициаторы новшества уверены, что оно окупится за счет средств, сэкономленных на содержании арестантов в следственных изоляторах.
Какая именно служба МВД будет исполнять роль Уполномоченного подразделения по обеспечению электронного контроля за местонахождением подозреваемых или обвиняемых, в руководстве ведомства еще не определились. Вполне вероятно, что к делу подключат Государственную службу охраны, которая уже обладает густой сетью централизованных пультов наблюдения, оборудованных техникой проводной и беспроводной сигнализации.
Нельзя исключать, что внедрение новой системы будет сопровождаться техническими сбоями, и практическая реализация проекта может затянуться на неопределенное время. Однако не стоит забывать, что электронная система отслеживания – важная, но далеко не единственная составляющая института домашнего ареста. По большому счету, он может функционировать и без нее, ибо для контроля за соблюдением наложенных судом ограничений можно использовать и традиционные методы – внезапные визиты на дом к арестантам и проверочные звонки на их домашние телефоны.
Именно таким образом в настоящее время осуществляется контроль за контингентом из 15 тыс. лиц, на которых после освобождения из мест лишения свободы был наложен административный надзор. Им также запрещено покидать свой дом в определенное, обычно ночное время и более чем на 8 часов в сутки. Среди ночи к ним приезжают работники милиции, проверяют, на месте ли они, и это сдерживает многих морально неустойчивых личностей от соблазна совершить новое преступление. В течение десятилетий органы внутренних дел наладили довольно эффективную систему наблюдения за поведением админнадзорных, поэтому для них не составит особого труда наладить такую же систему и в отношении домашних арестантов. Тем более, что административный надзор налагается на человека сроком на год, а максимальный совокупный срок содержания под домашним арестом, согласно ст. 181 УПК, – не более 6 месяцев.
После того, как 19 ноября 2012 г. вступил в силу новый Уголовный процессуальный кодекс Украины, отечественное правосудие приняло на вооружение реанимированный институт домашнего ареста – новшество, которое было положительно воспринято практически всеми, в т. ч. и наиболее критически настроенными экспертами.
Хорошо забытое старое
Такая мера пресечения, как домашний арест, существовала во всем мире испокон веков. Устав уголовного судопроизводства Российской империи 1864 г. рекомендовал использовать его для тяжелобольных людей и кормящих матерей, однако на практике он применялся, как правило, в отношении высокопоставленных или состоятельных персон. Среди наиболее известных узников этой категории были, например, убийцы Григория Распутина – Владимир Пуришкевич, Феликс Юсупов и Дмитрий Романов.
Интересно, что Советская власть не стала выбрасывать его на свалку истории: в числе прочих мер пресечения он был предусмотрен Уголовно-процессуальным кодексом (УПК) Украинской ССР 1922 г., как, впрочем, и аналогичными актами, принятыми в те годы остальными союзными республиками. Согласно букве закона, он мог применяться как с наличием стражи, приставленной к дому арестанта, так и без нее. Однако дошедшие до нас отрывочные данные свидетельствуют о том, что домашнему аресту обычно подвергались лица с положительной репутацией, которые вовсе не стремились уклониться от суда и следствия, а посему сторожить их не было особой необходимости.
Тем не менее, после войны домашний арест применялся настолько редко, что уже считался анахронизмом, и новый, более либеральный Уголовно-процессуальный кодекс 1960 г. не включил его в перечень мер пресечения – его авторы решили обойтись заключением по стражу, подпиской о невыезде и передачей на поруки трудовому коллективу.
А вот за пределами Советского Союза домашний арест успешно использовался и даже совершенствовался. Так, в 1983 г. Верховный суд штата Нью-Мексико (США) впервые узаконил ношение нательных электронных средств контроля как одно из обязательств, налагаемых на лиц, которым в качестве меры пресечения избран домашний арест. Этому предшествовал многолетний эксперимент, проведенный по собственной инициативе чудаковатым судьей городка Альбакерк. Сажая подсудимых под домашний арест, он предлагал им добровольно носить электронный радар, сигнализирующий о месте их пребывания.
В настоящее время такая система мониторинга используется в 49 штатах США и еще в более чем 60 странах мира. По приблизительным подсчетам, электронные браслеты сейчас носят около 200 тыс. человек, пребывающих в статусе подозреваемых, обвиняемых либо осужденных.
После развала СССР домашний арест возродился во многих его бывших республиках – Литве, Латвии, Казахстане, Азербайджане, Таджикистане, а также в России, Беларуси и Молдове. Первая попытка ввести его в Украине была предпринята в 2001 г. Тогда депутаты парламента большинством голосов даже приняли соответствующие поправки в УПК, однако тогдашний Президент Украины Л. Кучма наложил вето на этот документ. Его аргументация в то время казалась вполне убедительной: как ни крути, а домашний арест – это все-таки один из способов ограничения прав и свобод человека, а Конституция не позволяет принимать новые законы, сужающие их. Однако спустя десятилетие все ветви власти согласились, что домашний арест все-таки нужен как промежуточный вариант между тюрьмой и свободой.
«Золотая середина»
Определение домашнего ареста изложено в ст. 181 нового УПК. Он заключается в запрещении подозреваемому либо обвиняемому покидать свое жилище круглосуточно либо в определенное время суток. Из этого следует, что человеку необязательно безвылазно сидеть в четырех стенах: он сможет ходить и на работу, и в магазин, а в доме находиться, скажем, в самое криминогенное время с вечера до утра. Детально режим ареста должен быть прописан определением следственного судьи, в компетенции которого – санкционировать применение как домашнего ареста, так и всех остальных предусмотренных кодексом мер пресечения.
Интересный момент: ч. 2 ст. 181 УПК определено, что домашний арест может применяться и к лицам, подозреваемым в совершении преступлений, за которые предусмотрено лишение свободы. Причем никаких ограничений не указано, из чего следует, что в эту категорию попадают и люди, которым «светит» пожизненное заключение. Однако не стоит опасаться, что это коснется закоренелых преступников, поскольку в каждом конкретном случае суд будет принимать решение, исходя из конкретных обстоятельств дела.
В повседневной практике судьям приходится рассматривать сотни дел с весьма спорной квалификацией, когда довольно трудно определить разницу между злостным хулиганством и нанесением телесных повреждений на почве неприязненных отношений, между грабежом чужого имущества и самоуправством при возвращении своего, между мошенничеством и невозвращением долга в силу затруднительного материального положения. Даже деяние, приведшее к гибели человека, можно квалифицировать по четырем разным статьям Уголовного кодекса: как умышленное убийство; как убийство, совершенное в состоянии сильного душевного волнения, вызванного противоправным поведением потерпевшего (за что наказание на порядок мягче); как убийство при превышении пределов необходимой обороны и, наконец, как мнимую оборону, что вообще ненаказуемо. Нередко бывает, что объективная сторона уголовного дела разногласий не вызывает, и подсудимый не пытается скрыть содеянного, зато субъективная сторона, в частности, мотивы деяния становятся предметом жарких дискуссий. Иногда подсудимый чисто по-человечески вызывает больше симпатий, чем его жертва. Именно в таких ситуациях домашний арест может стать той «золотой серединой», когда посадить в тюрьму будет слишком жестоко по отношению к обвиняемому, а оставить на свободе – слишком жестоко по отношению к потерпевшему.
Отправляя человека под домашний арест, судья обязан руководствоваться ст. 178 УПК, в которой подробно перечислены обстоятельства, учитываемые при избрании меры пересечения. Это не только весомость улик или тяжесть срока, грозящего обвиняемому, но и наличие у него постоянного места жительства и работы, прочность социальных связей, а также его репутация. Например, было бы нелогично сажать под домашний арест злоумышленника, у которого и дома-то нет, или применять его к обвиняемому в преступлениях, связанных с насилием к своим домашним. Зато человеку с хорошей репутацией, который набедокурил на почве ревности или мести, можно таким образом дать шанс избежать тюрьмы.
Свое мнение о возможных масштабах применения домашнего ареста высказал начальник Главного следственного управления МВД Василий Фаринник. Согласно приведенной им статистике, в 2011 г. было арестовано 35 тыс. человек. Из них только 27 тыс. совершили тяжкие и особо тяжкие преступления, за которые предусмотрено более 5 лет лишения свободы. Остальные 8 тыс. арестантов совершили преступления средней и меньшей тяжести, однако были посажены в тюрьму, поскольку препятствовали объективному расследованию путем неявки в суд и следствие либо оказывали давление на потерпевших и свидетелей. В. Фаринник считает, что именно домашний арест призван решить проблему нейтрализации подобного противоправного поведения представителей означенного контингента, а заодно и разгрузить переполненные следственные изоляторы.
Таким образом, практики ориентируются на ежегодный показатель 8 тыс. человек. По сравнению с нашими ближайшими соседями он кажется завышенным. Так, в 100-миллионной России домашнему аресту подвергается всего лишь около 100 человек в год. Зато в 10-миллионной Беларуси – около 500. И если Украина будет опережать последнюю в таких же пропорциях, как та опережает Россию, цифра 8 тыс. вовсе не покажется фантастической. Напомним, что по состоянию на 1 июля 2012 г. в СИЗО нашей страны содержалось 33 тыс. человек, а всего в местах с лишения свободы – 152 тыс.
На технику надейся
Самый, наверное, интересный вопрос, относящийся к теме домашнего ареста, – каким образом будет осуществляться контроль его исполнения. Ст. 181 УПК предусмотрено, что этим будут заниматься сотрудники внутренних дел, которым предоставлено право являться в жилье домашнего арестанта, а кроме того, использовать электронные средства контроля (ЭСК).
Применению последних посвящена ст.195 УПК. Согласно ее положениям, прибор, который позволяет отслеживать и фиксировать местонахождение человека, закрепляется на его теле. Он должен быть защищен от самостоятельного снятия и будет немедленно сигнализировать о попытках совершить нечто подобное, но не должен причинять значительные неудобства при ношении, а тем более представлять опасности для жизни и здоровья носителя.
ЭСК применяются в порядке, установленном МВД, которое уже разработало и направило в Министерство юстиции проект соответствующего положения. Из его текста следует, что электронный прибор, изготовленный в виде браслета, одеваемого на руку или ногу, называется персональным трекером. Он будет подавать сигнал на стационарное контрольное устройство, находящееся в жилище домашнего арестанта, а оно, в свою очередь, будет круглосуточно передавать данные на сервер мониторинга в здании местного органа внутренних дел. Через него же будет осуществляться голосовая связь человека с дежурным сотрудником милиции.
Если арестанту нужно будет, скажем, пойти на огород копать картошку, он может взять с собой переносной ретранслятор, расширяющий зону приема между браслетом и стационарным устройством со 100 до 500 м. Если же обвиняемому будет разрешено ходить на работу и вообще свободно передвигаться где угодно в дневное время, он должен будет брать с собой мобильное контрольное устройство, позволяющее отслеживать его местонахождение с помощью глобальных навигационных спутниковых систем GPS/ГЛОНАСС.
Специалисты МВД рассказали, что предлагаемый к эксплуатации электронный браслет очень легкий и удобный в обращении. Его можно одевать хоть на запястье, хоть на щиколотку – первые 5 минут чувствуешь, а потом забываешь. О стоимости такого прибора, равно как и всей системы обеспечения его функционирования, говорить пока рано. Известно только, что в Украине такая техника не производится, и закупать ее, возможно, придется в России, Беларуси или Великобритании. Удовольствие, конечно, не из дешевых, однако инициаторы новшества уверены, что оно окупится за счет средств, сэкономленных на содержании арестантов в следственных изоляторах.
Какая именно служба МВД будет исполнять роль Уполномоченного подразделения по обеспечению электронного контроля за местонахождением подозреваемых или обвиняемых, в руководстве ведомства еще не определились. Вполне вероятно, что к делу подключат Государственную службу охраны, которая уже обладает густой сетью централизованных пультов наблюдения, оборудованных техникой проводной и беспроводной сигнализации.
Нельзя исключать, что внедрение новой системы будет сопровождаться техническими сбоями, и практическая реализация проекта может затянуться на неопределенное время. Однако не стоит забывать, что электронная система отслеживания – важная, но далеко не единственная составляющая института домашнего ареста. По большому счету, он может функционировать и без нее, ибо для контроля за соблюдением наложенных судом ограничений можно использовать и традиционные методы – внезапные визиты на дом к арестантам и проверочные звонки на их домашние телефоны.
Именно таким образом в настоящее время осуществляется контроль за контингентом из 15 тыс. лиц, на которых после освобождения из мест лишения свободы был наложен административный надзор. Им также запрещено покидать свой дом в определенное, обычно ночное время и более чем на 8 часов в сутки. Среди ночи к ним приезжают работники милиции, проверяют, на месте ли они, и это сдерживает многих морально неустойчивых личностей от соблазна совершить новое преступление. В течение десятилетий органы внутренних дел наладили довольно эффективную систему наблюдения за поведением админнадзорных, поэтому для них не составит особого труда наладить такую же систему и в отношении домашних арестантов. Тем более, что административный надзор налагается на человека сроком на год, а максимальный совокупный срок содержания под домашним арестом, согласно ст. 181 УПК, – не более 6 месяцев.
