Camarada oficiales, lea. ¿Qué piensas?
__________________________________________________________________________________
Una palabra sobre el triunfo de la policía rusa ... (Aplicable).
"¿Honor? No seas gracioso. Epaulettes, aiguilettes, duelos, “troncos fatales de Lepage”: todo esto es una moda olvidada de la era romántica. Hoy, hablar de honor es como bajar del metro con el disfraz del mosquetero Louis XIV ".
Por lo tanto, inclinado a hablar de honor a aquellos que apenas conocen el contenido de este nombre. Mientras tanto, el honor es la corona del coraje, es decir, la capacidad de afirmar el propio ser a pesar de la amenaza del no ser. El teólogo alemán Paul Tillich señaló que la amenaza de la inexistencia se siente vagamente por una persona en forma de tres tipos de ansiedad: en primer lugar, es la ansiedad del destino y la muerte; en segundo lugar, ansiedad de culpa y convicción ...
Honor: este es un contenido muy específico del espíritu, que permite a una persona superar la última y más terrible prueba: la alarma del vacío y la falta de significado.
En la película "Purgatorio", Alexander Nevzorov, con su característica claridad despiadada, muestra tal prueba. En una de las batallas en las calles de Grozny, un proyectil estrella un camión tanque. Y aunque las armas apuntaban a la casa donde se refugiaron los militantes, el formidable vehículo de combate quedó inmovilizado y rodeado de vehículos blindados chechenos. Hay un punto muerto. El comandante militante señala a los rusos sobre su intención de entablar negociaciones.
“Veo que no eres un mercenario y que no viniste aquí por dinero. - Le dice al teniente ruso. "Respeto tu voluntad de morir por la Patria". Pero me temo que solo yo puedo morir por la Patria. Tus comandantes te han traicionado. Habiendo declarado la guerra, no iban a ganar en absoluto. Su interés es que la guerra dure el mayor tiempo posible, porque para ellos es un negocio: ganan y lavan dinero con el que nunca soñaste. ¿Tu arma de juguete no te convence de esto? Tengo comunicaciones por satélite, y sus walkie-talkies no son buenos: interceptamos fácilmente sus negociaciones y sabemos ante usted lo que va a hacer. Su inteligencia opera al azar, y nuestra red de agentes resuelve con éxito sus tareas en la propia Moscú. Ayer interceptamos su transporte. ¡Mira lo que tu comando te ha preparado para la guerra! El checheno rasgó la bolsa y le entregó al teniente una voluminosa pila de hojas en las que se imprimió el mismo texto en letra grande: "Cargo 200".
“Ichkeria necesita buenos petroleros. - Terminó su discurso. - Tal vez no podamos vencer a la gran Rusia. Pero el último de mis soldados sabe que él, al menos, morirá como un guerrero y no se convertirá en una pequeña moneda de cambio en los negocios de alguien. Un guerrero como tú, viviendo con la idea de una muerte digna, puede obtener lo que quiere luchando de nuestro lado.
Dostoievski dice que la severidad del trabajo duro es su falta de sentido, y no el volumen o la complejidad. El comandante checheno calculó su movimiento de forma absolutamente correcta: porque si una persona se ve abatida por el trabajo sin rumbo, ¿qué crisis destructiva es capaz de producir en el alma un ministerio y "fidelidad hasta la muerte" que han perdido su significado?
Estamos acostumbrados a admirar el coraje de un guerrero que testifica y afirma la vida en un espacio cosido con la muerte, en un campo arado por conchas, donde incluso la hierba no crece. Pero, ¿quién puede mantener la compostura y la voluntad de vivir donde faltan incluso los significados? ¿Qué hace posible que algunos de nosotros veamos este abismo sin mareos?
Este es el honor de un oficial: una idea integral y maravillosa de un contenido muy específico, la realización de la capacidad de ser, es decir, el coraje; Una idea que supera la falta de sentido del servicio generada periódicamente.
El contenido del honor es la idea puramente religiosa de que una persona de deber no puede perecer en vano. No hay nada accidental en el destino de alguien que se ha traicionado a la voluntad de Dios. Entonces, al ver la falta de voluntad y apatía que golpeó a la mayoría de las ciudades griegas, el zar Leonid llevó a los trescientos mejores guerreros a las Termópilas. En el futuro solo hubo una batalla dramática seria con una derrota preparada deliberadamente. Pero el zar Leonid no se suicidó. Como resultó más tarde, dejó la clave para futuras victorias para las nuevas generaciones. Los hijos de los vencidos no han dominado el complejo derrotado del "perro golpeado". La brillante y trágica muerte de los espartanos en las Termópilas posteriormente se convirtió en el tema, experimentando que más y más nuevas generaciones experimentaron catarsis (purificación del espíritu) y, finalmente, la voluntad de cumplir la voluntad de luchar y ganar.
El honor de un oficial es una voluntad estructurada de cierta manera. Y en la estructura de esta voluntad hay algo que recuerda notablemente la fe del profeta del Antiguo Testamento. Ambos, guerrero y profeta, a menudo actúan en situaciones en las que el único motivo para continuar su trabajo es la convicción de que "todo no es en vano": cuarenta años de vagar por el desierto no son en vano, y la muerte de los trescientos mejores jóvenes en las Termópilas no es en vano; No es en vano que la víctima, comprometida por la traición, haya sido cometida y que la vigilancia de la voluntad solitaria de los apasionados no se pierda en vano en condiciones de corrupción universal y el gobierno del interés privado.
Moisés no vio el Templo y el florecimiento de la fe en Israel. El que sacó a su pueblo de la esclavitud egipcia no entró en la Tierra Prometida. Pero fue sobre él que, varios siglos después, las palabras de Cristo fueron dirigidas a los apóstoles: “El segador recibe la recompensa y recoge el fruto para la vida eterna, de modo que el que siembra y cosecha se regocijará, porque en este caso el dicho es cierto: uno siembra y el otro cosecha . Te envié a cosechar en lo que no trabajaste: otros trabajaron y tú te metiste en su trabajo ". Verdaderamente admirable es el que puede, sin preguntar sobre la recompensa, "obedecer fielmente la ley". "Creíste porque me viste", dijo el Salvador resucitado al apóstol Tomás. "Bienaventurados los que no han visto ni creído".
"Deje que mi ministerio se vea sin sentido ahora", se dice el oficial. "Pero mi sacrificio aún no es en vano; dará frutos en el futuro, de los cuales no sé nada". La gente puede olvidarme. Pero no me quejo: el cielo me recuerda ".
El honor de un oficial es impensable sin fe en Dios. En "Demons" hay una historia interesante de Verkhovensky: "El viernes por la noche bebí con oficiales en Btsy ... Hablaron sobre el ateísmo y, por supuesto, se divorciaron de Dios. Contento, chillando ... Un capitán de bourbon canoso se sentó y se sentó en silencio, de repente estaba en el medio de la habitación y, ya sabes, en voz alta, como para sí mismo: "Si no hay Dios, ¿qué tipo de capitán busco?" Tomó su gorra, extendió los brazos y se fue.
El argumento parece ingenuo, y la conexión entre la existencia de Dios y el honor de un oficial no es obvia. Mientras tanto, no es difícil de detectar. El oficial, haciendo votos militares y siguiéndolos, realiza la hazaña máxima posible para el hombre. Lo más valioso es la vida: le da lo que ama a su soberano. Pero un regalo no tiene sentido sin amor. Por lo tanto, es muy importante para una persona de deber asegurarse de que la existencia del soberano a quien se dirige el regalo no sea una ficción. Uno puede entender la actitud de los monárquicos: estas son personas que buscan servicios, y por lo tanto, el mundo sin un rey real es defectuoso para ellos, molestamente virtual. No hay ningún punto de aplicación del amor sacrificial. Recordemos un episodio de la película "Ivan Vasilyevich Cambia la profesión": ¿por qué se rebeló el ejército de Moscú? "¡Dicen que el rey no es real!" ¿Por qué la gente no aceptó a Boris Godunov? Por la misma razón. Parecería, ¿qué diferencia hay? ¿Es él un verdadero rey o no? Si una persona se ha demostrado ser un gerente capaz y un gerente talentoso?
Puedes entender al capitán de la novela de Dostoievski: si no hay Dios, entonces su juramento es un juego de niños y una estupidez. Si no hay Dios, entonces, asumiendo una barriga por la Patria, no comete un regalo, sino que simplemente vende su vida por una tarifa ridícula, levanta sus propias manos para aquellos que persiguen su interés privado, por egoístas racionales y demasiado racionales. Si el polvo de la historia sagrada no se asentó en las charreteras de oro, entonces el título de capitán del personal es sinónimo de la palabra "simplón".
El comandante militante de la película de Nevzorov calculó correctamente su movimiento. No tuvo en cuenta una cosa: el honor de los oficiales. Sin embargo, esto no es sorprendente: en sus propias palabras, él no es un oficial, sino solo una milicia, que solía ser el médico jefe del mismo hospital, en cuyas ruinas se reunió con un teniente ruso. Perplejidad e ira: todo eso se expresó en su rostro cuando las negociaciones expiraron y en respuesta a su tentadora oferta, la tripulación del tanque condenado abrió fuego con todas las armas.
Sergey Mazaev, Academia de Seguridad Económica del Ministerio del Interior de la Federación de Rusia, capitán de policía
Товарищи офицеры, почитайте. Что скажете?
__________________________________________________________________________________
Cлово на тризне по русской милиции … (Применимо.)
«Честь? Не будьте смешным. Эполеты, аксельбанты, дуэли, «стволы Лепажа роковые» — все это давно забытая мода романтической эпохи. Сегодня говорить о чести — все равно что спуститься в метро в костюме мушкетера Людовика XIV».
Так склонны рассуждать о чести те, кто смутно представляет себе содержание этого имени. Между тем, честь — это венец мужества, то есть способности утверждать собственное бытие вопреки угрозе небытия. Немецкий богослов Пауль Тиллих замечал, что угроза небытия смутно ощущается человеком в виде трех видов тревоги: во-первых, это тревога судьбы и смерти; во-вторых, тревога вины и осуждения…
Честь — это вполне конкретное содержание духа, позволяющее человеку преодолевать последнее и самое страшное испытание — тревогу пустоты и отсутствие смысла.
В фильме «Чистилище» Александр Невзоров со свойственной ему безжалостной ясностью показывает такое испытание. В одном из боев на улицах Грозного снаряд разбивает трак танка. И хотя орудия наведены на дом, в котором укрылись боевики, грозная боевая машина обездвижена и окружена чеченскими бронебойщиками. Возникает патовая ситуация. Командир боевиков сигнализирует русским о намерении вступить в переговоры.
«Я вижу, что ты не наемник и пришел сюда не ради денег. — Говорит он русскому лейтенанту. — Я уважаю твою волю умереть за Отечество. Но, боюсь, умереть за Отечество здесь могу только я. Твои командиры предали тебя. Объявив войну, они вовсе не собирались побеждать. Их интерес в том, чтобы война продолжилась как можно дольше, ибо для них это бизнес: здесь зарабатываются и отмываются такие деньги, которые тебе даже и не снились. Разве тебя не убеждает в этом твое игрушечное оружие? У меня спутниковая связь, а ваши рации никуда не годятся — мы легко перехватываем ваши переговоры и раньше вас самих знаем, что вы собираетесь предпринять. Ваша разведка действует наугад, а наша агентурная сеть успешно решает свои задачи в самой Москве. Вчера мы перехватили ваш транспорт. Смотри же, что приготовило вам ваше командование для войны!» Чеченец разорвал пакет и протянул лейтенанту объемную стопку листков, на которых крупным шрифтом было отпечатан один и тот же текст: «Груз 200».
«Ичкерии нужны хорошие танкисты. — Закончил он свою речь. — Может быть, нам и не одолеть огромной России. Зато самый последний из моих солдат знает, что он, по крайней мере, умрет воином, а не станет мелкой разменной монетой в чьем-то бизнесе. Воин вроде тебя, живущий мыслью о достойной смерти, может получить желаемое, сражаясь на нашей стороне».
Достоевский говорит о том, что тяжесть каторжного труда составляет его бессмысленность, а вовсе не объем или сложность. Чеченский командир абсолютно верно расчитал свой ход: ведь если человека вгоняет в уныние бесцельный труд, то какой разрушительный кризис способно произвести в душе служение и «верность даже до смерти», потерявшие смысл?
Мы привыкли восхищаться мужеством воина, который свидетельствует и утверждает жизнь в прошитом смертью пространстве, на распаханном снарядами поле, где не растет даже трава. Но кто способен сохранить хладнокровие и волю к жизни там, где отсутствуют даже смыслы? Что дает возможность некоторым из нас заглядывать в эту пропасть, не испытывая головокружения?
Это честь офицера — цельная и прекрасная идея вполне конкретного содержания, завершение способности быть, то есть мужества; идея, преодолевающая периодически образующуюся бессмысленность служения.
Содержанием чести является чисто религиозная идея о том, что человек долга не может погибнуть зря. В судьбе того, кто предал себя воле Божией, вообще нет ничего случайного. Так, увидев безволие и апатию, поразившие большинство греческих городов, царь Леонид уводил три сотни лучших воинов к Фермопилам. В перспективе было только серьезное драматическое сражение с заведомо предуготовленным поражением. Но царь Леонид не совершил самоубийства. Как оказалось впоследствии, он оставил залог будущих побед для новых поколений. Дети побежденных не усвоили себе пораженческого комплекса «побитой собаки». Блистательная и трагическая гибель спартанцев при Фермопилах стала впоследствии тем сюжетом, переживая который все новые и новые поколения переживали катарсис (очищение духа) и наконец, исполнились воли бороться и побеждать.
Честь офицера — это определенным образом структурированная воля. И в структуре этой воли есть что-то, поразительно напоминающее веру ветхозаветного пророка. Оба они — и воин, и пророк — зачастую действуют в ситуации, когда единственным мотивом продолжать свое дело остается убежденность в том, что»все не зря»: не напрасно сорокалетнее скитание в пустыне, не напрасна и гибель трехсот лучших юношей у Фермопил; не зря совершена скомпрометированная предательством жертва и не пропадет всуе ожесточение одинокой воли пассионария в условиях всеобщей коррумпированности и господства частного интереса.
Моисей не увидел Храма и расцвета веры в Израиле. Тот, кто вывел свой народ из египетского рабства, сам так и не вступил в Землю Обетованную. Но именно о нем, спустя несколько столетий прозвучали слова Христа, обращенные к апостолам: «Жнущий получает награду и собирает плод в жизнь вечную, так что и сеющий и жнущий вместе радоваться будут, ибо в этом случае справедливо изречение: один сеет, а другой жнет. Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их». Воистину достоин восхищения тот, кто способен, не спрашивая о награде, «верно исполнить закон». «Ты поверил, потому что увидел Меня, — говорил Воскресший Спаситель апостолу Фоме. — Блаженны невидевшие и уверовавшие».
«Пусть мое служение выглядит сейчас бессмысленным, — говорит себе офицер. — Но моя жертва все же не напрасна, она даст свои плоды в будушем, о котором я ничего не знаю. Люди могут меня забыть. Но я не ропщу: небо помнит меня».
Честь офицера немыслима без веры в Бога. В «Бесах» есть любопытный рассказ Верховенского: «В пятницу вечером я в Б-цах с офицерами пил… Об атеизме говорили и уж, разумеется, Бога раскассировали. Рады, визжат… Один седой бурбон-капитан сидел-сидел, все молчал, вдруг становится среди комнаты и, знаете, громко так, как бы сам с собой: «Если Бога нет, то какой же я после этого капитан?» Взял фуражку, развел руки и вышел».
Аргумент кажется наивным, а связь между существованием Бога и честью офицера — неочевидной. Между тем, ее нетрудно обнаружить. Офицер, давая воинские обеты и следуя им, совершает максимальный подвиг, возможный человеку. Самое ценное — жизнь — он дарит тому, кого любит, своему суверену. Но дар теряет смысл без любви. Поэтому человеку долга столь важно быть уверенным в том, что существование суверена, которому адресован дар, не является фикцией. Можно понять мироощущение монархистов: это люди, ищущие служения, а потому мир без настоящего царя для них ущербен, досадно виртуален. Здесь нет точки приложения жертвенной любви. Вспомним, эпизод из фильма «Иван Васильевич меняет профессию»: почему взбунтовалось московское войско? «Говорят, царь-то ненастоящий!». Почему народ не принял Бориса Годунова? По той же причине. Казалось бы, какая разница — настоящий он царь или нет — если человек показал себя способным менеджером и талантливым управленцем?
Можно понять и штабс-капитана из романа Достоевского: если Бога нет, то его присяга — детская игра и глупость. Если Бога нет, то, полагая живот за Отечество, он не совершает дара, а просто продает жизнь за смешной гонорар, загребает своими руками жар для тех, кто преследует свой частный интерес, для разумных, слишком разумных эгоистов. Если на золотых погонах не осела пыль священной истории, то звание штабс-капитана — синоним слову «простофиля».
Командир боевиков из невзоровского фильма верно рассчитал свой ход. Он не учел одного — офицерской чести. Впрочем, это неудивительно: по его собственным словам, сам он не офицер, а всего лишь ополченец, бывший когда-то главным врачом той самой больницы, в развалинах которой и встретился с русским лейтенантом. Недоумение и злоба — все что выразилось на его лице, когда истек срок переговоров и в ответ на его заманчивое предложение экипаж обреченного танка открыл огонь из всех орудий.
Сергей Мазаев, Академия экономической безопасности МВД РФ, капитан милиции
Original message
